Не сосчитать, сколько раз ее насиловали. Мало-помалу она опускалась все ниже, ее прогнали с привычного угла, отняли клиентов, приезжие шлюхи, эти окаянные русские девки, плевали на нее, сопливые юнцы над ней насмехались, ровесницы ушли. Вымерли, одна за другой, и в 99-м Харримарри сама была как ходячая смерть. Бралась за работу, от которой все шарахались, даже девчонки-литовки, которые подорвали бизнес, соглашаясь на полсотни за перепихивание без презерватива.

Харримарри помнила некий подвал. И некоего мужчину.

— Да пошел ты, не хочу я ничего вспоминать! — выкрикнула она и со всей силы треснула кулаком по красной двери. — Я тебя вызволю, касатка! Погоди маленько, Марри подмогнет!

Она проковыляла к своему отсеку, отперла дверь и схватила ящик с инструментами, который Нефис регулярно пополняла все новыми орудиями неведомого назначения.

— Иду! — крикнула Марри, таща за собой ящик к красной двери. — Иду, милая, иду!

Марри Олсен была тощая, кожа да кости. Но сильная. А сейчас вдобавок рассвирепела. Перво-наперво она долотом сбила наличники и побросала их на пол. Потом схватила молоток и принялась колотить по ручке, словно вознамерилась раздолбать собственное прошлое.

Ручка сломалась, но дверь осталась закрыта.

— Черт! — буркнула Марри, высморкалась, вытерла пальцы о цветастый фартук. — Тут надо клин покрепче.

С оглушительным лязгом она вывалила на пол содержимое ящика. Когда стало тихо, за дверью опять раздался стук.

— Сейчас, сейчас!

Марри вооружилась здоровенным гвоздодером и с недюжинной силой вбила загнутый конец в щелку возле замка да еще и молотком пристукнула, чтобы выиграть хоть несколько миллиметров, повернулась спиной к лестнице, обхватила рукоятку обеими руками и дернула на себя. Дерево затрещало, но и только.

— Еще разок! — переведя дух, буркнула Марри.

Дерево поддавалось. Но замок не уступал.

— Ладно, попробуем иначе, — сказала Марри и проделала ту же операцию с другой стороны.

Замок наконец не выдержал. Дверь тоже. Она перекосилась, и Марри снова сунула гвоздодер в щель, которая стала шире, а потому орудовать было сподручнее.

— Ну-ка потя-а-а-анем! — крикнула она и вздрогнула от неожиданности, когда дверь вдруг отошла сантиметров на десять-пятнадцать.

Гвоздодер выскользнул у нее из рук и со звоном грохнулся на пол. А она решительно схватилась за дверь и рванула ее, распахивая настежь.

— Ну-ну-ну, — сказала она женщине, которая сидела на полу и смотрела на нее. — Мне ли не знать, каково это. А теперь мы…

— Help,[37] — хрипло прошептала та.

Русская потаскушка, подумала Марри и покачала головой.

— Да помогу я тебе, помогу! — Она наклонилась и подхватила измученную бедолагу под мышки. — Мужикам нельзя потакать, ох нельзя, мало ли что им заблагорассудится. Тебе-то аккурат злодей попался, верно? Ишь руки тебе связал и вообще. Эвон как…

В куче инструментов она нашла нож и перерезала пластиковые тесемки, стянувшие запястья пленницы. Поднатужилась, помогла ей стать на ноги. В нос ударило запахом мочи и испражнений. Марри глянула на внутреннюю сторону двери. Ручки там не было.

— Вот подонок! — буркнула она, утешая, и легонько погладила женщину по перепачканному кровью лицу. — Ничего, сейчас мы устроим тебе хорошую ванну, милая. Пойдем-ка со мной.

Женщина попыталась идти, но колени подкосились.

— Ох и вонища от тебя, девочка. Пойдем с Марри.

— Help, — прошептала женщина. — Help те.

— Само собой. Я аккурат это и делаю. Ты, поди, не понимаешь, об чем я толкую. Но мне самой довелось бывать в таких же вот переделках и…

Так Марри приговаривала всю дорогу до лестницы, а потом чуть не на руках втащила пленницу вверх по пяти ступенькам и довела до лифта. Когда подошла кабина, Марри радостно улыбнулась и погрузила ее туда.

— Обопрись, — сказала она, кивнув на стальные перильца. — Сейчас. Мигом домчит до места. Ба, ну и видок у тебя!

Только теперь, в ярком свете неоновых ламп, Марри как следует разглядела ее лицо. Громадная шишка у виска окрашивала пол-лица в синеватый цвет, глаз заплыл. На шее пятна запекшейся крови.

— Одежа-то у тебя дорогая, — скептически заметила Марри, пощупав красный жакет. — Не из «Фретекса», не-ет.

Дверцы лифта открылись.

— Будь хорошей девочкой, держись покрепче за Марри.

Женщина безучастно стояла открыв рот. Глаза совершенно безжизненные, Марри поднесла к ним тощую руку, щелкнула пальцами:

— Эй! Слышишь? Идем!

Обхватив женщину левой рукой за талию, а правой поддерживая под мышку, Марри потащила ее к двери квартиры. Искать ключи она не стала, локтем нажала на звонок.

Прошло несколько секунд.

— Help, — простонала женщина.

— Сейчас, сейчас, — нетерпеливо повторила Марри и позвонила еще раз.

— Марри! — радостно воскликнула Ингер Юханна. — Где ты пропадала? Я…

— Я нашла в подвале шлюху, — решительно сообщила Марри. — Похоже, из русских или еще из каких приезжих, но, по-моему, все равно надо ей помочь. Бедняжка. Мерзавец какой-то над ей изгалялся…

Ингер Юханна стояла как громом пораженная.

— Ну-ка посторонись!

— Ханна, — негромко позвала Ингер Юханна, не сводя глаз с женщины. — Иди сюда.

— Ханна не из таких, кто вышвырнет за порог побитую шлюху, — свирепо буркнула Марри. — Посторонись! Быстрей!

— Ханна! — громко окликнула Ингер Юханна. — Скорее сюда!

В глубине холла, на фоне стеклянной стены, за которой деревья тонули в вечернем сумраке, появилось инвалидное кресло. Ханна медленно направилась к ним. Резиновые колеса чуть слышно шуршали по паркету.

— Ей только искупаться надо, — умоляюще сказала Марри. — И поесть немножко, наверно. Пожалуйста, Ханна. Ты же добрая душа.

Ханна Вильхельмсен подъехала ближе.

— Madam President, — сказала она, наклонила голову, потом подняла глаза и сделала крохотную паузу. — Come in, please. Let's see what we can do to help you.[38]

25

— Позвольте подвести итог, — сказал Ингвар. — Во избежание недоразумений. — Он провел пальцами по волосам и сел верхом на стул, вертя в пальцах красный фломастер. — Итак, тебе позвонил человек, с которым ты никогда не встречался.

Герхард Скрёдер кивнул.

— И ты не знаешь ни откуда он, ни как его зовут.

Герхард опять кивнул.

— И как он выглядит, понятно, тоже не знаешь.

Задержанный почесал в затылке и смущенно уставился на стол:

— Это ж не видеотелефон.

— Стало быть, — нарочито медленно проговорил Ингвар и закрыл лицо руками, — ты утверждаешь, что согласился выполнить поручение какого-то типа, с которым говорил только по телефону и даже имя которого тебе неизвестно, поскольку ты в глаза его не видал.

— А чего тут особенного?

Адвокат Уве Рёнбек едва заметно шевельнул рукой, предостерегая клиента.

— Ну, в смысле, бывает…

— Да, я понимаю. Как он показался тебе на слух?

— На слух…

Герхард заерзал на стуле как сопляк, которого застукали, когда он приставал к девчонке, а ей его ухаживания совсем не нравились.

— На каком языке он говорил? — спросил Ингвар.

— По-моему, он норвежец.

— Ага… — Ингвар протяжно вздохнул. — Значит, говорил он по-норвежски?

— Нет.

— Нет? С чего ж ты тогда взял, будто он норвежец?

Адвокат Рёнбек поднял было руку и открыл рот, но тотчас осекся, потому что Ингвар резко повернулся к нему и отчеканил:

— Ты вправе присутствовать здесь. Но не перебивай меня. Полагаю, незачем напоминать тебе, насколько серьезно обстоит дело для твоего клиента. Хотя на сей раз меня не слишком интересует Герхард Скрёдер, я хочу как можно больше выяснить про этого анонимного заказчика.

Последние слова он рявкнул в лицо Герхарду, который отпрянул еще дальше. Стул его уперся в стену — не покачаешься. Глаза у задержанного забегали. Ингвар наклонился вперед и сдернул с него бейсболку.