- Знаете, мне почему-то все об этом твердят, - сказал я.

- Значит, это самое главное на этот момент в вашей жизни, - с лёгкостью заключил он.

- Думаете?

- Решайте сами. Следите за тем, что происходит вокруг, и думайте.

- Хорошо, я попробую.

Он углубился в бумаги, дав мне возможность подумать над этим. Поначалу я с сожалением думал о том, что рано или поздно придётся подчиниться установкам жизни. Вдруг мне показалось, что тогда от меня уйдёт та беззаботность, с которой я жил прежде. Что я перестану радоваться жизни, а буду только думать, как разгрести тот ворох забот, который навалится на меня и с каждым днём будет всё увеличиваться. Глупо, конечно. Я загрустил. Впервые в жизни я подумал о старости. О неизбежном увядании. Почему-то мне явственно представилось, как она выглядывает из-за череды серых будней, в которые может превратиться моя жизнь, стань я таким. А ведь сколько людей живут так. Быт постепенно обволакивает всю жизнь, не остаётся никакого просвета. Конечно, некоторые находят отдушину в работе. Но у скольких это не получается? А если ещё и в семье не всё хорошо. Да, хоть удавись! Вот уж, правда, задача всей жизни, как оставаться самим собой!

Иначе, годы пролетят с быстротой пули, а потом старость. Я представил Лиру в шестьдесят. А потом в семьдесят. Вот мы идём рука об руку по парку. Уставшие, молчаливые. Каждый думает о своём. Смотрит под ноги. Нас всех ждёт это? Лучшие часы, сидение на скамейке и воспоминания о молодости? Хочу ли я этого?

- Профессор, - я неожиданно для себя обратился к нему. - Что вы думаете о старости?

- О старости? - он задумался. - Наверное, только, что буду больше работать.

- Вот как? - удивился я. - Почему?

- Я наверняка буду бояться, что не успею сделать в жизни то, что задумал. Поэтому буду больше трудиться.

- То есть…вы не будете думать, что будете дряхлым, неповоротливым? Он сдвинул брови.

- Наверное, мне будет просто некогда об этом подумать.

- Вы серьёзно?

- Отчасти, да. Вас пугает мысль о старости? - его лицо просветлело.

- Ну, как и всех, наверное.

- Не судите обо всех по себе. Что вас пугает?

- Я не могу объяснить.

- Наверняка, когда вы думаете о ней, вы представляете какие-то образы.

- В общем, да.

- Каким вы себя представляете?

- Дряхлым, уставшим. Ну, я же не буду таким подвижным.

- Ха! Уверяю вас, вы до конца своих дней будете энергичным. Если энергия есть, она никуда не денется.

- Тогда, может быть, некрасивым.

- Некрасивым? - удивился он. - А почему?

- Не знаю. Морщины никого не красят.

- Перестаньте! Посмотрите на меня. Я обладаю уже не одним десятком. И лет, и морщин, - он рассмеялся. - И что? Я ужасен?

- Нет…

- Да я прекраснее всех на свете! Я улыбнулся.

- Не верите? А это так. На самом деле! Мир таков, каким мы его себе представляем. И мы сами такие же. Я прекрасен, потому что я так о себе думаю. И окружающие это подтверждают.

- Как? Делают вам комплименты?

- Иногда делают.

- Может, они вам льстят? Он расхохотался.

- Какой вы смешной, право! Иногда это выражается в совсем других вещах.

- Тогда объясните, как.

- А чему вы поверите? О, вижу, - он улыбнулся. - Последней моей жене было 25 лет.

- Это пятьдесят?

- Нет, по земному 25 лет. Я изумился.

- Ваша студентка. Он поморщился.

- Изгоняйте стереотипы из своего мышления. Ни в коем случае! Мы познакомились на улице. Ого! - азартно воскликнул он. - По вашему лицу можно всё прочитать!

- Серьёзно? - я испугался.

- Да-да! Вы думаете, что только уродина или совсем глупенькая девочка может на меня польститься.

- Нет, я так не думал, - стал отбиваться я.

- Думали, думали!

- Что, это было не так? - уязвлено спросил я.

- Вон её фотография.

Я поднял глаза. Гм! И что они находят в таких старых мужчинах? Неужели только деньги?

- Она преуспевающая актриса, - ответил с улыбкой Вому. Я повернулся к нему. Он сиял от удовольствия.

- Вы тоже читаете мысли?

- Нет. Просто у вас на лице всё написано. Поверьте, я не издеваюсь над вами. Просто я хотел доказать вам, что даёт подобное мироощущение.

- И давно вы расстались?

- Год назад. Решили сделать перерыв.

- Не разводились?

- А мы и не женились. Церковь не разрешает больше трёх браков. Я остолбенел.

- Вы хотите сказать, что она была четвёртая? Он с сожалением посмотрел на меня.

- Не понимаю я вас.

- То есть? - не понял я.

- Мне просто не очень нравятся подобные вопросы. Она была шестой, если вам угодно. «И что все были такими как она?» - моё самолюбие было попрано.

- У вас, Лео, неправильное к этому отношение, - серьёзно заметил он. - Это не спорт. Такое количество женщин говорит только о том, что я далёк от совершенства. Любить стольких невозможно.

- Да?

- Да, - твёрдо ответил он. - Вот эту книгу тоже поставьте на четвёртую полку. Я повиновался.

- Если возвратиться к нашей теме, - продолжил Вому, - старость это не период деградации человека. Этот тот возраст, когда мысль опережает плоть. К этому моменту человек должен настолько хорошо понимать мир, чтобы намного больше расширить своё мыслительное поле. К этому моменту он уже должен чётко сознавать, что тело, не больше, чем оболочка и, соответственно, не бояться смерти, а готовиться к ней.

- Готовиться? Он кивнул.

- Готовиться к переходу на новый этап.

- Вы не шутите?

- Какие уж тут шутки!

- Ну, не знаю. Вы хотите сказать, что вы не боитесь смерти?

- Я, Лео, только что пытался донести до вас несколько иную мысль, - с сожалением ответил он.

- Я понял.

- Я вот не уверен.

- Да нет, вроде вы довольно ясно это выразили. Мысль-то не новая.

- Мысль-то не новая, вот только мало кто серьёзно ей озаботился. Если до сих пор звучат подобные вопросы.

- О том, боитесь ли вы смерти?

- Да. Конечно, - сказал он после небольшой паузы, - я, возможно, боюсь внезапной смерти. Но я жажду естественной.

- Жаждете?

- Да. Но я хочу быть готов к ней.

- Брр! Если бы вы были приверженцем какого-либо культа, я бы не удивился. Но слышать подобное из уст профессора…

- А разве я не человек?

- Вот до чего мы договорились!

- А как вы хотели? - прищурился он. - Если начинаешь размышлять о своём месте в мире. Неминуемо приходишь к этому. Лео, вы часть вселенной, а вселенная вечна! Следовательно, и вы тоже.

- Но когда я умру, от меня ничего не останется!

- Не вы, а ваше тело.

- И что останется, душа?

- Да, душа.

- Но где она? Кто доказал, что она существует?

- А нужно ли доказывать? Гораздо проще почувствовать.

- Как?

- Хм, - он посмотрел на меня. - Она здесь. - Он приложил руку к середине груди. - Неужели, вы никогда её не чувствовали?

- Нет.

- Просто вы не обращали внимания. Я насупился.

- Наверное, я просто в это не верю.

- Значит, ещё не время.

- Хотите сказать, что рано или поздно к этому приходят все?

- Нет, не все, - он покачал головой. - Все меня вообще не интересуют. Те, кому это нужно, рано или поздно поймут. А большинство, конечно, нет. Не всем это дано, видимо.

- Вы философ, Арчибальд, - сказал я.

- Я выбрал себе такую профессию, - ответил он. - Историю невозможно изучать без анализа, размышлений. Ведь, по большому счёту, человек, который изучает давно ушедшие времена, ищет ответы на происходящее в собственной жизни в настоящем. А раз он ищет ответы, значит, он размышляет. О себе, о мире, о сути вещей, об устройстве Вселенной. И так далее.

- Но, как мне кажется, это свойственно любой науке. Не только истории, - возразил я.

- Безусловно! Просто каждый выбирает свой путь.

- А почему вы выбрали именно историю?

- Сначала хотел найти аналогии. Понять, почему происходят те или иные вещи в мире. А потом из принципа.