«Ничего», — отвечала Луна.

— А ведь она права, — сказал Коллекционер и решил жить так, словно никакого письма и не было.

Он достал связку ключей и, не зажигая электричества, прямо при лунном свете, опустился на колени перед белым чемоданом.

В такие минуты он забывал о постороннем. Едва лишь начал он припоминать шифры, отыскивать ключи, подбирать отмычки, как злополучное письмо вылетело у него из головы. Шаг за шагом продвигался он вглубь, к сердцу коллекции, успевая по пути осмотреть и обласкать каждый чемодан.

Но непонятное стеснение мешало ему радоваться как всегда и разговаривать с чемоданами в полный голос. Казалось, кто-то чужой наблюдает за ним. И когда он открывал самый последний, самый маленький и самый любимый свой чемоданчик, с перламутровыми пуговками на полотняном чехольчике, крепким стальным замочком и алой бархатной подкладкой, то вместо привычного восторга испытал вдруг такую сильную грусть, что едва не заплакал. Он чувствовал себя так, словно был в последний раз со своей коллекцией. В полном безмолвии запер он все чемоданы (за исключением, разумеется, номера восемь) и в тоске пробормотал:

— Идиот! Зачем я не задернул штору? Зачем я занимался этим при Луне?

Всю ночь он просидел на полу подле своей коллекции, а наутро решил: «Будь что будет. Надо пойти и все узнать».

7. В приглашении был указан адрес общества: улица Вокзальная, 2.

«Понятно. Это чтобы не привлекать излишнего внимания», — решил Коллекционер. Однако чемоданов с собой не взял.

Прибыв по адресу, он увидел старое желтое здание с шелушащимися колоннами и высокими стрельчатыми окнами. Он взошел на крыльцо и на заколоченной наглухо облупленной двери прочел надпись мелом «Вход со двора». Он подошел к одному из окон и, приблизив лицо к пыльному стеклу, из-под ладони заглянул внутрь. Помещение представляло собой один просторный зал с рядами деревянных скамей, похожий на зал ожидания. В задней части, где был вход, на свободном от скамей пространстве небольшими кучками топились какие-то люди, все с чемоданами в руках, видимо, хорошо друг друга знавшие, так как переходили из группы в группу и оживленно переговаривались. При этом все часто поглядывали на дверь, как будто кого-то ожидали. В передней части зала стоял длинный стол, покрытый красной скатертью.

Коллекционер понял, что опасаться нечего. Он обошел здание с той стороны, куда указывала стрелка, прошел через грязный запушенный двор, с трудом отыскал дверь черного хода. Никаких надписей на ней не было. Он толкнул дверь — и очутился прямо в зале. Тотчас же собиратели чемоданов, не выпуская из рук своего багажа, с радостным гулом устремились к нему. Каждый норовил пожать ему руку. Но поскольку ни с кем из этих людей он никогда до сих пор не встречался, то решил, на всякий случай, вести себя сдержанно.

В это время председатель зазвонил в колокольчик, и все стали рассаживаться. Коллекционер хотел было тоже сесть на скамью, но два собирателя-активиста, взяли его с двух сторон под руки и решительно провели вперед, где усадили на заранее приготовленное кресло, прямо перед столом президиума, после чего все присутствующие, включая председателя, еще с минуту не садились, а аплодировали стоя, зажав между колен свои чемоданы.

Когда наконец все расселись, председатель снова позвонил в колокольчик, и заседание началось.

«А чемоданы-то у них не лучшего качества, — успел заметить про себя Коллекционер. — Хотя не исключено, что самые ценные внутри».

8. — Как известно, Общество Собирателей Чемоданов существует уже сто лет, — сказал Председатель, и все опять зааплодировали.

— Но совсем недавно мы узнали, что в нашем городе живет выдающийся собиратель чемоданов, владелец редкостой коллекции, который до сих, как это ни странно, не является членом нашего сообщества. И вот, сегодня он — наш гость.

Снова раздались аплодисменты. Коллекционер решил на всякий случай не подавать виду, что понял, о ком идет речь, и, придав своему лицу глуповатое выражение, похлопал вместе со всеми.

— Точнее сказать, — продолжал Председатель, — этот человек пока является только гостем, но через несколько минут, после того, как будут выполнены должные формальности, он станет полноправным членом нашего союза, и все мы сможем поздравить его с этим замечательным событием.

В четвертый раз зазвучали аплодисменты, и те же два активиста прямо к креслу, на котором сидел Коллекционер, живо подкатили специальный столик на колесиках, на котором уже заранее были разложены все документы. Не хватало лишь его подписи.

Подошел и сам Председатель, держа в руках новенький членский билет, чудную маленькую книжечку из лучшей чемоданной кожи, с золотым тиснением. У всех членов Общества Собирателей Чемоданов были такие же. Они носили их в нагрудном кармане и, встретив друг друга в каком-нибудь месте, чуть-чуть выдвигали уголок, что служило секретным знаком принадлежности к сообществу.

9. Но Коллекционер не спешил приступать к выполнению должных формальностей.

— Скажите, пожалуйста, — спросил он у Председателя, — а что я должен буду делать, когда вступлю в ваше общество?

В зале воцарилась тишина.

— Платить членские взносы, — без тени смущения ответил Председатель. — И больше ничего. Все остальное Общество берет на себя.

— Платить деньги? — изумился Коллекционер. — Но у меня нет лишних денег. Все, что я получаю, я трачу на чемоданы.

В зале засмеялись. Сам Председатель не сдержал улыбки.

— Зато вступление в наше общество сулит вам немалые выгоды, — сказал он тоном, каким обычно говорят с детьми.

— Какие же?

— Во-первых, вы сможете участвовать в выставках, которые мы ежемесячно проводим в этих стенах.

— Что?! — возмутился Коллекционер. — Я же еще должен буду таскать мои Чемоданы по пыльным улицам, в зной, в мороз, в непогоду? И только ради того, чтобы на них глазели посторонние?

В зале поднялся страшный шум. «Это как понимать? Выходит, наши чемоданы хуже? Мы-то таскаем!» — кричали одни. — «Выходит! — ехидничали другие. — Видите, он их даже в такой день с собой не взял, решил поберечь». — «И что ж там у него за коллекция, а? Не иначе как золотая! Хоть бы одним глазком поглядеть!» — иронизировали третьи. — «Вот еще, глядеть! Раз мы ему посторонние, так и пускай сидит на своих чемоданах! Нечего ему тут». — «А кто его пригласил-то? Чья была инициатива?» — «Инициатива была Федора Евстафьича. Его сегодня нет». — «То-то, на него похоже. Нам свинью подложил, а сам и не явился». — «Ну зачем уж так! Мало ли, какие причины…»

Председатель поднял руку, и все замолчали.

— Я полагаю, — сказал Председатель, — что каждому коллекционеру приятно, когда его коллекцией восхищаются, разве не так?

— Так! Так! — подтвердили из зала.

— А Ваше собрание, — при слове «ваше» он сделал легкий кивок в сторону Коллекционера, — насколько мне известно, одно из лучших не только в нашем городе, но вполне возможно, что и во всем мире.

— Я знаю, что моя коллекция — лучшая в мире, — сказал Коллекционер.

Собиратели опять зашумели.

— Во-вторых… — Председатель возвысил голос, и шум быстро стих. — Во-вторых, — повторил он уже потише, — мы издаем очень интересный журнал с цветными иллюстрациями. Если вы вступите в наше Общество, то сможете получать его бесплатно.

— О чем же вы пишете в своем журнале? — спросил Коллекционер с улыбкой.

— В журнале мы пишем о том, что полезно знать всякому, кто занимается коллекционированием чемоданов. Ведь ни для кого не секрет, что чемоданы по своей природе очень нежны и не выносят грубого и небрежного обращения. Всем известно, сколько великолепных образцов загубили неопытные коллекционеры.

Зал притих. Все слушали с серьезными лицами, и только Коллекционер продолжал улыбаться.

— Если воздух в помещении чересчур сухой, чемоданы могут пересохнуть и расклеиться, — продолжал Председатель, — а если черезчур влажный — отсыреть и заплесневеть. От неправильного хранения ржавеют замки, лопаются ремни, воздух в чемодане портится, подкладка ветшает, сам чемодан теряет вид и форму, его кожа тускнеет, на ней образуются складки и трещины, отваливаются и теряются украшения, ломаются секретные устройства…