Кукушка внимательно слушала Буяна и вдруг захохотала по-человечьи и вспорхнула.

Пораженный Буян отпрянул. Кукушка, все еще дико и страшно хохоча, сделала над ними круг и улетела вдаль.

— Не звала ли она нас за собою? — предположил Властимир.

— Все может быть, только смех ее мне не понравился…

— Но что ж сделаешь? Другого выхода, видать, нет. — Князь натянул повод, разворачивая жеребца. — Знать, судьба у нас такая. Едем!

Они отправились в ту сторону, что указала им кукушка. Хотелось побыстрее хоть куда-нибудь прийти — надоела эта равнина им до смерти.

Они не прошли и трех верст, как впереди показалось какое-то пятнышко, быстро приближающееся к ним. Путники остановились.

Не успели они и глазом моргнуть, как пятнышко превратилось во всадника на сером коне с золотой гривой, который летел над землей, делая за один скачок по нескольку верст. В следующее мгновение перед ними остановилась огромная старуха, правившая этим жеребцом, закутанная в шкуру медведя с головой зверя. Длинные седые волосы разметались космами по плечам. У нее было морщинистое уродливое лицо, на котором ярко, как уголь, горел единственный глаз. Одной рукой старуха правила своим конем, а в другой у нее была коса. Конь под ней был странный — очень близко держал передние ноги.

Остановившись подле побратимов, старуха оглушительно свистнула, а потом спросила визгливым голосом:

— Кто такие? И что в моих владениях делаете?

Буян поклонился и ответил:

— Ты прости нас, хозяюшка, — не своей мы волею. Занесли нас сюда вороги неведомо как. Теперь вот домой направляемся, хотели только спросить, в какую сторону ехать… Не воры мы, не разбойники — просто путники мирные.

— А кто ты такая, бабушка? — как можно вежливее вставил слово Властимир. — Что за страна-то такая у тебя?

Старуха от его слов нахмурилась. Жеребец под нею нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Подлетевшая кукушка испуганно взвилась в поднебесье, по-человечьи захохотав оттуда.

— Сначала ответь, ты кто таков сам-то будешь, молодец? — рявкнула она.

Буян обернулся и шепнул князю:

— Она, видать, волшебница — конь у нее не простой. А потому не след нам с нею ссориться.

Князь сказал громко:

— Имя мне Властимир, князь я из Резани. Друг мой — Буян, гусляр из Новгорода…

— А меня Лоухи зови, — представилась старуха. — И вся земля, что видишь ты, — моя страна. Вообще-то сама я живу гораздо севернее, но здесь мои охотничьи угодья да пастбища. Не было до сих пор мне зла от славянских князей. Поэтому дорогу я вам покажу. Да только условие у меня есть, — Лоухи довольно оскалилась. — Кто ко мне придет да уйти захочет, тот должен мне самое ценное, что имеет, оставить. Когда-то я так этого вот конька и заполучила…

Старуха замолчала, внимательно рассматривая путников горящим глазом. Вдруг она протянула косу и ловко срезала ремень, державший мешок с гуслями.

— А, кантеле! — воскликнула она, подхватывая мешок. — Я забираю их!

— Куда? — Буян бросился к ней — Отдай, я не могу без них!

— Отлично! — кивнула Лоухи. — Тогда ты тоже останешься у меня.

Она уже протянула руки, чтобы схватить Буяна, но ее остановил Властимир:

— Не тронь, Лоухи! Это друг мой, я не могу его оставить!

Старуха хитро прищурила глаз:

— Стало быть, дорог он тебе, князь из Резани?

— Дороже брата родного, — ответил Властимир и понял, что Буян пропал, потому что старуха тотчас откликнулась:

— Чтобы покинуть мои владения, каждый должен отдать самое дорогое, что есть у него. Твой друг дорог тебе — значит, ты им и откупишься. Я забираю его, а ты можешь ехать!

С этими словами она подхватила Буяна под руки, одним рывком вздернула на спину своего коня и бросила поперек седла, как кочевник бросает полонянина. Буян, как заколдованный, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Старуха Ло-ухи пристроила в торока гусли и, развернув коня, показала Властимиру рукой на небольшую речку:

— Езжай, молодец, вниз по реке и доберешься.

Властимир не знал, что делать. Серебристый конь ее летает как птица, а сама она ведьма, каких мало. Но может быть, найдется на нее какая-то управа? Не хочет он без гусляра дальше ехать!

Обессиленный Буян оглянулся на князя и увидел, что тот замер словно громом пораженный. Он закричал:

— Что же ты стоишь, Властимир? Или ты ослеп? Погляди — неужто не видишь, что за конь под старухой Лоухи? Вспомни, что ворон сказал!

Властимир вышел из оцепенения и сразу вспомнил слова седого ворона о волшебном златогривом коне, что может достичь острова, где спрятан таинственный Агриков меч. Под старухой был конь о трех ногах — две передние в бабках срослись в одно широкое копыто. Длинная грива вспыхивала и отливала золотом, шерсть блестела серебром, на боках из-под покрывавшей их звериной шкуры высовывались крылья, уже готовые расправиться.

Властимир пришпорил Воронка и подскакал к Лоухи:

— Погоди, старая! Давай честно!

— Честно? — Лоухи удивилась. — Но я и так честна с тобой, князь из Резани. Чего тебе надобно?

— А того! Мы, славяне, тем и славны, что с малых лет не приучены своих людей в беде бросать. Где это видано, чтобы славянин славянина в рабство продавал? Коли хочешь его увезти, давай биться с тобой — кто победит, тот и гусляра с собой уведет.

Лоухи хитро поглядела на Властимира и вдруг захохотала.

— Клянусь моими волками, неплохо придумано! — промолвила она, отсмеявшись. — Так мне еще не приходилось дань получать!.. Но будь по-твоему, человек. Только учти — не по себе сук рубишь.

— А ты не бахвалься раньше времени, шкуру неубитого медведя не дели, лебедя не щипавши — за кушанье не садись, — возразил Властимир. — До тебя так многие говорили да бахвалились, а только я здесь, а они где? Сгинули без следа!.. Скажи лучше, что ты ставишь, чтоб уж все было равно!

Лоухи спрыгнула на землю и хлопнула коня по крутой шее:

— Вот его!

Властимир сделал вид, что недоволен. Он придирчиво осмотрел жеребца.

— На что мне трехногий уродец? — молвил он сердито. — Он же шагу не ступит — упадет. Нет!

— Да ты глянь только! — воскликнула оскорбленная его речами старуха. — Второго такого во всем свете не сыщешь! Гляди!

И она откинула со лба коня густую челку.

Меж ушей его торчала шишка размером с кулак. Когда луч солнца упал на нее из-за туч, она вдруг засверкала как свеча. Жеребец же заржал, и из ноздрей у него полыхнуло пламя. Он широким сильным движением расправил крылья и замахал ими так, что поднялся ветер. Лоухи, повиснув у него на узде, еле смогла его укротить.

— Вот каков он. От того камня, что во лбу видел ты, по ночам светло как днем. Конь этот может море в два прыжка перелететь, землю всю за день обежит, а ты говоришь — уродец! Только не получишь ты его никогда! Вовек тебе меня не одолеть.

Властимир спокойно ответил:

— Что ж, поглядим.