Гарри в принципе считал, что она права. Однако предположения Рона и Джинни задели его за живое, заставив занервничать. Он поспешил вскрыть свой конверт, и первым делом уткнулся взглядом в пространный список того, что запрещено.

— И почему не выбрали Гарри? Министерство теперь к нему подлизывается, — продолжала Джинни.

— Да, он был бы отличным примером для младших, — высокопарно произнес Рон.

В душе Гарри удовольствие от похвал странным образом смешалось с готовностью гневаться. Помимо рассуждений о том, кто получил значок старосты из однокурсников, его еще будоражило то, что фигура Фаджа в его голове никак не укладывалась на место директора «Хогвартса».

— Ну, все, хватит, — поморщилась Гермиона. — Безусловно, Гарри мог бы стать старостой школы, — в ее голосе не было места сомнению, и, однако, Гарри точно знал, что она в это не верит.

— Считаешь, я не такой ответственный? — быстро спросил он.

— Нет, конечно, просто немного ответственности тебе бы не повредило! Плохо, что назначили не тебя. Я тоже считаю, что это несправедливо, — сказала Гермиона.

Гарри нетерпеливо фыркнул.

— Жизнь вообще не очень-то справедлива, — едко заметил он. — Поверить не могу, что Министерство снова назначает нам директора. Как будто им мало того, что сделала Амбридж!

— Ну, этот вроде теперь безобидный дурак, — сделал неуклюжую попытку утешить Рон.

— С такими требованиями безопасности нам скоро дышать запретят! — продолжал злиться Гарри. — Вы полюбуйтесь: «возможность посещать Хогсмид будет пересмотрена»! А Малфой!.. Нет, я лучше даже говорить об этом не буду.

— Удивительно, как ему все сходит с рук, — ворчливо согласился Рон. — Хорошо бы вывести его на чистую воду.

Злость с новой силой всколыхнулась в душе Гарри, и он с размаху пнул по ножке дивана.

— У него метка, — продолжил он сквозь зубы, но тут Гермиона со свойственным ей благоразумным сожалением покачала головой.

— Как ты докажешь это? — спросила она. — Разденешь его?

— Я бы шкуру с него спустил! — выплюнул Рон. — Но он, зараза, хитер, никогда не ходит один, вся штука в этом!

Гарри тоже подумал, что теперь Драко точно вряд ли можно будет застать без Крэбба и Гойла. А Гермиона, видя, как настроены друзья, состроила свою обычную строгую физиономию а-ля «Честное слово!..».

— Надеюсь, мы не будем делать глупости, — постановила она. — Малфой Малфоем, но у нас более серьезные задачи. Меня больше настораживает, что так много чего запрещено. Весь список из кабинета Филча продублировали, — сказала, возвращаясь к письму, Гермиона. — Раньше в этих письмах такого не было.

И чуть позже Гарри, невзирая на, что ему и так все пересказали, все-таки, вопреки привычке, прочитал послание из «Хогвартса» полностью, а не только список новых учебников. Хотя подпись профессора МакГонагол осталась все та же, оно действительно изменилось по сути, а не только по длине. Как будто бумагу напичкали предупреждениями и предположениями вроде того, что нет большего греха, чем взорвать в коридоре пару бомб-вонючек. Все это здорово напоминало стиль Долорес Амбридж, которая в бытность свою директором закрывала глаза на серьезную опасность, сосредотачивая карательные меры вокруг тех, кто позволял себе просто не согласиться с ней, или отступить от принятых правил. И, если Гарри еще сомневался, то после письма окончательно утвердился в решении, что находиться в «Хогвартсе» в этом году — его основная обязанность.

Взрослые члены семьи Уизли спокойно восприняли новость о назначении нового директора.

— Мне кажется, работа советника не слишком ему нравилась, и Скримджер это понял, — предположил мистер Уизли. — Не очень хорошо, конечно, что выбрали именно его. Насколько я знаю Фаджа, он старается улавливать общие настроения и подыгрывать им. Но он твердо держится линии Министерства.

— Иными словами, он будет пытаться для всего получать инструкции, — перевела Гермиона.

Родители Рона не видели в этом большой беды. Миссис Уизли и вовсе была убеждена, что это даже хорошо. Отец Рона, впрочем, понял опасения Гермионы куда лучше.

— Не волнуйтесь, ребята, — сказал он. — Как ни трудно говорить об этом, особенно после того, как мы потеряли Дамблдора, однако директор — это еще не все. В «Хогвартсе» остаются ваши старые учителя, там сложились свои традиции, и на все это Фадж не сможет слишком сильно повлиять. Да он, я думаю, и не захочет. Не уверен, что он будет так уж стремиться оставить свой след в истории школы. Ведь реформы требуют того, чтобы преодолевать недовольство, доказывая их необходимость, а Фадж превыше всего ценит покой.

«Потому что ему все равно», — угрюмо подумал Гарри.

Однако он не стал обсуждать это даже с друзьями. Ему не хотелось, чтобы его разубеждали и утешали. В самом ощущении недовольства была какая-то необъяснимая ценность, сознание своей правоты, которое питало его дух. И все-таки нашелся один собеседник, который решился объяснить ему, что он не прав.

… — Пойми, Гарри, — увещевательно заговорил с ним Дамблдор, — сейчас трудное время, именно поэтому так важно не ожесточиться.

— Я понимаю, почему Вы так говорите, — кивнул Гарри. — Только я уже не настолько верю в то, во что верили Вы, директор. Я уже не тот, что раньше.

— Да, ты изменился, — согласился Дамблдор. — Ты уже не тот одиннадцатилетний мальчик, который боялся, что его не примут в «Хогвартс». Ты стал взрослее, сильнее и умнее.

— Хорошо бы я сам так считал, — пробубнил Гарри. — А тому одиннадцатилетнему мальчику я сейчас даже завидую. Да, с тех пор я многому научился, но, кажется, и утратил что-то — кое-что важное.

— Что именно? — с нажимом уточнил Дамблдор.

Гарри понятия не имел, что, но ответ вдруг пришел сам собой.

— Ощущение чуда, — вздохнул он. — Странно, да? Казалось бы, школа магии — это как раз то место, где сам воздух пропитан верой в чудеса.

— Эта вера живет в тебе, — кивнул Дамблдор. Его контуры, блестящие серебром, начинали таять; Гарри хотелось протянуть руку, удержать, но он, как однажды наяву, не мог пошевелиться. — Скоро она пробудится в твоей душе снова, и станет куда сильнее, чем раньше…

Больше Гарри ничего не помнил из своего сна, однако после него в душе парня долго не угасало волнение. Ведь он вдруг понял, как сильно рассчитывает, что именно то, что обещал во сне Дамблдор, и произойдет с ним, когда он вновь окажется в «Хогвартсе». При этом он все еще никак не мог представить «Хогвартс» без Дамблдора.

Каникулы тем временем продолжались и были отмечены новым событием. Билл и Флер, вернувшись из путешествия, нанесли визит, и миссис Уизли долго ахала, поражаясь тому, как они загорели. Произошло это в тот самый день, когда прислали результаты СОВ Джинни, которые вполне устроили ее родителей.

На Джинни появление Флер произвело обычное действие, и она воспользовалась первой же возможностью, чтобы поскорее избавиться от ее общества.

— Пойду, покормлю цыплят, — заявила она и умчалась в сад.

Оставшиеся принялись рассматривать колдографии, привезенные молодоженами, и миссис Уизли хватилась дочери только тогда, когда настало время садиться за стол.

— Она же должна была достать ложки и все необходимое, — удивилась хозяйка дома.

Гермиона скептически поджала губы. Она отлично понимала, что Джинни, невзирая на искреннюю любовь к старшему брату, не имеет ни малейшего желания прислуживать Флер.

— Давайте, я вам помогу, — предложила она.

Гарри, устав от полумрака кухни, вызвался найти Джинни. Он вышел на солнце и, щурясь, неспешно двинулся в обход дома. Сад Уизли все еще выглядел непривычно ухоженным, и тропинки, такие утоптанные, хранящие следы ног двух сотен гостей, не собирались зарастать. Мистер Уизли не стал убирать некоторые скамейки, и на одной из них Гарри и обнаружил Джинни.

— Тебя зовут, — сообщил он издалека.

Девушка крайне неохотно поднялась и пошла ему навстречу.

— Мерлин, как я не хочу туда. Нет, не говори про то, что Флер хорошая! — замахала она. — Давай лучше поговорим о другом.