Гарри был возмущен, но, вместе с тем, не мог не почувствовать к логике профессора уважение. Впрочем, тон, с которым Снейп отзывался о матери Невилла, наводил на определенное подозрение сам по себе, даже если бы в памяти не содержался фрагмент о девочке, смеющейся, пока юный Северус Снейп пытается взобраться на брыкающуюся метлу.
— Она Вас отвергла? — брякнул Гарри, не подумав.
В первый момент, когда профессор начал отвечать, от него повеяло знакомой холодной невозмутимостью, но затем с его внешностью вдруг случилась разительная перемена. За несколько секунд Гарри получил полное представление о том, что представлял собой профессор Снейп в отрочестве, до того, как стать профессором. И если бы им пришлось учиться в одно время, этот субъект, ехидный, саркастичный и упивающийся своим интеллектуальным превосходством, верящий, что способен перехитрить кого угодно, вряд ли понравился бы ему больше, чем Джеймсу Поттеру.
— Лучше бы ты о своих экзаменах беспокоился, — высокомерно, не задумываясь, посоветовал Снейп. — С тебя станется провалиться, и тогда все усилия Минервы МакГонагол вытянуть тебя в авроры пойдут псу под хвост. И к лучшему. Эл Эванс перевернулся бы в гробу, узнай он, что его внук метит в легавые. Мельчает порода!
Никогда больше, ни до, ни после Гарри не слышал, чтобы профессор Снейп изъяснялся подобным образом.
— Возможно, я потерял шанс стать фокусником или мошенником, — со злостью согласился Гарри, — но и Вы, с э р, тоже!
В ответ Снейп тоном экзаменатора поинтересовался, не пора ли им выходить.
Теперь до Министерства магии было рукой подать, но пространство, которое им предстояло преодолеть пешком, могло содержать засаду. Поэтому Гарри, ни слова не говоря, сунул профессору в руку его палочку. Молчание свидетельствовало о том, что Снейп, по всей видимости, одобряет предусмотрительность своего ученика. Так они и шли, готовые в любой момент отразить атаку, отстранившись от взаимной неприязни, благо необходимость неусыпной бдительности не оставляла простора для размышлений. Спустя бесконечно долгую прогулку они оказались в знакомом тупике с мусорными баками.
Здесь завершался один этап задания, и начинался другой. А юный герой, от которого зависело бесконечно много, чувствовал себя вымотанным до тошноты.
«Скорее бы все закончилось», — подумал Гарри. И он бросился к освещенной будке едва ли не бегом. Но голос из оставшейся позади тьмы догнал.
— Ты сожалеешь, Поттер?
— О чем? — спросил Гарри, оборачиваясь.
Снейп стоял на том же месте, его фигура нечетко выделялась на сумеречном фоне.
— Некоторые вещи лучше не знать. Так спокойнее, — объявил профессор и, не удержавшись, сорвался на назидательность: — Я думаю, сегодня ты это усвоил.
Гарри сам не знал, на пользу ли ему это, его разрывали противоречивые чувства, он не готов был ответить, и не собирался в этом признаваться. С другой стороны, его неприятие Снейпа ослабло: побочный итог понимания. Но гриффиндорец не собирался позволять профессору и далее демонстрировать свое превосходство.
— А Вы, — в свою очередь, поинтересовался он, — сильно расстроились, что пришлось мне все это рассказывать?
В темноте Гарри не мог видеть выражение лица собеседника. Во всяком случае, ответ последовал не сразу.
— Пожалуй, я должен был когда-то пройти через это, — произнес профессор, и в голосе его было столь мало выражения, что он казался бесцветным. — Теперь я стал сильнее.
Что-то кольнуло Гарри.
— Простите, — тихо произнес он, — если сегодня я растревожил Ваше прошлое. Но я имел право знать.
— У меня нет прошлого, — последовал ответ. — Я — профессор Северус Снейп. И впредь разбирайся сам со своими правами. А сейчас, наконец, будь добр, Поттер, вызови поскорее этот несчастный лифт. Я довольно пережил за этот вечер и не желаю, вдобавок, мерзнуть тут до судного дня.
В тесной будке Гарри, как нигде, отчетливо почувствовал, что предпочитает держаться от профессора подальше. Если бы ему действительно приходилось контролировать Снейпа, то здесь, пожалуй, у того были наилучшие шансы банально свернуть ученику шею и вырваться на свободу, а соответствующими навыками, если судить по его прошлому, профессор обладал. Гарри считал, что самым надежным способом обращения с виновным Снейпом было бы связать его и вместе апприровать. Но Перси, будь он неладен, настоял, что способ доставки профессора в Министерство и то, что он на протяжении всего пути не попытается сбежать, поспособствует тому, что так будет легче доказать его невиновность. А связать Снейпа Гарри так и не решился.
В Атриуме было мало народу. Большинство сотрудников не работали по выходным или разъехались по домам. Но человек двадцать в разных частях Атриума при виде профессора застыли, как громом пораженные. А тот, совершенно не обращая внимания на то, что находится под прицелом палочки Гарри, принялся издевательски раскланиваться со всеми знакомыми.
— Будет просто отлично, — заявил он приподнявшемуся навстречу охраннику, — если мне предоставят кресло.
Охранник, знакомый Гарри по прежним посещениям Министерства, ошалело кивнул, не закрывая рта, и без лишних слов наколдовал требуемое кресло, в которое профессор и опустился. Гарри, сверля глазами его спину, про себя поражался, как можно держаться с такой наглостью. Все-таки, этот тип с немытыми волосами и в старой мантии был в данное время не школьным учителем, а всего-навсего разыскиваемым преступником.
Но Снейп осознавал себя только важной персоной, и все, казалось, лишь подтверждало это. В мгновение ока возле охранника появился чиновник.
— Мистер Поттер намерен выдать меня правосудию, — объявил Снейп, заговорив на секунду раньше, чем Гарри.
— Очень хорошо, — засуетился чиновник. — Сдайте палочки.
— Моя палочка у мистера Поттера, — благодушно усмехнулся Снейп.
Гарри видел, что его манеры вгоняют чиновника в трепет, и с негодованием отмахнулся от своих собственных, чем-то похожих ощущений. Он хорошо понимал молодого колдуна. В душе этого не так давно покинувшего «Хогвартс» министерского служащего воскресла ненависть к суровому преподавателю, но вместе с тем Снейп, даже беспомощный в своем положении арестованного, умел внушать страх. Любому не-слизеринцу, должно быть, хотелось отплатить ему, и все же что-то удерживало, парень не решался позволить себе мстить за прошлые обиды. Гарри ждал, когда же он заговорит.
— По правилам, я должен приковать Вас, сэр, — неуверенно, слишком высоким голосом произнес молодой служащий.
— Поступай, как считаешь правильным, Стеббинс, — отчеканил профессор Снейп.
Гарри ощутил раздражение, но не слишком удивился, когда Стеббинс ничего не сделал.
— Знаете, наверное, надо подождать, когда Министр спустится сюда, — предположил он. — Я сейчас пошлю ему сообщение.
И он принялся быстро, не скрывая нервозности, черкать на небольшом кусочке пергамента.
— Мерлин! И почему все время приходится ждать? — проворчал профессор Снейп.
Гарри вспомнил о необходимости играть свою роль.
— А я бы на Вашем месте не возмущался, сэр, — ответил он нарочно дерзко.
Снейп даже не обернулся, он вообще не шевелился, и все вокруг, и охранник, и Стеббинс, и Гарри вели себя так же. Снейп отлично владел искусством удерживать внимание и заставлял играть по своим правилам. Так продолжалось, пока не появился, торопясь и молотя тростью, министр в сопровождении трех авроров, в том числе Хестии Джонс.
Профессор Снейп поднялся навстречу.
— Я хочу сделать заявление, — четко, буравя глазами министра, произнес он. — Я невиновен.
Час спустя Гарри, рассказав все, как было, и удостоившись рукопожатия и благодарности министра Скримджера, выходил из штаб-квартиры авроров. Еще через пятнадцать минут его фотографировали в обнимку с тяжелым мешком золота: Перси, советующий фотографу, какой выбрать ракурс, скучно рассуждал о том, как выгодно это покажет работу Министерства.
— Ну что, ты отлично справился, Гарри, — заявил, приблизившись к нему, Перси, когда фотосессия завершилась. — Миссис Малфой ждет тебя, она так потрясена! Я договорился, и министерская машина сейчас отвезет вас домой.