— Становитесь в хвост!

— Ишь какие умные!

— Наглые!

— Умные и наглые!

— А я говорю — просто наглые!

— Самый умный, да?!

В глазах Айнора мелькнула растерянность. Он бился с воинственными кочевниками диких земель, он в клочья разносил свирепых разбойников на больших дорогах, он готов был сразиться с любым чудовищем, какими бы клыками или когтями оно не обладало. Но телохранитель оказался беспомощен, как младенец, в противостоянии с этой неестественной силой. Возможно, впервые за всю свою жизнь он ощутил себя ничтожной песчинкой, которая имела несчастье попасть внутрь какому-то бездушному всеобъемлющему механизму.

— Что это было? — пробормотал Ольсар.

— Ну-ка, подвиньтесь! — сказала Зелида, вместе с косой спускаясь с повозки и раздвигая остолбеневших попутчиков в разные стороны. — Я сейчас разберусь, кто тут у нас умный, а кто наглый! Ты, языкастая, ты тут всем, я так погляжу, советы раздаешь и отвечаешь, когда тебя саму не спрашивают. Ну-ка, пойди сюда, рвань ты неумытая! Чего глазами лупаешь? Ах, ты сюда и попала за то, что лезла во все дырки? Так у тебя есть возможность потрепать языком! Слышь чего, ты у нас тут самая умная и все знаешь — или не ты?

Тени очереди взъярились и завыли на десятки разных голосов, безликие и одинаковые. Зелиду едва не сносило ветром, но она продолжала, но она продолжала визжать подобно рыночной торговке, у которой из-под самого носа увели товар. Она лишь махнула косой в сторону двери.

Ольсар понял ее намек, и пока актерка держала на себе огонь озверевшей очереди грешников, он под шумок проскочил в заветный кабинет. А из коридора все еще неслось: «Это я корова? Да это мамаша твоя корова, на том свете титькой отродье Дуэ кормит!» — «Да на себя посмотри! Из-за таких, как вы, наглых, в кабинет не войдешь!» — «А ты, козел, чего тут блеешь?! Пшел вон!»

— Ну, Зелида, — пробормотал сыскарь, стыдливо ухмыляясь, — ну и горазда ты браниться!

Лицо его горело, как будто маска была раскалена докрасна. Он даже не сразу вспомнил, зачем пробивался сюда, пока из-за спины не донеслось:

— Ну-с, долго еще ждать?

Ольсар оглянулся. За столом восседал странный… человек-не человек?.. словом, странное нечто в виде очень длинной сардельки. Из середины ее торчала пружинка, к которой крепилась палочка, способная писать на пергаменте. Возле сардельки, почтительно склонившись, стояла абсолютно бесстыжая девица: и снизу неприкрыта, и лицо без маски, и грудь наружу. Сыскарь побыстрее отвернулся.

— Нам бы выйти из Обелиска… — нерешительно проговорил он, сарделька качнула верхушкой:

— Из какого еще Обелиска? Послушайте, что вы мне тут голову морочите? Мне, по-вашему, заняться больше нечем? Вы тратите мое рабочее время!

— Мы ищем выход из вашего… учреждения, — нашелся Ольсар, чуть обдумав ответ. — Что для этого нам надобно сделать?

— Ну-ну! — Сарделька сменила гнев на милость и благодушно засмеялась. — Не вы первые, не вы последние. Вот вам бумага — пишите заявление. Инструкция возле двери на доске объявлений. Когда обойдете всех, кто там указан, снова ко мне. Очередь живая! — сурово добавила она под конец.

— И все?

— Кто вам сказал? — чиновник взглянул на девицу, и та захохотала. — Нет, это только начало, голубчик! Я поставлю свою резолюцию, и вы отправитесь на следующий этаж. А уж какие у них там требования — это, простите, вне моей компетенции.

— Ком-пе… что? — осторожно переспросил Ольсар.

— Во-о-о-он!

Очередь за дверью по-прежнему судилась-рядилась с подбоченившейся Зелидой. Правда, теперь они были уже заодно и дружно костерили проклятую систему.

— А, господин Ольсар! — воскликнула актерка и приветственно помахала ему косой. — Наконец-то и вы! А мы познакомились с этими милейшими господами и уже поговорили о жизни. Смотрите-ка, вот эта тень — бывший… как вы себя назвали?

— Олигарх, — бесцветным голосом выдохнула тень.

— Да. Он не платил в казну подати и вообще вел себя при жизни очень вызывающе. А как же назвать обитый сусальным золотом нужник? О! А вот эта тень — самый главный из тамошних мытарей. Он долго охотился за олигархом, но поймать его ни на чем не мог. И знаете, что забавно? Их обоих… э-э-э…

— Заказали! — почти обиженно просипела вторая тень, а Зелида, объясняя значение для Ольсара, провела пальцем по горлу:

— И самое главное — одному и тому же наемнику-убийце, представляете? — она звонко засмеялась. — А еще говорят, что нет высшей справедливости и что Ам-Маа слепа! Кстати, вот эта тень (видите печальную даму?) при жизни так и говорила, а потому справедливость восстанавливала сама…

— В свой карман… — почти плаксиво повинилась третья тень.

— Видите, как здесь интересно, господин Ольсар? Они все такие милые люди… стали…

— …когда умерли! — проныла вся очередь. Почти трагично.

— Да и нам торжествовать рано, — с понурым видом ответил Ольсар, подавая Айнору свое заявление и сорванную с доски объявлений инструкцию по обходу.

— Гм… — оценил Айнор. — Недурно. И сколько же кругов… то есть этажей нам надо будет пройти?

— Никто не знает! — простонала очередь в ответ. — Оттуда уже не возвращаются.

— Разорви меня чудовища Дуэ! — рявкнул Вальбрас, и на него тотчас же зашикали все без исключения — комедианты, доктор, сыскарь, телохранитель и даже бесплотные тени просителей. — Ладно, ладно! — он показал жестом, будто запирает рот на замок. — Но я это к чему: ведь немыслимо же! Условия заведомо невыполнимы! Мы же не будем блуждать здесь всю оставшуюся жизнь!

— А почему нет? — проскрипела тень олигарха. — На то и Дуэ…

— Я протестую!

— Ваше право! — откликнулась тень мытаря голосом, не имеющим эха.

Вальбрас схватил свою рапиру и кинулся к двери:

— Кого бы убить?!

На плечах у него повисли Ольсар и Зелида, а на кисти, сжимающей рукоять рапиры, — Митсар.

— Да что ты, красавчик, брось эти мысли! — крикнула комедиантка.

Тут из кабинета выглянула секретарша сардельки — недалеко, всего-то по пояс. Мужчины так и ахнули, отшатнувшись.

— Что, медовые мои, не торопимся? — промурлыкала она, слюнявя указательный пальчик и покачивая начернявленными ресницами. — Кто следующий? Проходим, не задерживаем!

Вальбрас замер, как вкопанный. Девица давно скрылась, а он все стоял.

— Мы идем? — с нажимом сказал Айнор.

— Вот бы ее… ущипнуть… — медленно вымолвил расхититель гробниц.

— Кому что, — покачал головой телохранитель, с высоты своего роста взирая на возню у кабинета. — Так идем или будем ждать, когда любитель мертвецов и девиц наконец выяснит, кого он любит больше?

Вальбрас тут же очнулся и съязвил:

— У меня хотя бы есть выбор, а некоторым и выбирать нечего!

А карлик Митсар поганенько захихикал, но стоило Айнор посмотреть в его сторону, он как ни в чем не бывало развел руками.

У следующих дверей на стене висел подозрительный свиток, где крупными буквами значилось: «Огонь не разводить, огонь не глотать, огнем не плеваться!» и стоял замысловатый росчерк.

— А что, бывали случаи? — глубокомысленно проговорил доктор Лорс.

Митсар захохотал и хлопнул себя по ляжкам:

— Кто-то здесь читает мысли! Это ведь я хотел…

— Хотел он! — возмутилась новая очередь теней у кабинета. — А за пожарную безопасность — ты ответишь?

Митсар и Зелида переглянулись, вздохнули и на два голоса начали петь задушевшейший романс из своего репертуара. Ольсар, как и в предыдущий раз, потихоньку шмыгнул за дверь.

— Мне сказали, что очередь живая!

У дверей самого первого чиновника теперь собрались совсем другие тени, и знакомства Зелиды помочь им теперь не могли.

— Живая! — забеспокоились тени, а одна даже загородила собой дверь.

— Как бы не так! — сквозь зубы проговорил Айнор и вышел на середину коридора с обнаженным мечом. — Так что, есть кто живой? Выходи, будешь мертвый… еще раз.

В воздухе повисла тишина. Телохранитель приложил ладонь щитком к уху и подался к очереди: