— Подожди, — Ириска почесала лоб, — ведь министры уже мертвы. Мы их прикончили. Ты знаешь, как это свалить на Панцирную Кошку? Перебить стрелки — не слишком простое дело.

— Смерть министров прошла на глазах у котов. По крайней мере, второго, — жёстко ответил Рауль. — Достаточно трёх значимых жертв. Всего трёх, чтобы убедить народ в безумии. Чтобы не осталось королевы.

— Кстати, о министрах, — кивнула Ириска, замечая, что пустота испарилась, а ей на смену пришло злое веселье ожидания Раулевой ошибки, как при явлении Вовы. — По крайней мере, котикам с выставки мозги уже не впарить. Какие уж тут репрессии?

— Помнишь котёнка?

Ириска содрогнулась. Содрогнулось и многоглазое чудище, казавшееся теперь гигантским драконом.

— Маленького чёрного котика. Безвинно пострадавшего, кстати. Чем тебе не начало массовых репрессий от когтей безумной королевы?

"Полетят клочки по закоулочкам".

— Но она ни при чём!

— Почему ты так уверена? Почему ты решила, что убийства совершались без участия Панцирной Кошки.

— Подожди…

— Девочка моя, — от Рауля повеяло вечной мерзлотой. — Подумай на досуге, а что если ты и есть Панцирная Кошка. Только быстрее думай, ведь времени у тебя всего ничего.

Сначала Ириске показалось, что Рауль нырнул в подвальное оконце. Но секунду спустя она увидела, что оконце слишком мало, чтобы пролезть даже ей.

Рауль исчез. Вместе с фирмовым кейсом. С улыбкой изо льда. С отблесками багряной Луны в странно округлившихся глазах. Злых и печальных одновременно.

Глава 47. Погоня

Кошки стремительно приближались. Можно ли с ними договориться? Наверное. Но не здесь и не теперь. К Ириске летела неуправляемая лавина, объятая зелёным пламенем.

Бочком-бочком, немного суетливо, Ириска отступала вдоль стены, обдирая локоть о шершавые кирпичи. Когда морды первых рядов, объятых колдовским светом, стали видны до мельчащих подробностей, Ириска повернулась спиной к неминучей гибели и понеслась прочь. Ветер свистел в ушах. Глаза застилали слёзы злого бессилия. Ноги подкашивались, и, когда перед ними из тьмы выросла согбенная железяка, радостно подвернулись. Выбросив руки вперёд, Ириска полетела в неизвестность. Пальцы погрузились в холод противной жирной грязи. Девочку чуть не вырвало. Отвращение, однако, прочистило голову. Вскочив, Ириска принялась отряхивать руки от липкой жижи и огляделась. Город исчез, девочка стояла на узкой дороге, огороженной низкими заборчиками. Из-за заборов виднелись странно знакомые домишки.

— Второй переулок, — прорезал безмолвие свистящий шёпот невидимого перепевника.

Вслед раздался беспокойный мяв дикой пятнистой кошки, похожий на тявканье простуженного щенка. Кошки шли следом. Кошки не отставали.

"Когда придёшь сюда в следующий раз, ты превратишься в Чёрную Розу"

Радоваться или огорчаться? Грустить или ликовать? Ведь ты уже на переулках. Надо только добраться до Пятого, чтобы стать Чёрной Розой. А если Роза — враньё? А если ждёт Ириску лишь тьма, да холод. "Но ведь Рауль никогда не врёт", — мелькнула тоскливая мысль.

А следом жалкая надежда. А что, если Рауль пошутил? Вот сейчас выпрыгнет из тени, ухватит за руку и подмигнёт. И жизнь снова станет ПРАВИЛЬНОЙ.

Справа разнеслись бурлящие звуки, которыми самка леопарда подзывает потерявшихся детёнышей. Словно узкая горная речка мечется, прорываясь сквозь каменные уступы.

Слева раздался шорох. Из дыры в штакетнике выглянула остроухая кошачья голова и взглянула на девочку ПО-ОСОБОМУ. Жёлтые, змеиные глаза, налитые холодной беспощадностью. Желтоглазка не издала ни звука, но неслышимые сигналы достигли адресатов. Из чёрных кустов, из-за покосившихся оград снова хлынула неукротимая лавина. Грозный мяв запульсировал в ушах, едва не разодрав барабанные перепонки.

"Если я — королева, почему ни черта не понимаю?" — пронеслось и рассыпалось из-за полной бесполезности. Может и не понимаю, потому что не из их числа. Теперь уже не из их. Что-то полоснуло по ноге. Когтистый нахалюга отточенным взмахом продрал толстую ткань джинсов и разрезал кожу.

"Ходу!" — прикрикнула на себя Ириска и понеслась прочь, не разбирая дороги. Если ей суждено стать Розой, то она окажется на Пятом Переулке. А если не суждено… Что ж… Тогда надо прорваться к выходу. Если добраться до квартиры… Ведь ни одна кошка не сможет открыть дверной замок… Будь она хоть тысячу раз волшебница. Человеческие замки не подвластны кошачьей магии… По крайней мере, вера успокаивала.

Из дальних далей прорвался глухой рёв леопарда, похожий на прерывистое хриплое лихорадочное дыхание. Ирискино дыхание звучало ему в такт. Сколько нестись ещё неведомо куда? А почему неведомо? А потому что никто не нарисовал карту Переулков. Ну так и что, Ирисочка? Кто нам мешает остановиться и хотя бы попробовать сориентироваться.

— Не нам, — мстительно прошептала Ириска призрачному образу, — не нам, а мне.

И остановилась.

Не сказать, что обстановка сильно изменилась. Однако сейчас Ириска стояла на маленькой площади. Кроме привычных избушек здесь же пристроился магазин. "Промтовары" значилось над его левой дверью. Табличка "Продукты" красовалась над правой. Обе двери перечеркнули широкими засовами. В язычки с трудом влезли толстенные дужки замков сокрушительного размера. Ириска подёргала левый, тот и не пошевелился, словно прирос к петле навечно. Ириска рванула правый. Жалобно взвизгнув, дужка выскочила из гнезда, и увесистый замок оказался в Ирискиной руке.

Тишину разорвало клокотание тигрицы, несущейся сквозь джунгли подобно торпеде. Оставаться на виду было смертельно опасно.

"Отсижусь внутри", — полыхнуло счастьем.

Дверь приоткрылась, чуть скрипнув. Не чуя ног от радости, девочка перешагнула порог и быстренько заперлась. Как тут было хорошо. Тихо и спокойно. Запах пыли и почти свежего хлеба. От одной витрины полз манящий аромат копчёностей. Ириска вытащила палку сервелата и, не тратя время на обдирку скользкой кожуры, вонзила зубы во вкусную мякоть. После убийства котов, воровство не казалось ей чем-то отвратным. Стараясь не чавкать, девочка разделалась с половиной палки и принялась шарить по полкам в поисках напитков. Почти сразу пальцы наткнулись на холодную гладь пол-литровой бутылки.

"Лимонад", — значилось на жёлтой наклейке похожей на расплывшийся опрокинутый месяц. Отточенным движением Ириска ударила зубчатым краем пробки по ребру прилавка. На тёмном отполированном тысячами локтей дереве молнией протянулась свежая царапина. Пробка, жалобно звякнув, затерялась в тёмном углу. Девочка глотнула прохладную колючую приторно-сладкую жидкость. Сухой комок растворился под напором миллиона шипящих пузырьков. Теперь можно жить дальше.

Сердце бешено колотилось. Сквозь усталость и боль девочка чувствовала, что оно колотилось где-то не там. Словно не одно, а два сердца стучали, отсчитывая секунды новой и пока ещё очень непонятной жизни.

Сумрак разбавился странным призрачным светом. Пара дюжин глаз наблюдала за девочкой сквозь пыльное окно. По всклокоченной шерсти преследователей перекатывались волны пульсирующего зелёного сияния. Потом удивительный свет изгибался протуберанцем, отрывался от колышущейся основы и воспарял к небесам, а на освободившемся месте уже танцевал следующий.

Из-за стекла доносилось хоровое мурлыканье. Кошки были довольны Ириской. Довольны тем, что она залезла в ловушку.

Девочка холодно усмехнулась. Радуетесь? Давайте-давайте! Вам сюда не пролезть. Иллюзия безопасности тут же рассыпалась осколками тоскливой обиды. В углу, куда улетела пробка, раздалось тихое шебуршание. Затем из-за ящика вылез герой-одиночка. Глаза его заливал зелёный туман. Мех взъерошился. Хвост недовольно постукивал по выщербленным доскам пола. В ощерившейся пасти на месте левого клыка торчал уродливый обломок. Кот кинул на Ириску ненавидящий взгляд и изготовился к прыжку. А шебуршание не утихало. В Ирискин блиндаж прибывали новые бойцы. Из угла уже раздавалось щёлканье гепарда, приветствующего друга. Самое противное, что входную дверь тоже скребли безжалостные когти.