Кровь схлынула с лица здоровяка. Мир снова стал правильным. Мир, где правда за сильными.

— Ходчее бежи, — подтолкнул он Крушилу в спину.

Крушило обернулся и закивал, всем видом показывая, что таких как он и надо подгонять тумаками.

— Тут он, дяденька, — и глаза беззащитно мигнули. — В подвальчике. Просто спуститься, и всё!

Успокоившийся здоровяк размеренным шагом отправился за Крушилой. Через пять шагов он обернулся и нехорошо усмехнулся, вперившись в Рауля, равнодушно переступающего с ноги на ногу.

По законам мира сильных у водилы проблемы заканчивались. Зато ворох грандиозных неприятностей готовился обрушиться на Рауля.

"Не успеют, — счастливо улыбнулась Ириска. — Завтра нас здесь не будет. Да что завтра. Никто не станет никого искать. Даже если и есть телефон в подвальчике, — и безжалостно выдохнула, — потому что подвалы — НАШИ".

Крушило не вернулся. Улица укуталась в мягкое одеяло сумерек. Вечер теперь дарили исключительно Ириске. Она правильно загадала желание. И желание не замедлило исполниться. Хотя блузку было всё-таки жаль.

Ириска не помнила, как отдала деньги Раулю. Не помнила, в какой из подвалов привели её ноги. Смутные воспоминания оставила лишь раскрытая банка то ли сардин, то ли сайры. И то, как она отхлёбывает солёную жидкость прямо через край, стараясь не порезаться о рваные заусеницы. И шипучая, сладко-кислая волна "Спрайта". Желудок наполнялся сытой теплотой.

Потом выключился свет. Может его выключил Рауль, а может, никакого света в подвалах не полагалось. От журчащих труб исходило приятное тепло. Мир не грустил, что его покидает замечательная девчонка и смелый парень с восхитительно-чёрными глазами. Мир готовился к отопительному сезону.

Ириска сидела в тёплой темноте. Пальцы блаженно гладили шершавый бетон. Хотелось чего-то грандиозного. Такого, чего не было ни у кого. И никогда уже не будет. Хотелось немедленно, не дожидаясь ночи Ржавого Полнолуния.

"Если хочешь, это так просто. Завтра утром ты станешь взрослой", — еле слышно пробивалось радио из оставленного далёка.

Она бы и стала. Да только Рауль уже спал, уткнувшись носом во мрак. Туда, где ничем не примечательная стена сходилась с ничем не примечательным полом.

Глава 44. Разговоры подвальных сумерек

Они сидели в тёмном подвале.

Просто сидели, прижавшись друг к другу. Просто Ирискины плечи обнимала сильная рука Рауля. И ничего больше.

И ничего больше было не надо.

— Почему подвалы? — Ириска заглянула в чёрные глаза. — Почему из всего, что есть в мире, ты выбрал подвалы?

— Меня всегда тянуло к подвалам. Помню зимний вечер и мягкий свет, струящийся из-под ног. Опустишься на снег, прильнёшь к стеклу, а там, на зелёном столе, летают, сшибаясь, бильярдные шары. Я не знал ни правил, ни техники ударов. Просто следил за шарами. А среди жёлтых, знаешь, как из слоновой кости, один был неуловимо розового оттенка. То ли из другой партии, то ли специально так задумано. И мне он нравился больше всех. Я радовался, когда ему удавалось остаться на поле до конца игры. А если он выбывал, я ждал следующей, чтобы снова его увидеть. Даже больше: временами мне казалось, что я и есть тот шар. Розовый среди жёлтых. Не такой, как все.

"Это всё напоминает бег по замкнутому кругу, эти каменные джунгли подарили нам друга", — неразборчиво вещало радио. Мир тянул к Ириске невидимые нити. Мир не хотел отпускать.

— Любой считает себя единственным и неповторимым, — хмыкнула Ириска.

— Да, — кивнул Рауль, — но то был взгляд со стороны. Я не раздувался от гордости за свою уникальность, а следил за игрой. Шары не видят тех, кто их сталкивает, но каждый удар меняет направление линии жизни. Кто-то сваливается в корзину, как в могилу, а кто-то работает могильщиком, сталкивая других. Сначала мне хотелось, чтобы розовый шар просто не трогали. Чтобы оставили его в покое. Но уж если кий коснулся его розовых боков, то пускай он сшибает шары, а сам остаётся.

"Темнота — наш лучший друг, в темноте не видно рук, в темноте мы познакомимся поближе", — на смену хриплому мужскому голосу пришёл нежный девичий.

— Сейчас ты скажешь, что люди — те же шары, — догадалась Ириска.

— А тучи, как люди? — улыбнулся Рауль. — Нет, я хочу поговорить не о шарах, а о тех, кто их сталкивает. Шарам кажется, что они всё делают сами. Впрочем, ты права, люди ничем не лучше.

— Можно подумать, ты видел тех, кто сталкивает людей?

— Видел.

— Да ты что! — восхитилась Ириска очередному приколу. — И какие они?

— Не помню.

— Ну, и зачем ты мне это рассказал?

— А после этого сталкивать людей неинтересно. Во время встречи тебе предложат совершить какой-нибудь пустячок, не связанный с этим миром. И, если выживешь, выполнят твоё желание.

— Что ещё за пустячок?

— Уже забыла? — чёрные глаза загрустили. — Миссия у нас одна: столкнуть с зелёного поля Панцирную Кошку.

— Ты меня совсем запутал, — призналась Ириска.

— Если б я хотел тебя запутать, сказал бы, что кошки — отродья дьявола. И мы просто обязаны убивать нечистых. В связи с приближением церкви к государству. Но к чёрту официоз. Есть кошачья сила, и есть мы с тобой. Зона риска обозначена чётко. Нам ведь надо разделаться с Панцирной Кошкой, а не передать её в Гаагский Трибунал.

— Странно, — зябко поёжилась Ириска. — Иногда я дождаться не могу минуты, когда превращусь в непонятную и удивительную. Но очень часто мне хочется просто-напросто остаться Ириской. Такой, как была. Такой, кем она должна стать.

— Нет трагедии в том, что ты стремишься остаться собой. Трагедия происходит, когда ты страстно пытаешься понравиться, а у тебя не получается.

"Кому я хочу понравиться?!!!" — хотелось картинно завопить, но девочка промолчала. Боялась спугнуть руку Рауля. Тёплую и надёжную. Впрочем, рука всё равно заворочалась и выскользнула.

— Нам пора, — жёстко сказал Рауль, поднимаясь. — Ниточки, которые держат нас в этом мире, уже оборваны. Если мы пропустим это Ржавое Полнолуние, то до следующего просто не доживём.

На секунду они замерли у выхода из подвала.

"Словно кошки у порога, — подумала Ириска, а потом добавила. — С волками жить, по-волчьи выть".

Рауль волновался, хотя двор пустовал. Ни единой кошки, ни одного человека. Рауль промокнул вспотевший лоб платком. С шёлковой ткани смотрели друг на друга две кошки. Одна, бело-чёрная, гордо вскинула морду вверх. Другая, серо-полосатая, вцепившись когтями в кору морщинистого ствола. Она изогнулась знаком вопроса и недовольно таращилась на горделивую подругу.

— Тоже из Капки-Стрелки, — пояснил Рауль. — Думаешь, получать сувениры из кошачьей цитадели позволено лишь тебе?

— И кого ты брал с собой в кошкину башню? Расскажи, — Ириска запнулась, — о ней.

— Это уже неважно, — подмигнул Рауль. — Поверь мне, девочка, с того дня, как я нашёл тебя, многое стало неважным.

Они прошли двор и медленно продвигались по кривой улочке. "Не тот вор, кто железо куёт, а тот, кто напротив живёт", — значилось на сером покосившемся заборе. Ириска кинула взгляд через дорогу. Там возносилась высотка, ощетинившаяся чешуёй спутниковых антенн.

— Ещё не здесь, — шепнул Рауль, увлекая Ириску всё дальше.

Пальцы сжала сильная, но ласковая рука. Плавая в счастливой дрёме, девочка готова была идти куда угодно, только бы эта рука не исчезла.

На секунду вынырнув, Ириска подумала, что они забрались в Переулки. Ухоженные домики вытянулись до поворота. В окошках приветливо горел свет. Сиреневые фонари заливали улицу магическим сиянием. Луна казалась серебряной, никому не нужной монеткой, затонувшей в мглистой луже.

"Но она же не полная! — подумала Ириска. — Причём тут Ржавое Полнолуние?"

Подумала и забыла. В названиях, пусть даже красивых, было куда меньше смысла, чем в руке, где покоились её пальцы.

Нет, Переулками пока не пахло. Мимо проскочила легковушка, обдав парочку бензиновыми выхлопами. У ларька столпилась тёмная масса. Оттуда слышалась ругань и звон сдаваемой стеклотары. Сквозь бледные витрины "Гастронома" виднелись слоняющиеся по магазину покупатели.