Ириска слушала. Ириска молчала. В песне, наполненной непонятными словами, сквозило скрытое отчаяние, словно не сбылось что-то невыносимо долгожданное. Словно уже не сбудется. Словно кто-то навсегда опоздал к Пятому Переулку.

Перильца оборвались. По переулку посвистывал ветер. Он был громче тихих мелодичных аккордов. Но хриплый отчаянный голос уже перекрывал его. А уж когда вступал хор… Тогда казалось, что в Переулке властвовала только песня.

I must confess that my loneliness

Is killin' me now

Don't you know, I still believe

That you will be here

And give me a sign

Hit me baby one more time

— Хочешь увидеть местного перепевника? — тёплый шёпот Зинги согрел окоченевшее ухо Ириски.

Ириска покосилась направо и увидела.

На поленнице сидела полуметровая куколка с золотистой гривой волос. Она не походила ни на Барби, ни на прочий ассортимент "Детского Мира". И даже одежда была совершенно иной. Белая маечка на бретельках. Вываренные джинсики. Остроносые чуть потрескавшиеся туфельки. Куколка была солнцем. Маленькие фигурки плюшевых зверушек крутились по орбитам, словно планеты. Но куколка их уже не замечала. Зато Ириска не могла оторвать взор. Брюхо каждой зверушки было яростно вспорото. Сквозь лохмотья плюша торчали клочья ваты, забрызганные тёмными пятнами.

My loneliness is killin' me, — страдала куколка.

And I, — подхватил хор, и Зинга остановился.

I must confess, I still believe, — игрушки безвольно осыпались.

Still believe, — повторил хор, а глаза Зинги остекленели.

When I'm not with you I lose my mind. Give me a sign, — попросила куколка:

Hit me baby one more time.

В игрушечной красотке жило что-то трогательно-беззащитное и одновременно наносное и фальшивое. Вернее, не одновременно. Тот, кто слушал, сам выбирал, какой она для него станет. Какое счастье принесёт. Но Ириска не слишком доверяла размалёванным куколкам. Она фыркнула и пихнула Зингу в бок:

— Что? Па-анра-авилась?

Зинга виновато потупился. Удивительная игрушка сорвалась с места и замерла в воздухе возле девочки. Потеря благодарных слушателей её не устраивала.

— Oops, I Did It Again! — выпалила Ириске в лицо растрёпанная куколка и криво усмехнулась.

Девочка испуганно отшатнулась. А очнувшийся Зинга уже тянул в сторону. В тёмный провал соседнего Переулка.

Тут было куда занятнее. И теплее. По сторонам тянулись неоновые вывески. "Rio", "Vegas", "Хромая Лошадь", "Зелёная Утка". Фонари были не фиолетовыми, а багряными и оранжевыми. Воздух пропитался ароматом ментола дорогих сигарет.

Песня обрушилась сразу. Весёлая, озорная, зажигательная. Проигрыш мгновенно вцеплялся в память и надёжно застревал там, заставляя мысленно повторять его и повторять. А потом пришли и слова.

I'm doc, doc, doctor Dick

And when you're feeling sick, Babe, I know a trick

It's sex and sex, you'll be feelin' alright

Hey, let's have sex together and forever tonight

Зинга чуть ли не бежал, увлекая девочку за собой.

— В чём дело, — уставшая Ириска попробовала вырвать руку, но не получилось.

— Они прикалываются над чем не следует, — выпалил перепевник.

А в глазах плавал испуг. Испуг за Ириску.

"Он не хочет, чтобы я превратилась в эту песенку", — подумала Ириска и усмехнулась точь-в-точь как куколка с бледным безжизненным личиком.

I'm your doc, doc, doctor doctor Dick

And I gonna heal you with my favorite little stick

So undress, please undress, but don't be a sweeper

I will touch you, I will touch you, ddddeeper

— Здесь ещё хуже, — расстроился Зинга. — Половина песни позади, а я никак не могу отыскать тропинку, по которой можно выбраться.

На сей раз выход заметила Ириска. Забор, в котором одна из досок чуть отошла. Широченная такая доска. Треугольник тьмы выглядел неприветливо, но дарёному коню в зубы не смотрят.

— В дыры нырять опасно, — сказал Зинга, когда девочка подтолкнула его к забору, — Хотя… Ладно, рискнём. Хуже вряд ли уже будет. Хуже задержаться здесь не в то время, когда стоит услышать эту песню.

И он пропустил девочку вперёд.

— Бесполезно подвалить раньше или объявиться слишком поздно. Ничего, кроме горечи не огребёшь, — раздался в спину его торопливый говорок. — Лезь давай. Я-то вытерплю чуток. Глядишь, где ещё встретимся.

Глава 25. Старичок в звёздных калошах

Однако хуже быть могло. И ещё как! И стало!

Ириска без опаски нырнула во тьму, ловко скользнула плечом по холодным рёбрам досок, выбралась на дорогу и стала ждать Зингу. Но того всё не было и не было.

— Эй, — громким шёпотом позвала девочка. — Ты где? — и добавила, чтобы несуразный перепевник тут же почувствовал ужасающую степень своей вины. — Мне до утра тут околачиваться?

А в ответ тишина.

Ругнувшись, Ириска просунула голову в дыру. Никого. Такая же пустынная улица, словно зеркальное отражение той, по которой топчутся усталые ноги. Исчезли огни реклам. Исчез дым сигарет с ментолом. Исчезли тёплые шаловливые ветерки. На улице, самовольно занявшей территорию весёлого местечка, царила оглушительная тишина, будто округу окутали чёрной ватой. Лишь на поленнице, сложенной у забора, трескуче вспыхивали сиреневым светом загадочные огоньки.

В темноте и одиночестве девочка стоять не хотела. Следовало куда-то выбираться. Но куда? "Пойду на север", — решила Ириска. Север и юг отыскать легко. С южных сторон деревьев муравьи строят свои пирамиды, зато северные обрастают мхами и лишайниками. На север ещё указывает Полярная Звезда. Беда только, что нигде не виднелось ни одного муравейника. А на кустах — ни мха, ни лишайников. Как не было и знакомого звёздного ковша. Вопрос "А где тут у нас север?" оставался актуальным.

"Надо спросить", — родилась мысль, и тут же послышались шаги. Чьи-то подошвы похрустывали камешками неподалёку. Вот только спрашивать Ириске сразу расхотелось. Слишком уж вкрадчивыми были шаги, словно к заветной цели пробирался диверсант.

"Ванабас", — холодом кольнул ужас.

Девочка мигом забилась в узкий переулок и сжалась в комок. Шаги невидимки протопали мимо.

"Ну и славненько", — счастливо подумала Ириска, надеясь отсидеться в спасительной темноте.

— Здравствуйте, товарищи, дамы, господа! Это голос Токарева Вилли! — гаркнуло над ухом, и перепуганная девочка вновь вылетела на широкую улицу.

Камни захрустели сбоку, словно невидимку от девочки отделял только заборчик. Ириска перепрыгнула через канавку на противоположной стороне, толкнула закрытые ворота, толкнула ещё раз. Размахнулась кулаком, чтобы стучать, стучать, стучать, пока не откроют. Но рука застыла в воздухе. На грохот невидимка успеет первым. Ириска оставила негостеприимную дверь и начала ввинчиваться в узкую щель между поленницей и забором.

— Маугли! Маугли! Маугли! Где ты теперь? — тоскливо завыл кто-то из тьмы. — И где твои друзья?

Ириска выскочила обратно. Перегородив дорогу, Упокоище стояло прямо перед ней. Над дырою входа светилась неоновая вывеска. "Заходите к нам на огонёк", — взывало ярко-алым. И рядом, сочной зеленью, мерцая и потрескивая: "DJ ПАВУК amp; DJ МАВУГЛИ".

Ириска попятилась…

И чуть не сбила невысокого дедушку в плаще защитного цвета.

Девочка раскрывала рот, словно рыба, выброшенная на берег, и махала рукой за спину.

— Нечисто в Датском королевстве, — пробурчал старик.

Девочка оглянулась. Упокоище исчезло. Снова пустая дорога и улица, протянувшаяся в тёмную бесконечность.

Странный пенсионер недовольно разглядывал пыльный след от Ирискиной подошвы на глади блестящих калош.

Ириска ойкнула и торопливо извинилась.

Незнакомец чуть заметно кивнул головой, и девочка посчитала, что извинения приняты.

— Что, красавица, угодила между молотом и наковальней? — среди зубов блеснула золотая коронка.

— Наковальня стонет звонко, коль в руках моих девчонка, — отозвалось из ближайшего палисадника.