Лютер пытался перегородить хлынувший поток плотиной, отправившись в гущу крестьян, чтобы обратиться к ним с увещеванием. Они встретили его насмешками и ненавистью. Тогда он написал трактат "Против разбойничьих и грабительских шаек крестьян". По его разумению, ад опустел, поскольку все бесы подались к крестьянам, а сатана пребывает в Томасе Мюнцере, "который лишь подстрекает к грабежу, убийству и кровопролитию". Христианский правитель, подобный Фридриху Мудрому, должен воистину обратиться к своему сердцу и смиренно молиться о помощи против дьявола, поскольку наша "война не с плотью и кровию, но с духовным нечестием". Кроме того, князю надлежит выйти за рамки своего долга и предложить условия мира обезумевшим крестьянам. Если же они эти условия отвергнут, ему следует незамедлительно взяться за меч. Лютер никоим образом не приветствовал намерение Фридриха Мудрого ничего не предпринимать, предоставив решать исход событий Господу. Ему больше импонировал Филипп Гессенский, который сказал: "Если бы не моя решительность, вся смута в моей местности вышла бы из берегов через четыре дня".

Лютер сказал:

"Если поселянин пошел на открытый бунт, он поставил себя вне Закона Божьего, ибо бунт есть не просто убийство, но подобен огромному пожару, который охватывает всю землю, оставляя за собой пепелище. Так и бунт приносит с собой убийства и кровопролитие, он оставляет вдов и сирот, переворачивая все вверх дном, подобно великому бедствию. Посему пусть всякий, кто способен, колет, рубит и поражает, будь то тайно или открыто, памятуя, что не может быть ничего более пагубного, вредоносного и дьявольского, чем бунт. Представьте, будто перед вами взбесившийся пес, и если вы не убьете его, он погубит вас и с вами всю землю".

Некоторые из князей выказали излишнюю готовность колоть, рубить и поражать, а Томас Мюнцер тут же предоставил им повод для этого. Герцог Георг, ландграф Филипп и некоторые другие проявили достаточную быстроту. Мюнцер с крестьянским войском сосредоточился близ Франкенхаузена. Крестьяне известили князей, что не ищут ничего, кроме праведности Божьей, и желают избежать кровопролития. Князья отвечали: "Выдайте нам Томаса Мюнцера. Остальных пощадим". Предложение было заманчивым, но Мюнцер пустил в ход все свое красноречие: "Не бойтесь. Гидеон с малой горсткой сокрушил мадиамян, а Давид поразил Голиафа". И в этот момент на небе появилась радуга - тот самый символ, что был изображен на знамени Мюнцера. Крестьяне сплотили ряды. Но князья воспользовались перемирием для того, чтобы окружить их. Лишь шестьсот человек попали в плен. Пять тысяч были изрублены.

Мюнцер бежал, но был схвачен и обезглавлен после пыток. Затем князья принялись за расправу.

Разгром и его влияние на Реформацию

Не лучше обстояло дело у крестьян и в других местах. Во главе Швабской Лиги стоял полководец, который, столкнувшись с превосходящими силами, обращался к дипломатии, двуличию, уловкам и лишь в крайнем случае вступал в бой. Ему удалось раздробить крестьянские войска и уничтожить их поодиночке. Крестьян заманили в западню и в конце концов одолели числом. Утверждается, что было убито 100 тысяч человек. В день торжественного въезда епископа Конрада в Вюрцбург это событие было отпраздновано казнью 64 горожан и крестьян. Когда епископ объезжал свою епархию, его сопровождал личный палач, казнивший за это время 272 человека. На крестьян наложили огромную контрибуцию, и все же крестьянство как класс уничтожено не было. Знать еще не могла позволить себе стереть с лица земли землепашцев. Не были они и разорены, так как смогли выплатить наложенную на них дань. Но надежде крестьянства непосредственно участвовать в политической жизни Германии был положен конец. На три столетия крестьяне превратились в безрогих быков.

К сожалению, свирепый трактат Лютера задержался в типографии и появился как раз во время расправы с крестьянами. Лютер пытался смягчить его звучание, написав другой памфлет, в котором он продолжал утверждать, что уши бунтовщиков следует прочистить пулями. Но при этом Лютер добавлял, что у него нет намерения лишать пленников милости. Вместо того чтобы, покинув крестьян, воротиться в ад, все бесы, - утверждал Лютер, - ныне вошли в викариев, которые теперь просто мстили.

Но этот трактат остался незамеченным, а печально знаменитые слова Лютера - "колите, рубите и душите" - навлекли на него несмываемый позор. Крестьяне обвиняли Лютера в предательстве их дела, а князья-католики в то же время возлагали на него ответственность за все беспорядки. Как следствие, крестьяне теперь стремились обрести религиозное утешение в анабаптизме, хотя не следует и переоценивать эту тенденцию. Общую аграрную окраску анабаптистского движения ни в коем случае нельзя считать исключительно результатом Крестьянской войны. В большей степени она была вызвана теми гонениями, в ходе которых города избавлялись от анабаптизма быстрее, чем деревня. Не произошло и массового отхода крестьян от своей веры, и до конца жизни Лютера его община в большинстве своем состояла из крестьян, проживавших близ Виттенберга. Тем не менее позиция Лютера во многом объяснялась отчужденностью крестьян.

Одновременно католические князья возлагали на Лютера ответственность за все восстание в целом. Особую окраску этому обвинению придавало выступление на стороне крестьян сотен лютеранских священнослужителей - как добровольно, так и по принуждению. Впоследствии католические правители проявили величайшее усердие, отлучая евангелических проповедников. Тем, что католицизм сохранился в Баварии и Австрии, он обязан не столько контрреформации, сколько Крестьянской войне.

Наибольшие страдания доставлял Лютеру он сам. Лютер начал страшиться - но не Бога, не дьявола, не себя самого, а хаоса. Иногда страх превращал его в человека черствого и неразборчивого, готового простить угнетение безвинных из опасения, что среди них могут скрываться начинающие Томасы Мюнцеры.

Это привело к тому, что сфера деятельности Лютера непрерывно сокращалась. Среди католиков - как церковников, так и мирян - царил дух ожесточения. В Швейцарии, в южногерманских протестантских городах и среди анабаптистов появились различные формы протестантизма. Даже в Виттенберге одно время тайно действовали приверженцы сект, и нельзя было с уверенностью сказать, что подобные проникновения не повторятся. Но в оставшихся под его влиянием районах Лютер был решительно настроен созидать.

 

 

Глава семнадцатая

ШКОЛА ХАРАКТЕРА

Смятенный, отброшенный назад, ограниченный в своих возможностях, гонимый, Лютер делал все, что мог. Наиболее неожиданным и ярким подтверждением его принципов была его собственная женитьба. Если он не имел возможности реформировать весь христианский мир, то уж пасторскую семью он создать мог и сделал это. Сам он ни о чем подобном не помышлял, и когда во время его пребывания в Вартбурге монахи стали жениться, Лютер воскликнул: "Боже благий! Уж. меня-то им не женить!" После того, как это произошло, Лютер заметил, что если бы в Вормсе ему сказали, что спустя шесть лет он женится, он бы этому не поверил.

Но реальная ситуация оказалась порождена его учением, которое вызывало перемену убеждений. Из монастырей уходили не только монахи, но и монахини. Несколько сестер из близлежащей деревни обратились к нему за советом. Монашки не знали, как им быть после того, как они приняли евангельскую веру. Лютер взялся организовать их бегство. Это был дерзкий поступок, поскольку похищение монахинь рассматривалось как преступление, каравшееся смертной казнью, и герцог Георг в точности следовал этому закону. Фридрих Мудрый, может быть, и не столь жестокий, также не приветствовал открытого нарушения закона. Лютер тайно заручился поддержкой уважаемого бюргера из Торгау по имени Леонард Копп. Шестидесятилетний Копп был торговцем и время от времени привозил в обитель бочки с селедкой. Накануне праздника Воскресения Христа в 1523 году он спрятал двенадцать монашек в своем крытом фургоне. Копп накрыл их мешковиной и обвязал веревкой, будто то были пустые бочки. Три монахини вернулись в свои дома. Остальные девять приехали в Виттенберг. Один студент так написал об этом своему приятелю: "Только что в город прибыл полный фургон монашек-девственниц, и все они больше всего на свете мечтают выйти замуж. Так дарует же им Бог мужей, иначе дело будет худо".