Лютер счел своей обязанностью подыскать им всем жилье, мужей или какое-нибудь занятие. Само собой напрашивалось решение, что уж об одной из них он может позаботиться, женившись сам. Так кто-то ему и сказал. На это 30 ноября 1524 года Лютер ответил, что у него нет намерения вступать в брак - не потому, что он камень бесчувственный, и не потому, что ему чужда сама идея женитьбы, но из-за ежедневного ожидания того, что его казнят как еретика. Спустя пять месяцев Спалатин намеренно повторил предложение о женитьбе. Лютер ответил:
"Касательно того, что вы пишете о моей женитьбе, то не следует удивляться, что я еще не сочетался браком, даже если и прославился как любовник. Вам следует более удивляться тому, что, уделяя столь много места в своих писаниях вопросу о браке и будучи вынужденным посему так много иметь дело с женщинами, я сам еще не превратился в женщину, не говоря уже о женитьбе на одной из них. Хотя, если вам требуется мой пример, вы имеете его в преизобилии, поскольку некогда у меня было трое жен и любил я их столь горячо, что две из них ушли к другим мужьям. Третью я едва удерживаю левою рукой, не то и ее у меня вот-вот похитят. Вы же, воистину, любовник робкий, коли не осмеливаетесь жениться даже на одной".
Шутливые слова о трех женах, безусловно, относятся к трем монашкам, которых ему еще оставалось пристроить.
В конце концов все были устроены, за исключением одной - Катарины фон Бора. Спустя два года после своего бегства она все еще занималась домашним хозяйством Лютера, что, кстати, дало ей возможность получить великолепное образование. Но Катарина мечтала о лучшей доле, надеясь связать свою судьбу с молодым дворянином из Нюрнберга, который учился в Виттенберге. Однако когда молодой человек вернулся домой, его семья решительно выступила против такого брака. Безутешная Катарина попросила Лютера разузнать, как обстоят дела. Дела же обстояли так, что нюрнбержец женился на другой. Лютер нашел для Катарины подходящего жениха, некоего доктора Епатца, но она о нем и слышать не хотела. Как бы то ни было, положение Катарины было весьма деликатным. Она понимала, что Для Лютера история с монашками является серьезным испытанием, тем более что все это происходило в разгар Крестьянской войны. Ей дольше всех не удавалось устроить свои дела. В те времена ранних браков двадцатишестилетняя девушка имела все основания полагать, что время, отпущенное ей для устройства своего семейного положения, вот-вот истечет. В отчаянии она обратилась к гостившему в Виттенберге доктору Амсдорфу из Магдебурга. Не согласится ли он сказать Лютеру, что Елатц ей просто ненавистен? Ведь он поймет Катарину. Она согласна выйти замуж за Амсдорфа или за Лютера. Этих двоих она, возможно, назвала потому, что оба они уже вышли из возраста, когда обычно вступают в брак, и такое предложение ей ничем не грозило. Лютеру было сорок два года.
Лютер не задумывался над этим предложением всерьез до тех пор, пока не отправился домой навестить своих родителей. То, что сам Лютер расценил как невероятную шутку, его отец воспринял как вполне разумный вариант. Он хотел, чтобы сын продолжил их род. Предложение Катарины начало казаться Лютеру привлекательным еще и по другой причине. Если ему предстоит до конца года сгореть на костре, то вряд ли есть смысл обзаводиться семьей. Но, женившись, он узаконит статус Катарины и засвидетельствует свою веру. В мае 1525 года в частном разговоре Лютер по секрету рассказал, что прежде чем умрет, он женится на Кати. А в начале июня, когда Альбрехт Майнцский подумывал о том, чтобы придать несколько мирской оттенок своему епископству, последовав примеру своего кузена в Бранденбурге, Лютер писал: "Если моя женитьба укрепит его, то я готов. Я верю в брак и намерен жениться прежде, чем умру, пусть даже это будет помолвка, подобная женитьбе Иосифа". О страстной любви речи не было. "Нельзя сказать, что я потерял голову, - говорил Лютер, - хотя я и обожаю свою жену". В другой раз он заявил: "Я не променял бы Кати ни на Францию, ни на Венецию, поскольку Бог дал ее мне, а другие женщины обладают худшими недостатками". Решение жениться он объяснял тремя причинами: чтобы доставить удовольствие своему отцу, чтобы позлить папу и дьявола и чтобы запечатлеть свое свидетельство перед мученической смертью.
За принятым решением женитьба последовала быстро, чтобы предотвратить сплетни и возражения. "Все добрые мои друзья, - рассказывал Лютер, - вскричали: "Ради Бога, только не это!"" Судья предрекал, что "мир и дьявол будут потешаться, и труд Лютера останется незавершенным". Любопытно, что именно в такой ситуации
Спалатин поинтересовался мнением Лютера о длительных помолвках. Тот отвечал: "Не откладывайте на завтра! Промедлив, Ганнибал потерял Рим. Промедлив, Исав лишился прав, положенных ему по первородству. Христос сказал: "Будете искать Меня, и не найдете". Таким образом. Писание, опыт и все творение свидетельствуют о том, что дары Божьи следует принимать без промедления". Это было написано 10 июня. А 13-го состоялась публичная помолвка Лютера и Катарины, и в глазах закона он стал, таким образом, женатым человеком.
Последовавшая за обручением публичная церемония представляла собой скромное торжество, на котором объявили о заключении брачного союза.
Это было праздничное событие. Свадьбу назначили на 27 июня. Лютер разослал приглашения. Спалатину он написал: "Вы должны приехать на мою свадьбу. Я заставил ангелов смеяться, а бесов рыдать". Другому приглашенному: "Несомненно, до вас дошли слухи о моей женитьбе. Мне самому трудно в это поверить, но доказательства тому слишком весомы. Свадьба состоится в следующий четверг в присутствии моих родителей. Надеюсь, что вы сможете приехать". Амсдорфу, который выступил в роли свата Катарины: "Слухи о моей женитьбе верны. Я не могу лишать своего отца надежды на продолжение рода и должен подтвердить свое учение в то время, когда многих обуяла робость. Надеюсь, что вы пришлете дичи и приедете сами". Нюрнбержцу: "В целом мой трактат был отвергнут крестьянами. Я сожалел бы, если бы вышло иначе. Когда я размышлял об иных делах. Бог неожиданно наставил меня жениться на Катарине. Я приглашаю вас и освобождаю от всяческих помыслов о настоящем". Леонарду Коппу/организовавшему побег монашек: "Я намереваюсь жениться. Бог любит творить чудеса и удивлять мир. Вы должны приехать на мою свадьбу". Любопытно, что есть и другое приглашение Коппу. Редактор писем в веймарском издании сомневается в его истинности. Оно гласит: "Свадьба моя состоится в четверг. Мы с госпожой Кати приглашаем вас прислать бочку наилучшего пива из Торгау, а если оно окажется нехорошим, вам самому придется выпить всю бочку".
В назначенный день в десять утра Лютер под колокольный звон провел Катарину по улицам Виттенберга к приходской церкви, в портале которой на глазах у всех состоялась религиозная церемония. Затем последовал обед в августинской обители, а за ним вечер с танцами в ратуше. Вечером был дан еще один банкет. В одиннадцать все гости разошлись под угрозой того, что обязанность отправить их по домам возьмут на себя судебные исправники.
Семейная жизнь
Женитьба принесла множество перемен в образ жизни Лютера. "До того, как я женился, постель моя не перестилалась целый год и пропиталась потом. Но я так много трудился и так уставал, что падал в нее, ничего не замечая". Кати навела порядок в доме. Требовалось произвести и другие перемены. "В первый год семейной жизни ко многому надобно привыкнуть, - вспоминал Лютер. - Просыпаешься утром и видишь на подушке пару косичек, которых там раньше не было". Вскоре он обнаружил, что муж должен считаться с пожеланиями жены. Страхи и слезы Кати удержали его от поездки на свадьбу Спалатина, поскольку по пути вполне можно было подвергнуться нападению крестьян. Если Мартин шутливо называл жену "мое ребро", то так же часто он именовал ее "госпожа моя". Иногда он даже менял имя Кати так, что оно звучало Луееу, что по-немецки означает "цепь";
Женитьба принесла и новые финансовые обязанности, поскольку супруги не имели за душой ни гроша. Мать Катарины умерла, когда та была совсем малышкой. Отец отдал ее в монастырь и женился вновь. Ничего для нее он не сделал и теперь. Все богатство Лютера составляли его книги и одежда. Он не имел права претендовать на финансовую помощь от монастыря, поскольку снял сутану. За свои сочинения Лютер не получал ничего, а университетского жалованья было недостаточно для содержания семьи. В 1526 году он обзавелся токарным станком и научился резьбе по дереву, чтобы в случае нужды иметь возможность прокормить свою семью. Можно, правда, усомниться в серьезности таких планов. Лютер был намерен всецело посвятить себя служению Слову, и он верил в то, что Отец Небесный позаботится о нем. Архангелу Гавриилу пришлось, должно быть, много похлопотать, уговаривая близких к Лютеру влиятельных особ. Ему удалось расположить августинский монастырь к Лютеру и его жене. Фридрих удвоил жалование Лютеру и часто посылал ему дичь, одежду и вино. А архиепископ Майнцский Альбрехт Бранденбургский прислал Кати двадцать золотых гульденов - подарок, который ее муж намеревался отклонить.