Действительно, Мюнцеру удалось найти обоснование своей точки зрения на дух в самом Писании, где сказано, что "буква убивает, а дух животворит" (2 Кор. 3:6). Лютер отвечал, что, конечно же, буква без духа мертва, но они отделены друг от друга ничуть не больше, чем душа отделена от тела. Реальная опасность взглядов Мюнцера заключалась, с точки зрения Лютера, в том, что он уничтожал уникальность христианского откровения в прошлом, возвышая откровение в настоящем. Сам Лютер не имел абсолютно никакого опыта относительно современного откровения, и в периоды депрессии совет положиться на Духа повергал его в отчаяние, поскольку внутри себя он видел лишь непроглядную мглу.

В подобные моменты он должен иметь опору, выраженную в осязаемой форме письменного свидетельства о чрезвычайной важности акте, совершенном Богом во Христе. Лютер с готовностью допускал свою слабость и свою потребность иметь историческое откровение. Поэтому он не слушал Мюнцера, хотя и "принял Святого Духа целиком". В этом-то и заключается кардинальное различие не только между Мюнцером и Лютером, но также и между современным либеральным протестантизмом и религией отцов-основателей.

Если бы Мюнцер не делал практических выводов из своих взглядов, он не вызвал бы такой ярости Лютера, но Мюнцер намеревался использовать дар Духа в качестве основы для образования Церкви. Он является прародителем протестантских теократий, основанных прежде всего не на крови и земле, как иудаизм, и не на сакральности, как католичество, но на внутреннем опыте принятия Духа. Рожденные таким образом вторично могут распознать друг друга и объединиться в завете избранных, миссия которого состоит в утверждении Царства Божьего. Согласно взглядам Лютера, подобная роль для Церкви совершенно неуместна. Мюнцер не рассчитывал на то, что избранные смогут вступить во владение своим наследием без борьбы. Им придется истребить безбожников. Такой подход приводил в ужас Лютера, поскольку меч дан светскому правителю, но не церковнослужителю, не говоря уже о святых. Мюнцер хорошо понимал, что в этой борьбе падут многие из благочестивых, и он непрестанно воспевал страдания и необходимость нести крест как признак избранности. Лютера он называл "доктор Мягкое Кресло и доктор Осторожность", который радуется благоволению князей. Лютер отвечал, что ко кресту внешнему не следует стремиться, как не следует и уклоняться от него. Внутреннее страдание - вот тот крест, который мы несем непрестанно. Роли вновь переменились, и Лютер предстал апологетом внутреннего.

Изгнание смутьянов

В 1523 году Мюнцер добился того, что его избрали служителем в саксонском городе Альштадте. На его проповеди собиралось около двух тысяч человек. Вскоре у Мюнцера было уже до тридцати военных отрядов, готовых приступить к избиению нечестивцев. Единственным публичным актом, однако, было сожжение часовни Девы Марии. Это произошло в марте 1524 года.

В этой связи Лютер обратился к саксонским князьям:

"Сии альштадтцы поносят Библию и горячечно пекутся о духе, но где же выказывают они плоды духа - любовь, радость, мир и терпение? Не препятствуйте им, доколе они ограничиваются пределами Слова. Пусть духи решат это дело. Но когда обнажен меч, вы должны вмешаться, возьмемся ли за меч мы или они. Вам должно изгнать преступника из наших земель. Долг наш состоит лишь в том, чтобы. служить и страдать. Христос и апостолы не сокрушали ни образов, ни церквей, но завоевывали сердца Словом Божьим. Не следует стремиться к повторению ветхозаветного избиения нечестивцев. Коль сии альштадтцы стремятся изничтожить нечестивцев, нам придется купаться в крови. Но Бог поручил вам хранить мир, и не должно вам спать".

Молодой князь Иоганн-Фридрих, племянник и ближайший наследник Фридриха Мудрого, уже принимал участие в управлении Саксонией вместе со своим дядей и отцом. В августе 1524 года он писал одному из своих подданных:

"Сатана из Альштадта причиняет мне ужасное беспокойство. Доброта и письма не помогают. Необходимо решительно использовать меч, которым Бог повелел наказывать зло. Карлштадт также что-то замышляет, и дьявол стремится стать Господом".

В этом письме Карлштадт и Мюнцер связаны воедино. Для Карлштадта это было и несправедливостью, и несчастьем. Он писал Мюнцеру о том, что не желает иметь ничего общего ни с его заветом, ни с кровопролитием. Создавалось, однако, впечатление, будто происшедшие выступления против икон в Орламюнде и Альштадте - события одного ряда. Карлштадт был вызван в Йену для беседы с Лютером, где убедил того в несправедливости обвинения в мятеже. Когда, однако, Лютер сам посетил Орламюнде и увидел мятежный дух общины, он усомнился в искренности заявлений Карлштадта и настоял на его изгнании. Карлштадт был вынужден покинуть Саксонию, оставив беременную жену и ребенка, которые присоединятся к нему позже. Он уехал с теми же словами, которые Лютер произнес, покидая Вормс, - что он осужден, "не будучи выслушанным и убежденным", и что он изгнан своим бывшим коллегой - дважды папистом и двоюродным братом антихриста.

Мюнцер, которого попросили произнести проповедь в Веймаре в присутствии Фридриха Мудрого и его брата, герцога Иоганна, опрометчиво вознамерился привлечь их на свою сторону. Для своей проповеди он избрал текст из Книги Даниила, где пророк истолковывает сон царю Навуходоносору. Он начал со слов о том, что Церковь была чистой девой до тех пор, пока ее не осквернили книжники, убившие Духа. Далее Мюнцер сообщил, что Бог более не открывает Себя, как в древности. Он заявил:

"Бог раскрывает Себя во внутреннем мире в бездне души. Не получивший живого свидетельства Божьего воистину ничего не знает о Боге, пусть даже он проштудировал 100 тысяч Библий. Бог приходит в видениях к своим возлюбленным, как это было с патриархами, пророками и апостолами. С особой готовностью Он посещает нас в несчастье. Поэтому брат Мягкое Кресло отвергает Его. Бог изливает Своего Духа на всякую плоть, и ныне Дух открывает избранному грядущее наступление могущественной и непоборимой реформации. Это исполнение предсказания Даниила о пятом царстве. Вам, князья Саксонии, нужен новый Даниил, который раскрыл бы для вас сие откровение, показав, что надлежит вам делать. Не думайте, что воля Божья восторжествует, если мечи ваши будут ржаветь в ножнах. Христос сказал, что Он пришел, чтобы принести не мир, но меч, и Второзаконие говорит: "Вы народ святый. Не щадите идолопоклонников, жертвенники их разрушьте, изображения их сокрушите и сожгите огнем". Вам дан меч, чтобы изничтожить нечестивцев. Если вы откажетесь, он будет отнят у вас. Сопротивляющихся уничтожат без милости, подобно тому как Илия сокрушил жрецов Вааловых. Священников и монахов, насмехающихся над Евангелием, следует убивать. Безбожники не имеют права жить. Так назначьте же, подобно Навуходоносору, Даниила, чтобы он извещал вас о намерениях Духа".

Саксонские князья не имели никакого желания предоставлять Мюнцеру такую должность. Вместо этого они передали дело комитету. Мюнцер не стал дожидаться решения. Ночью он перебрался через городскую стену Альштадта и бежал из Саксонии. Терпимость восторжествовала за счет свободы. Режим Карлштадта был бы жестким, а правление святых Мюнцера отличала бы нетерпимость к нечестивцам. Однако не следует упускать из вида тот факт, что агитаторы были изгнаны мечом светской власти. С мрачным юмором Лютер подумал, что вместо того, чтобы стать мучеником, он мучеников создает.

Глава шестнадцатая

БЕГЕМОТ, ЛЕВИАФАН И ВЕЛИКИЕ ВОДЫ

Возможности для восстановления стен еще более ограничивались тем, что независимо от Лютера появились соперничающие формы протестантизма, а именно цвинглианство и анабаптизм. Они были бегемотом и левиафаном Лютера. Затем религиозный фермент соединился с широким социальным взрывом, когда забурлили великие воды крестьянской войны. Результатом этого было немедленное ограничение сферы деятельности Лютера и ослабление его веры в человечество.

В целом новые движения возникли самостоятельно, но нельзя сказать, что недавние волнения в Виттенберге не сыграли здесь никакой роли. Изгнанный из Саксонии, Карлштадт отправился в города юга Германии. Вскоре после этого Лютер получил письмо от служителей Страсбурга: "Карлштадт еще не убедил нас, но многие из доводов его достаточно весомы. Мы встревожены, поскольку вы изгнали своего старого коллегу с такой безжалостностью. В Базеле и Цюрихе многие соглашаются с ним". "Из Вечери Господней, символа любви, восстают подобные ненавистники".