Мальвина – это собирательный образ "женского электората": самодовольная, глупая и хамоватая, но при этом всё же весьма привлекательная хохлушка с кукольным личиком. Это она первая отказала в доверии Карабасу-Кучме (т.е. сбежала из театра) – очевидно, главным образом из-за того, что он её не устраивал с эстетической точки зрения.

Артемон – собирательный образ тех россиян, которые отправились стоять на майдан "за вашу и нашу свободу" – и лично советника президента Украины (а также, как известно, и советника президента сети закусочных "Ростикс") Немцова Бориса Ефимовича.

В сказке присутствует также и некоторый эрзац официальной власти: губернатор, пинчеры-полицейские и т.д. Понятно, что под этими псевдонимами фигурально изображена путинская Россия; не случайно Карабас в ситуации, когда куклы начинают массово от него линять, бежит к этому самому губернатору с воплем "сироту обижают"… И тот честно предоставляет помощь (оказавшуюся, впрочем, излишней).

Вот, собственно, и всё. Остаётся только вопрос о том, откуда я взял про нового директора театра – в сказке-то это, по понятным причинам, осталось за кадром… На самом деле, меня давно, ещё с детства, мучал этот вопрос: ну хорошо, избавились они от директора, сделали свой собственный театр – а кто организует антрепризу? Кто продаёт билеты? Кто занимается бухгалтерией? Кто отвечает за кадровый состав труппы? Это говорящее полено? Старый алкоголик Карло? Пудель Артемон?

Очевидно, что это должен быть кто-то опытный. И это не мог быть никто, кроме кота и лисы. Они имели опыт сотрудничества с Карабасом, но при этом не были замечены в насилии над куклами и не имеют, как Дуремар, отрицательной репутации в глазах прудового сообщества. А та история с закопанными золотыми – кто нынче без греха? И потом: никто ведь не заставлял Буратино закапывать золотые, он сделал это сам, добровольно и с песней…

Черепаха Тортилла может быть довольна. Какая, в сущности разница, кто нынче пилит бюджеты обновлённого кукольного театра, пока радостные буратинки пляшут на сцене польку "Карабас". Главное, что возможность выдать в случае чего новый ключик очередному буратине всегда остаётся у неё…

…а про нос всё украинский писатель Гоголь уже без меня рассказал.

17. Итак, "Гуси-лебеди".

Сказка мутная, тёмная и, что греха таить, страшноватая. При этом самые стрёмные, на уровне детского страха эмоции вызывает не Баба-Яга – старый-добрый и знакомый отовсюду персонаж, а сами эти летающие демоны, врывающиеся в дома и утаскивающие детей – что-то вроде дементоров-ментодёров из "Гарри Поттера". Но это хотя бы понятно по генезису – детские страхи развиваются, как правило, благодаря родителям, которым нужен какой-нибудь отрицательный персонаж, чтобы пугать детей, если они не слушаются. В наше время это почему-то чаще всего "дяденька милиционер", который "придёт и заберёт" (оттого так легко легло на фольклорный язык появившееся в 2003 году понятие "оборотни в погонах"). Хотя ещё Михалков-старший возмущался в "Дяде Стёпе", что некоторые несознательные родители "милицией пугают непослушных малышей", таковых несознательных с тех пор стало только больше. Но тут, во всяком случае, очевидны параллели.

Гораздо интереснее другое. В сказке очень странным образом ведут себя яблоня, печка и речка. В качестве платы за свои услуги они не требуют благ или каких-либо встречных услуг, а, напротив, заставляют потребить свою собственную продукцию: соответственно яблоки, пирожки и молоко с киселём. При этом из контекста сказки мы понимаем, что яблоки скорее всего кисловатые, пироги наверняка горелые, а то речное пойло, которое впаривается Алёнушке под видом молока, и вовсе никакой содержательной критике не подлежит. Поэтому всем трём "производителям" стоит немалых трудов убедить Алёнушку воспользоваться их продуктами, и та на это соглашается только при непосредственной угрозы попасть под крыло гусей-лебедей.

В этом смысле сказка удивительно современная: в ней действуют технологии даже не постиндустриальной, а постмаркетинговой эпохи. Понятно ведь, что печка с речкой заставляют Алёнушку жрать свою бурду не ради того, чтобы приобрести в её виде нового "лояльного потребителя" – ясно, что такая задача не стоит: в тех местах она оказалась случайно и вряд ли когда-либо вернётся. Поэтому тут налицо "стокгольмская" модель экономического взаимодействия, т.е. такая, в которой производитель и потребитель совместно производят продукт для потребителя, а кто и кому платит за процесс потребления, решается явочным порядком в зависимости от текущей конъюнктуры. Редкая, почти невозможная вещь для нас, ещё только осваивающих рынки до момента "первичного насыщения".

Алёнушка расплачивается с печкой и речкой как лояльный потребитель современной эпохи, для которого потребление является не вожделенной и недостижимой целью, а социальной обязанностью и экономической функцией, без которой невозможна эффективная работа всей хозяйственной машины. И это – очень важный момент. Но самым важным в сказке является всё-таки другой, не связанный с экономикой вопрос.

Почему всё-таки Иванушка?

Сказка даёт единственную, неудовлетворительную, на мой взгляд, версию: "потому что родители уехали на ярмарку, а Алёнушка заигралась". Но что Алёнушка сделала такого, если маленький Иванушка сидел в доме и никого не трогал? Почему гуси-лебеди прилетели именно в их дом, проникли как-то в него и забрали именно маленького Иванушку? Только ли из-за того, что их не было дома?

Скорее всего, что-то у них к Иванушке всё же было. И не одна только алчность Бабы-Яги – "покатаюся, поваляюся, ивашкина мяса поемши". Было ещё кое-что.

Когда я начал об этом думать, я понял, что мне это напоминает. Дело ЮКОСа.

Гуси-лебеди – это, конечно же, менты (см. выше). Иванушка – не кто иной, как М.Б.Ходорковский. Алёнушка, его старшая сестрица – это российская демократия. То, что Иванушка изображён маленьким мальчиком, неудивительно: крупный бизнес, типа, у нас в России ещё молодой и неоперившийся. А Баба-Яга – это, разумеется, кровавый чекистский режим (если б я снимал сказку, на её роль я бы попросил лично прокурора Устинова – у него прекрасно бы получилось).

Итак, родители уехали (т.е. СССР распался). Алёнушка (т.е. демократия) заигралась на улице с ребятишками в бабки (т.е. в построение Гражданского Общества, конечно же), и потому не заметила, как в дом к Иванушке-Ходорковскому вломились гуси-лебеди, и уволокли его к Бабе-Яге далеко-далеко, за синие горы (т.е. в "места не столь отдалённые"). Соответственно, Алёнушка спохватилась и ринулась искать братца.

Понятно также, кто такие яблоня, печка и речка. Это – не кто иной, как многострадальный Отечественный Производитель – соответственно мелкий (яблоня), средний (печка) и крупный (речка), и связанный с ним Активный Средний Класс. По пути за Иванушкой Алёнушка никак не может найти с ними контакта (т.е. принять во внимание их Реальные Интересы – заключающиеся, разумеется, в первую очередь в том, чтобы кто-нибудь потреблял всё то, что они тут напроизводили) и потому не достигает никакого успеха в борьбе с Бабой-Ягой. Но как только ей удаётся найти с ними контакт (т.е. принять во внимание и прогарантировать их Реальные Интересы) – тут же баба-яга терпит фиаско, а гуси-лебеди впустую летают над недружественным им ландшафтом. Мораль понятная: до тех пор, пока российская демократия не сумеет наладить коммуникацию с самостоятельным сословием, не будет у неё шансов в борьбе с режымом. Но как только наладит, всё у неё получится, ага.

Нетрудно понять, что как только Алёнушка с Иванушкой добираются в итоге домой, тут же возвращаются Родители (иначе говоря, коммунистический режим). Алёнушку торжественно порют за провинность – мягко, ласково… Иванушке же вручают печатный пряник (т.е. пристраивают к делу его таланты по части прожорливости во всех смыслах), и наказывают расти большим. Хэппи-энд.

Коротко получилось. Но она ведь и сказка короткая. Правда, осталось ещё кое-что: найти Чубайса, по совету Лейбова. Пока не нашёл, буду считать её незавершённой. А, значит, завершу в следующий раз.