Васак чувствовал, что скажи он хоть слово – и они рассорятся. Но и терпеть далее было выше его сил. Он заставлял себя молчать, тем более что Гадишо и не ждал ответов: он довольствовался тем, что последовательно развивал свою мысль.

– Тебя уже считают изменником. Изменником народа!.. – уточнил он. – Но где же этот народ? Народу пришел конец. Нет у нас силы, нет власти, да после этого и не будет! Какие же тут разговоры об изменниках или не изменниках?.. Но если ты хочешь стать персом, отказаться от народа, обреченного на смерть, – тебе грозят смертью!.. И больнее всего то, что те ничего не понимают и начинают враждовать с тобой; а с другой стороны – тебя не понимают и арийские сановники!.. Обе стороны считают тебя изменником… Да, тяжко твое положение!..

Гнев туманил голову Васаку, ему хотелось броситься па Гадишо, кричать, выбранить его. Но разум переборол чувства, Васак стойко вынес мучительную пытку, которой подвергал его Гадишо своим непониманием его жизненной цели, положения его дел и его душевного состояния. Чаша горечи, которую заставлял его испить Гадишо, вначале вызвала в нем гнев и возмущение, но, пригубив, он этой горечью залил свое внутреннее смятение.

Жизнь послала ему много испытаний в последнее время, и Гадишо был одним из самых тяжких испытаний в этот грозный час. «Говори себе, говори!.. Никто из вас не понимает моего дела… Это я его должен понимать и понимаю! Погодите вы у меня!..» – мысленно твердил Васак. Он встал с места и подошел к окну.

Гадишо перешел к вопросу о Деншапухе и остальных схваченных персах:

– Что же теперь будет? Ведь наш безумец расправитсй с ними!

– Что с ними будет? – гневно переспросил Васак. – Их судьба – теперь моя судьба, наша судьба!.. За убийство Михрнерсэ объявит мне беспощадную месть!

– Я и говорю именно о тебе!.. – сгустил краски Гадишо. Васак отошел от окна. Бросив беглый и злой взгляд на Гадишо, он сел на свое место. Уставившись в одну точку на полу.

Гадишо коротко усмехнулся. Васак подобрался, ожидая новой капли яда. Ждать пришлось недолго.

– Ты о Варазвагане скажи!.. Сейчас чернит он тебя, наверно, перед Михрнерсэ, настраивает против тебя. Слов нет – повод к этому самый удобный!.

Даже и ненавидя Гадишо, Васак ценил его верность: при всей своей грубости Гадишо неспособен был предать Васака, он был самым преданным из его приверженцев. Если сейчас он прижигал сердце Васака раскаленным железом, то не по его вине, – так сложились события. Он говорил лишь истину, хотя и преподносил ее безжалостно и бездушно.

Васак негромко вздохнул, чтоб облегчить теснившее грудь бремя. Он думал о тех нечеловеческих усилиях, которые ему пришлось претерпеть в последние дни, чтобы выстоять. Перед его мысленным взором прошли Деншапух, Дарех, Вехмихр, могпэты Михр и Ормизд, закованные в цепи и опозоренные… Необходимо было любыми усилиями, во что бы то ни стало освободить их!

Тьма сгущалась в саду удельного дворца. Сторож несколько раз обошел дорожки сада и окончательно убедился, что в саду никого нет, кроме Спарапета и его телохранителя. Он привык видеть Вардана в глубине сада, задумчиво сидящим на каменной скамье до поздней ночи. В этот вечер Вардан оставался в саду даже позже обычного.

Сторожу не раз приходилось видеть, как по дорожкам сада скользят какие-то тени, какие-то неизвестные ему люди встречаются с нахарарами и незаметно исчезают в темноте.

Он еще раз прошел мимо Вардана, огляделся кругом, заметил только стоявшего в отдалении Арцви и удалился в свою сторожку.

Арцви, казалось, только и ждал, чтобы сторож ушел. Он внимательно осмотрелся, подождал еще немного и, подойдя к узкому проходу в глиняной ограде, по ту сторону которой лежал глухой пустырь, шепнул:

– Заходи…

Через минуту перед Варданом выросла какая-то тень.

– Спарапет, это я, Мелкон, – шепнул тихий голос.

– Подойди ближе, – отозвался Вардан.

Мелкон рассказал, что в страну агванов вошло персидское войско, сопровождаемое тремястами магов К нему присоединился марзпан Морской заставы Себухт со своим отрядом и принял командование над соединенными персидскими силами. Жрецы разрушают иеркви и воздвигают атрушаны. Агваны бежали в горы. Их азаранет выехал в Армению – просить помощи армян.

– А на Армению Себухт пойдет? – спросил Вардан.

– Пойдет, Спарапет! – подтвердил Мелкон.

– Из чего это видно?

– Я встретил по дороге военных поставщиков, Спарапет. Они направлялись в Армению, чтоб обеспечить войска продовольствием – Понятно… А велико войско?

– До десяти тысяч. Смешанное – конница и пехота. Вардан, немного подумав, спросил:

– А насчет гуннов что ты скажешь?

– Гунны ждут своего хакана Атиллу. По этой причине они пока не принимают никаких решений. Вардан встрепенулся:

– А куда намерен идти Атилла и по какой дороге?.. Наверно, ты не справлялся! – сказал он, укоризненно покачав головой – Как же можно было не справиться, Спарапет? Но они это скрывают. Судя по некоторым признакам, он пойдет по другому берегу Понта – на Византию…

– Почему ты полагаешь, что именно на Византию? – настаивал Вардан.

– Так из уст в уста передавали, Спарапет.

– Нужно проверить! – бросил Вардан, встав, и начал прохаживаться перед каменной скамьей.

– Тебе придется снова пуститься в путь! – заявил он.

– Прикажи, Спарапет!

– Этот поход на Византию по северному или южному побережью Понта имеет большое значение… Надо все узнать наверняка Мы хотим разрушить Чорскую заставу… Ну а потом? А если полчища Атиллы хлынут через нее сюда?.. Если бы ворвались одни гунны – еще ничего: ворвутся – и уйдут. Но Атилла!.. Понял, в чем дело?

– Понял, Спарапет…

– Я объясняю тебе это, чтобы ты вернулся назад и все проверил. Путь Атиллы… гм!.. Путь Атиллы!.. Даже если он по на шей стране только пройдет и сгинет – мы все равно погибли. Проверишь все это. На этот раз возьмешь с собой лазутчиков, обыщешь все дороги; затем снова отправишься в страну гуннов: вновь заверишь царя гуннов, что мы сдержим наше обещание разрушить Чорскую заставу. Но узнаешь точно, когда ждут Атиллу, чтоб я мог встретиться с ним.

– Так, Спарапет… – кивал в ответ Мелкон.

– А теперь укройся у конюшего Ваража; там подберешь себе лазутчиков.

– Будет исполнено, Спарапет.

Мелкон выскользнул обратно через пролом в стене. Вардан сидел неподвижно, погруженный в свои мысли.

От затемненных стволов деревьев поплыли по дорожкам сада новые тени. Они приближались к Вардану. Арцви выступил вперед. Это были служители из удельного дворца. Один из них обратился к Вардану:

– Прибыл азарапет агвапов. Нахарары просят тебя пожаловать во дворец.

Вардан очнулся.

В зале удельного дворца среди нахараров сидел сероглазый, русобородый азарапет агванов. Очевидно было, что он уже успел поведать о цели своего приьзда, но ждал прихода Спарапета. Увидев его, он быстро встал.

Вардан подметил замешательство среди нахараров. Агванский азарапет рассказал, что Себухт осел в Агванке и разослал своих жрецов по всей стране силой насаждать огнепоклонничество.

– Персы грабят, режут людей, разрушают церкви, возводят атрушаны, под страхом смерти принуждают народ принимать учение маздаизма!.. – вздыхая и жалуясь, поведал агванец.

– С большим войском вошел к вам Себухт?

– Для нас оно большое, Спарапет: до двадцати тысяч конницы и пехоты.

Вардан задумался.

– Но куда он двинется дальше? – настойчиво допытывался Спарапет: видно было, что этот вопрос очень интересовал его.

– Полагаю, что намерен двинуться в Иверию, – объяснил азарапет.

На нахараров его рассказ произвел удручающее впечатление: общий враг уже вошел в соседнюю страну, убивает и грабит; люди ищут убежища в горах…

Вардан ни о чем больше не стал спрашивать. Он замолчал, погрузился в раздумье.

Было уже за полночь когда в опочивальню к Нершапуху вошел дворецкий и разбудил его В обычное время это вызвало бы сильнейший гнев, но теперь сам Нершапух поручил дворецкому обязательно будить егс в важных случаях.