– Коннор нам все рассказал о той ночи. И о том, как вы предложили помочь отцу мисс Эмелин.

– Да, – неожиданно мрачным голосом отозвалась Зоя, проходя дальше в комнату, которая, по всей видимости, служила гостиной.

Комната была маленькой, однако довольно мило обставленной. На стене висели обрамленные рисунки с изображением королевы и членов королевской семьи. Обтянутый коричневым бархатом диван прекрасно гармонировал с парой темных стульев.

Осторожно подбирая слова, чтобы поменьше заикаться, Эмелин обратилась к Зое:

– Вы не присядете? – она указала гостье на один из стульев, стоявший у дивана.

– Все в порядке? – нетерпеливо продолжил разговор Мойша, садясь рядом с Зоей. – Коннор сказал, что вы собирались обратиться в суд с теми документами, которые я достал.

По тому, как молодой человек нервно выкручивал свои пальцы, Зоя со всей определенностью могла сказать: он был далеко не в восторге от того, что эти документы попали в чужие руки – тем более, в руки одного из членов семьи Баллинджеров.

– Да, сегодня утром я встречалась с судьей, как и обещала Коннору. – Зоя повернулась к Эмелин и добавила: – Он, как я думала, проявит сострадание к вашему отцу. И он... он проявил.

Когда Эмелин услышала эти слова, беспокойство с ее лица исчезло, однако при виде печальных глаз Зои ее снова охватило волнение:

– Что-то случилось, да?

Зоя неуютно заерзала на своем стуле и отвела глаза, делая вид, что осматривается вокруг:

– Вы сказали, что Коннор скоро придет?

Мойша утвердительно кивнул, открыл было рот, желая что-то сказать, но Эмелин его опередила:

– Пожалуйста, мисс Баллинджер, скажите нам, что случилось.

– С судьей все прошло прекрасно. – Зоя тяжело вздохнула, затем открыла свой ридикюль и достала коричневую папку, которую ей дал Коннор. Положив ее на стол, она продолжила: – Я представила ему все бумаги, которые вам, Мойша, удалось достать. Они произвели на него довольно сильное впечатление. Более того, судья согласился назначить слушание по делу вашего отца, Эмелин.

– Вот видишь! – воскликнул Мойша, радостно хватая за руку сестру своего друга.

– Что-то не так, мисс Баллинджер? – тем не менее спросила Эмелин, не услышав в голосе Зои должного оптимизма.

– Когда судья послал в тюрьму за журналом, в котором были записи о вашем отце... Кажется... ну... что-то случилось.

– Что? – взволнованно спросила Эмелин, подходя ближе и медленно опускаясь на диван.

Зоя снова заерзала на стуле:

– Я думаю, мне лучше подождать...

– Мисс Б-Баллинджер, – оборвала Эмелин. – За последнюю неделю – с тех пор, как я узнала, что мой отец жив,– я в-видела убийство одного ч-человека. Мой брат был п-переполнен яростью настолько, что чуть б-было не убил другого человека, – она сделала глубокий вдох и произнесла без запинки: – Вы можете все мне рассказать, что бы ни случилось.

Зоя прочитала решимость в глазах девушки и поняла, что, несмотря на заикание и застенчивость, характер у нее такой же сильный, как у Коннора.

– Эмелин, мне очень жаль, но ваш отец... ваш отец...

– Мой отец умер? – закончила Эмелин, предположив самое худшее.

– Нет! – вырвалось у Зои. Она подняла руку, выставляя ладонь вперед. – Он не умер, но почти мертв. Его... его пытались зарезать.

– 3-з-зарезать? – запинаясь, произнесла Эмелин, ее глаза широко раскрылись от ужаса – Когда? К-кто?

– В прошлую пятницу, ночью. Мне сказали, что ваш отец напал на стражника, вооруженный самодельным ножом, а затем попытался убежать. Он был едва живым, когда его нашли в коридоре, а убитый ножом стражник лежал в незапертой камере.

Увидев, как Эмелин побледнела от страха, Зоя подалась вперед и взяла ее за руку.

– Они думают, что он убил стражника, а потом нечаянно упал на свой собственный нож?! – изумленно воскликнул Мойша.

– Они так считают. Таким образом, судья забрал назад свое обещание заняться рассмотрением ваших бумаг. Вместо этого он назначил слушание по делу... об убийстве.

Губы Эмелин задрожали, голова ее затряслась.

– Н-Н-НЕТ... о, нет! – всхлипнула она, затем не выдержала и разрыдалась.

Опустившись на колени рядом с диваном, Зоя обняла девушку, пытаясь ее успокоить.

Мойша вскочил со стула и принялся ходить из угла в угол, сокрушенно качая головой и приговаривая:

– В пятницу ночью... В ту самую ночь, когда...

– Да, я знаю, – подтвердила Зоя, поднимая глаза и глядя на Мойшу.

Сама она не хотела произносить вслух мысль, которая мучила ее целый день, – мысль о том, что, скорее всего, именно ее брат и кузен ее отца сговорились убить Грэхэма Магинниса.

* * *

Утром следующего дня, в субботу, двадцать девятого сентября, ровно в восемь часов, Коннор Магиннис и Зоя Баллинджер стояли у ворот милбанкской тюрьмы. На этот раз Коннору не пришлось давать взятку стражнику на входе, так как Зоя держала в руках полученный накануне от судьи ордер на посещение Грэхэма, лежащего в тюремной больнице.

Условия содержания заключенных в больнице были значительно лучшими, чем в камерах. Больница представляла собой большую, относительно чистую комнату, в которой находилось около дюжины коек с довольно толстыми матрацами, свежевыстиранными простынями и одеялами. Когда Коннор и Зоя зашли в комнату, они насчитали в ней восемь пациентов – двое сидели в своих кроватях, остальные лежали на спине или на боку.

Появление молодых людей вызвало среди больных оживление; посетители, особенно женского пола, были большой редкостью в этой части тюрьмы. Когда Зоя и Коннор в сопровождении больничного стражника шли по проходу между кроватями, один из пациентов неожиданно протянул руку и попытался схватиться за оборку платья девушки. За свои действия он мгновенно получил резкий удар по руке от стражника – человека, на вид которому было за сорок, со строгими, но довольно приятными чертами лица.

– Не обращайте на них внимания, мадам. Очевидно, эти парни совершенно ослеплены вашей красотой, – в голосе стражника прозвучало извинение за подопечного, он посмотрел на одного из пациентов, сидящего в кровати, и крикнул: – Лечь, Морганрот! Доктор приказал лежать, вытянув ноги, это помогает при подагре.

Коннор обратил внимание на то, что стражник называет заключенных по фамилии, а не по номеру, – признак того, что у него, возможно, доброе сердце. Оглядевшись вокруг и нигде не увидев своего отца, Коннор спросил:

– Где Грэхэм Магиннис? Я не...

– Терпение, мой друг, – провозгласил стражник.

Он повел посетителей в конец прохода, в сторону какой-то двери.

– Бедный мистер Магиннис лежит там. Доктор не хотел, чтобы его или его швы кто-нибудь беспокоил.

Достав ключ, стражник несколько раз повернул его в замке и открыл дверь. Комната за дверью была намного меньше, чем та, через которую только что прошли Коннор и Зоя. В ней было всего две кровати, правая из которых пустовала, а на левой покоилось изможденное, бледное тело Грэхэма Магинниса. Он выглядел теперь даже более худым, чем когда был в камере, – частично из-за испытания, которое ему довелось перенести, частично из-за того, что его длинная седая борода была сбрита.

Коннор влетел в комнату и опустился на колени возле кровати отца. Когда Зоя подошла ближе, он поднял голову и увидел, что в ее глазах стоят слезы. Она ласково коснулась рукой плеча Коннора и, повернувшись к стражнику, спросила:

– Можно, мы с мистером Магиннисом останемся наедине с его отцом?

– Разумеется, мадам. Просто дайте мне знать, когда закончите, – стражник вернулся в большую комнату, оставив дверь за собой открытой.

– Отец, – прошептал Коннор, беря руку Грэхэма в свою. – Отец, это я, Коннор.

Около минуты старик не шевелился, затем его веки приоткрылись, и он попытался повернуть голову в ту сторону, откуда пришел голос. Коннор быстро передвинулся так, чтобы отец мог его видеть.

– К-коннор? – еле слышно произнес старик.