Дрожащими руками Эдмунд поднял записку со стола и повернул ее к свету фонаря. Всего два слова было написано на заляпанном кровью листке: «Ты следующий».

Эдмунд почувствовал, как волосы на его затылке зашевелились, однако сумел тут же овладеть собой. Смяв бумагу, он швырнул ее на стол.

– Прикажете убрать это отсюда? – спросил кучер, одновременно приподнимая труп со стула.

Эдмунд кивнул, повернулся боком к потащившему труп из конторы кучеру и посмотрел на связку ключей, которую держал в руках. Он уже направился к выходу из конторы, когда вдруг вспомнил о закрытом ящике. Бросившись к столу, Эдмунд упал рядом с ним на колени и, удостоверившись в том, что ящик не взломан, с облегчением вздохнул. Просто для того, чтобы липший раз убедиться, все ли в порядке, он достал из нагрудного кармана маленький ключ и открыл замок. Внутри, как и обычно, лежала стопка черных папок; Эдмунд взял в руки ту, которая была сверху, и открыл ее. В тот же момент его глаза широко раскрылись и стали почти круглыми.

– Ч-что-о-о-о? – запинаясь, выдохнул он, сгребая в ладонь счета на грузы.

Эдмунд принялся лихорадочно вытаскивать и перетряхивать остальные папки, лежавшие в ящике. Убедившись, что ни в одной из них нет опасной информации о Грэхэме Магиннисе, он кинулся к высокому шкафу, стоящему около стены, и просмотрел коричневую папку, в которой, по его мнению, должны были лежать счета на грузы. Самые последние из них отсутствовали, короткая проверка подтвердила, что не хватает именно тех счетов, которые Эдмунд минуту назад обнаружил в ящике стола.

Издав яростный рев, Эдмунд ринулся из конторы, захлопнул за собой дверь и через пару секунд уже вынимал ключ из закрытого замка. Случилось нечто ужасное, такое не могло присниться Эдмунду даже в самом страшном сне. «Этот маленький ублюдок», которого он нанял недавно на работу в свою контору, как-то сумел его провести. Но ему ни в коем случае нельзя впадать в панику. Прямо сейчас он позаботится о том, чтобы труп поскорее оказался в темных водах Темзы, затем отправится прямиком в имение Баллинджеров. Несмотря на поздний час, Остин должен быть своевременно уведомлен о пропаже стопки бумаг – бумаг, которые в плохих руках могут в мгновение ока превратить в бесконечный кошмар уютную и размеренную жизнь Эдмунда, и не только его жизнь, а и жизнь Остина, и вообще всех Баллинджеров.

* * *

Коннор Магиннис сидел один в фаэтоне, проезжавшем мимо раскинувшихся по сторонам аккуратно постриженных садов, окружавших имение Плантинг Филдс. Избавившись от трупа, Коннор отвез Эмелин и Мойшу в квартиру Левисонов, которая была лишь немногим больше, чем его собственная. Там Коннор впервые повстречался с дедушкой Мойши – Исааком, довольно приветливым стариком, хотя и не таким крепким, как это могло показаться со слов Мойши. На вид Исааку было около шестидесяти, он страдал артритом, который изуродовал его конечности. Однако старик сохранил хорошее чувство юмора и, очевидно, до беспамятства любил своего внука. Он, казалось, с искренним восторгом принял известие о том, что Эмелин останется с ними.

Когда фаэтон подъехал поближе к особняку поместья, Коннор погасил боковые фонари повозки и заставил лошадь перейти на неторопливый шаг. Было почти два часа холодной, безоблачной субботней ночи, и большая сентябрьская луна довольно ярко освещала дорогу и окрестные поля.

Приблизившись к кругу друидов, располагавшемуся слева от дороги, Коннор был поражен видом темных, высоких столбов, которые поначалу показались ему скоплением небольших строений. Юноша придержал лошадь, вглядываясь в темноту до тех пор, пока не стал различать очертания круга более отчетливо. Затем он легонько ударил вожжами по спине лошади, свернул с дороги и поехал через поле.

Добравшись до середины круга, Коннор зафиксировал тормоза и слез на землю. Какое-то время он стоял на месте, переводя взгляд с одной обтесанной фигуры на другую, удивленный тем, как могли быть такие огромные камни перевезены сюда и расположены в такой совершенной пропорции.

Подойдя к одному из них, Коннор провел рукой по резьбе, пальцами ощущая, что это, наверное, какой-нибудь дракон или, может быть, даже мифическая химера у ног некоего одетого в доспехи рыцаря – возможно, Святого Георгия. Коннор отошел назад и оглянулся по сторонам, разглядывая окружавшие его высокие камни. Что-то безопасное чувствовалось в них – даже знакомое,– и когда порыв ветра налетел на каменный круг, Коннору на мгновение показалось, что он слышит в его свисте свое имя.

Отогнав прочь мысли о камнях, друидах и седых легендах, которые он слышал с самого раннего детства, Коннор вернулся к фаэтону. Похлопав по морде гнедую кобылу, он проверил, хорошо ли держат тормоза, забрался на переднее сидение и принялся шарить рукой вокруг, пока, наконец, не нащупал закрученный в кусок ткани пакет. Развернув ткань, Коннор достал из пакета коричневую папку, которую Мойша добыл на складе Баллинджера. Убедившись в том, что содержимое папки находится в целости и сохранности, он засунул ее под сидение. В пакете, однако, находился еще один предмет. Коннор вытащил его и вытянул перед собой, ощущая приятную тяжесть длинного ножа, убившего младшего из двух бандитов. Вытерев лезвие о тряпку и проверив, не осталось ли на нем пятен крови, он заткнул нож за пояс, кинул тряпку на пол экипажа и пошел через поле по направлению к особняку.

«План... мне нужен план», – прошептал Коннор вслух, увидев впереди неясные очертания высокого здания. Он не имел понятия, что он будет делать, если с кем-нибудь столкнется по дороге; он даже не знал, держат ли в особняке сторожевых собак, хотя, кажется, и не видел их, когда был там неделю назад.

«Остин Баллинджер, – сказал Коннор сам себе, даже в темноте можно было увидеть зловещий блеск его глаз. – Я убью этого ублюдка... Найду и убью!»

Хотя Коннор и понимал, что это желание не было подкреплено каким-либо серьезным планом, однако был твердо уверен в том, что ему удастся забраться в дом, найти спальню Остина и вернуть нож – отомстить человеку, который решился уготовить такую страшную участь ему, Коннору Магиннису.

Остановившись у высокой восточной стены особняка поместья Плантинг Филдс, Коннор задрал голову вверх и посмотрел на многочисленные башенки, колонны и окна. В свете луны он разглядел, что несколько окон были приоткрыты для того, чтобы впустить прохладный ночной воздух в душные комнаты. К сожалению, ни одно из них не находилось на первом этаже.

Внимательно осмотрев и перебрав множество вариантов подъема к верхним этажам, Коннор, наконец, нашел тот, который показался ему наиболее доступным. Он полагал, что легко пройдет намеченный маршрут: в конце концов, за свою недолгую жизнь ему пришлось совершить не одну сотню головокружительных подъемов на верхние этажи, впрочем, как и пару не менее рискованных спусков. Коннор подошел к стене и нащупал рукоятку ножа, торчавшего за поясом, проверяя, хорошо ли держится оружие на своем месте. Затем, поставив ногу на сплошь изрезанный причудливым орнаментом гранитный фасад, он начал карабкаться вверх.

* * *

Когда старые настенные часы пробили ровно два удара, Дункан Уимс выпрямился на своем стуле и потянулся руками вверх, расправляя затекшие суставы и заставляя трещать едва державшиеся на месте начищенные пуговицы своей голубой шерстяной униформы. Обычно Уимс в такое время просто спал за столом – по ночам в пятницу он дежурил один в этом флигеле милбанкской тюрьмы и не прерывал свой отдых до тех пор, пока в шесть часов утра, в субботу, не появлялся дневной стражник.

«Однако сегодня ночью я смогу заняться чем-то очень приятным, – пробормотал вслух Уимс, стараясь своим собственным голосом отогнать наваливавшуюся дремоту. – Приятным... и выгодным», – прибавил он, ухмыльнувшись.

Открыв дверцу низкого шкафа, стоящего рядом со столом, стражник достал оттуда грубый нож и вытянул его перед собой. Зазубренное и заостренное вручную лезвие отбросило на поверхность стола мерцающее отражение керосинового фонаря. Нож был конфискован Уимсом чуть раньше на этой неделе у заключенного, который сделал его из обыкновенной ложки. Ручка ложки была остро заточена, с другой стороны ложка была туго обвязана полосками ткани, вымоченными в смеси воды и муки так, чтобы получилась удобная рукоятка.