— Саш,— позвал сзади Пит,— хватит... Ребята придут...
: Он попробовал представить себе лицо Лены, потом Люси,— конечно, это было глупо и ничего у него не вышло; он приподнялся на локте и хватил по глыбе кулаком. Было очень больно — он ударил ещё раз, затем ещё — но не так уверенно. Потом перевернулся на спину. «Где же Коровин? Где Ященко, Сталкер?..»
— Пит,— жалобно попросил он,— дай сигареты... Там в трансе, в аптечке...
«Ну, допустим, час двигать досюда со снарягой. Или полтора — всё-таки у них рост и размеры поболе, и шесть человек в любом случае проходят шкурник в два раза медленнее, чем трое,— а шкурников на пути сюда... Ну, ещё минут сорок Коровину на дорогу до них. Если успел раньше семи, а они ещё не пришли...»
— Было и холодно и жарко одновременно. И гадко,— гадко от усталости, и такой детской слабости... Даже на четвереньках было тяжко стоять.
Пит протянул спички, курево; зажёг маленькую свечку и поставил её на камень между ними, выключив фонарь. Сашка выключил свой свет, закурил. Посмотрел на порванный ломом транс, на уставшего Пита. Время было — девятый час утра. «Ну где же они?..»
— Дикая злоба на “Свечек”, на шляющихся неизвестно где Мрака, Сталкера, Завхоза, Пифа и Ященко с Аркашей поднималась в нём: что ему, больше всех надо?!
: Пит заснул, сидя на разорванном трансе. В трансе была взрывчатка. Горло жгло от аскорбиновой кислоты, и жутко хотелось пить. «Если этот интель гитарный на обратном пути завернул к Озеру...»
— А ЕСЛИ С НИМ ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ?.. Был-ли у него запасной свет?..
: Отправлять в Кафе за помощью Пита просто бессмысленно — не дойдёт. Это, как дважды два. И здесь надо работать,— как бы мало сил у них ни оставалось, каждый прокопанный метр этого завала — время, выигранное...
— у Смерти?.. Может, что и так. Хорошо, если нет.
— Слезь,— хрипло сказал Сашка. Пит вздрогнул, открыл глаза.
: Дым узкой лентой уходил в щель над камнем — в тонкую, едва заметную щель. Значит, там было место. Значит, оттуда вывалилась эта глыба,— просто отслоилась от верхнего пласта, так часто бывает,— в Ильях такое на каждом втором завале,— и над ней пустая камера с прочным сводом...
Вопрос лишь — какой толщины этот блок. Если это длинный кусок пласта, от него нужно отколоть край, чтоб пролезть наверх. Если нет — тем легче.
— После первой сигареты он закурил вторую. Стало холодно; он снова надел рубашку, свитер.
... Затем кайлом, не спеша, отдыхая после каждого движения, расчистил щель меж глыбой и полом; просунув ломик туда, поводил им, пробуя определить протяжённость выпавшего блока,— достал из транса упаковку с остатками взрывчатки и отдельную коробочку с детонаторами; примерился и отсёк ножом двойную дозу уложенной спиралью “колбасы”. «Главное, чтоб остальное не рухнуло,— пробормотал он,— хотя дважды в одном проходе свод не падает... За редкими обязательными исключениями... Как правило — хотя вряд-ли сотрясение будет больше, чем когда тут всё садилось...»
: Нужно было рассчитать взрыв так, чтобы он пошёл точно вверх; впрочем, сделать это было не трудно — взрывчатка лепилась, как пластилин, и Сашка быстро придал ей нужную форму. Затем, как и в прошлый раз, прикрепил детонатор и провода, зачистив оборванные концы зубами; осторожно, чтоб не нарушить формы, поместил заряд под плиту. Пит уполз с трансом в большую трещину; Сашка навалил перед глыбой как можно больше тяжёлых, массивных камней,— задул свечу и, разматывая на ходу провод, пополз за Питом.
Лампочка зажглась; Сашка пригнулся, приоткрыл рот — успел пожалеть, что не воспользовался предложенной Ященко каской,— подумал, слышны-ли в Кафе или хотя бы у Штопорной эти взрывы? — и нажал на пуск. “ВСПЫШКА” было написано у кнопки,— но как раз этого увидеть было не дано —
— так же, как в прошлый раз, гулкое двойное “Б-БА-БАХ” после неуловимой паузы,— пол будто качнулся, и он полетел на дно трещины, не удержавшись на ногах,— сверху шрапнелью ударила мелочь и дротиком вонзился в мягкий глиняный пол сорвавшийся откуда-то сверху здоровый рыжий сталактит,— некоторое время Сашка оторопело смотрел на него — торчащего из пола в пяти сантиметрах от его лица,—
— из прохода доносились скрежет и словно очень громкий невнятный шёпот или бормотанье; «дуракам везёт»,— сказал Сашка ошарашенному не меньше, чем он, Питу — и полез в проход.
: Лаз сильно завалило, пришлось вновь убирать с дороги обломки крепей и камни, и переползать через отслоившиеся от ненадёжного свода плиты — зато теперь Сашка был уверен, что то, что осталось висеть — будет висеть вечно; Пит двигался сзади, разгребая глину и щебень остатками лопаты. Вскоре они доползли до конца пробитого ими хода — но тупика там больше не было: то-ли от взрыва, то-ли от двойного удара о верхний свод и снова о пол преграждавший путь блок раскололо на части,—
..: за открывшимся шкурником сразу начинался большой зал неправильной формы, чем-то похожий на Хаос, только меньших размеров; плиты беспорядочно громоздились в нём друг на друга, у стен поднимаясь до самого свода — и повсюду меж ними на одной высоте стлалась странная сизо-жёлтая дымка.
Сашка ринулся в зал — но тут же замер, будто налетел на невидимую преграду:
— ВОЗДУХ. Сизая ядовитая дымка. Он вдохнул — но лёгкие будто потеряли способность усваивать кислород. Резкий отвратительный запах раздирал носоглотку, выворачивал всё внутри; голова закружилась, Сашка качнулся, сел на плиту — и тут понял, в чём дело. Это было так нелепо и дико, что просто не укладывалось в голове — хотя, конечно, чего-то такого он и ждал,— предупреждали же Коровин с Питом, а он не верил им, пока не увидел пакет с опилками,—
: сколько часов прошло, как они выдержали в этом дыму? — может, уже поздно?..
— Он рванулся назад в шкурник; глаза почти ничего не видели, слезились,— их страшно жгло и резало, резало и жгло,— «вот дрянь»,— пробормотал он; Пит испуганно спросил его: «Что...» — запах волока потянуло сюда, они восстановили циркуляцию,— вместо ответа Сашка мотнул головой в сторону зала и провёл рукой поперёк горла. Противогаза у них не было — просто не пришло в голову брать такое на спасработы,— а ведь Пит, знающий “Свечек”, поинтересовался у него по телефону, ещё когда Сашка звонил ему от Гены — «брать-ли резинку»,— но Сашка просто не понял, о чём идёт речь — решил, что о дутике,— и сказал: «на хрена?»
Он порылся в ященковской аптечке, нашёл ампулу с борной кислотой, намочил край рубашки и протёр глаза. Стало чуть легче. Затем, как пловец, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, вентилируя лёгкие, и снова нырнул в зал.
: У самого входа он наткнулся на лежащего лицом вниз парня; рядом валялись небольшой ломик-пешня и зубило. Сашка подумал самое страшное,— перепугался, перевернул лежащего на спину — лицо у парня было закрыто каким-то нелепым противогазом. Сашка схватил его за ворот куртки и пятясь, потащил за собой в проход.
В гроте, где пришлось ожидать Пита с Коровиным, он сорвал с вытащенного противогаз; Пит определил, что это Понч-Пруевич, а противогаз Кана; Сашка, как смог, натянул противогаз, приказав Питу оттащить Понч-Пруевича к трещине — места там было побольше, и можно было распрямиться во весь рост,— а сам, перекинув через плечо бухту репа, снова полез в зал. В зале он вспомнил, что противогаз от угарного газа не помогает, хотел его снять,— глаза почти ничего не видели сквозь мутные стёкла — но хоть что-то из гадости, наполнявшей зал, он должен был фильтровать, и глаза не так ело,— да мало-ли что ещё могло у них тут гореть...
: В центре зала плиты покрывал жёлто-коричневый налёт; они вообще все были в саже и копоти — как стены и потолок, потолок в центре зала особенно,— а тут ещё налёт... Сашка поскользнулся на наклонной плите, выругался — не было больше сил терпеть это — и тут увидел Кана.