Доктор стиснул зубы. Пока оставалась надежда, он не намеревался отступать.

Выйдя из кабинета, Евгений Борисович поднялся в комнату, где над винчестером колдовал новый компьютерщик. Его рекомендовали, как одного из лучших специалистов, хотя по виду этого не скажешь. Ему было под сорок, а он до сих пор звался Славиком. Джинсы и свитерок, которые он носил, видимо, со студенческой скамьи, лоска ему не прибавляли. Как и большинство людей, помешанных на компьютерах, он не придавал значения одежде, еде и прочим атрибутам реального мира.

В кабинете царил рабочий порядок, практически не отличимый от беспорядка. Аккуратного и педантичного Евгения Борисовича обычно коробило от подобного хаоса, но сейчас он не замечал тарарама. Он скользнул взглядом по стоящему на столе оголенному процессору, со спутанными жилами цветных проводов.

Славик обернулся.

– А, Док. Я как раз собирался к вам.

– Получилось? – воспрянул Евгений Борисович.

– Нет, безнадега. Не вытащить. Стерто начисто.

Евгений Борисович уже слышал этот приговор. Это была последняя инстанция. Больше апелляцию подавать некуда.

– Но ведь харддиск как-то восстанавливают. Мне говорили, что вы делаете чудеса, – сказал он, цепляясь за остатки надежды.

– Чудеса – это не ко мне. Здесь не тот случай. На будущее, если что-то важное, надо держать на запасном диске.

Это звучало, как насмешка. С утратой программы, которой он посвятил столько лет, будущее для него теряло смысл. Даже любимая работа больше не увлекала.

С точки зрения обывателя, он был счастливым человеком. Он имел все: свободу, собственную клинику, деньги, и при этом чувствовал себя так, будто у него ампутировали жизненно важный орган, без которого можно жить, но нельзя чувствовать себя полноценным. У него было две тайные, заветные мечты: Альбина и Нобелевская премия, и обе брат унес с собой.

Впрочем, шанс все же оставался. Программа вырвалась за пределы клиники, но где-то в огромном мегаполисе она уже начала действовать. Доктор не сомневался, что скоро ее разрушительное действие на мозг наглеца, который водит его за нос, проявится. Нужно лишь взять след. И тогда он скрутит подонка в бараний рог. В любом случае, с ним надо что-то делать. Не всякое знание – благо. А незнакомец по имени Олег сунулся в сферу, не предназначенную для чужих умов.

ГЛАВА 23

Прошлогодний телефонный справочник, который откуда-то перепал Инне Михайловне, выглядел затрепанным и распухшим, как будто информации было тесно на испещренных мелким текстом страницах, и она, точно опара, стремилась вылезти наружу, вспучив обложку толстенного тома. Видимо, раньше справочником пользовались часто. У новых хозяев он получил законную передышку.

Инна Михайловна хранила его на всякий случай, не выбрасывать же добро. Порой Олега раздражала привычка матери подбирать то, что другие выкидывали. Однако сейчас справочник пришелся как нельзя кстати. Пробежав глазами по оглавлению, Олег нашел нужный раздел и уселся обзванивать психиатрические клиники.

Осознание того, что за таинственным диском стоят специалисты, успокаивало и придавало уверенности. В последнее время приступы ясновидения изматывали Олега своим постоянством. К тому же приятных, умиротворяющих видений никогда не приходило, как будто жизнь состояла из одних катастроф и катаклизмов. Возможно, способность черпать информацию обострялась в момент наивысшего накала, наибольшей боли. Так или иначе, он устал быть предвестником беды и пропускать через себя чужие страхи и страдание.

Олег жил на грани кошмара и яви. После приступов ему не раз приходила мысль, что быть таким, как все – не так уж плохо, поэтому он с радостью ухватился за ниточку надежды, что доктора помогут ему избавиться от изнуряющих видений.

Олег уже начал набирать номер, когда энтузиазм вдруг уступил место сомнению. А что если после того, как он расскажет психиатру о своих проблемах, его упрячут в сумасшедший дом? Уж если ему самому порой казалось, что он сходит с ума, то там и подавно решат, что он законченный пациент.

Решимость отыскать Евгения Борисовича поколебалась. Рука сама собой опустила трубку на рычаг. Перспектива оказаться в сумасшедшем доме страшила Олега едва ли не больше чумы ясновидения. При мысли о том, что Маша узнает, что он лечится в дурдоме, его прошиб холодный пот. А что станет с матерью? Она этого не перенесет. Как бы его ни мучили головные боли и приступы депрессии, он не спешил примерять смирительную рубаху.

Поразмыслив, Олег решил, что Евгению Борисовичу о ясновидении лучше не заикаться, а значит, на его врачебную помощь рассчитывать не приходилось. Горе-провидец отчетливо осознал, что загнал себя в тупик, из которого нет выхода.

Что его дернуло запускать эту программу! Если бы он не стал любопытствовать и сразу ее отдал. Если бы… К сожалению, прошлое не знает сослагательного наклонения. Произошло то, что произошло, и теперь оставалось искать, как из этого выпутаться.

С одной стороны, программу нужно вернуть, но с другой это опасно. Олег не обольщался на тот счет, что при встрече ему удастся провести специалистов. Евгений Борисович наверняка заметит, что с ним творится неладное. И вообще, так ли необходимо возвращать программу? Наверняка это всего лишь копия. Вряд ли псих вынес из клиники что-нибудь по-настоящему ценное.

В это же время Евгений Борисович Полянский тоже листал телефонный справочник. Открыв телефонную книгу на странице, где предлагались услуги частного сыска, он задумчиво пробежал глазами по колонке адресов и телефонов и вернул справочник на полку. Привлекать к делу лишних людей не хотелось. Лучше бы решить все внутренними силами.

Словно в ответ на его мысли мобильный телефон бравурно пропиликал фрагмент из Чайковского. «Легок на помине», – подумал доктор, глянув на определившийся номер, и поднес трубку к уху.

– Да, Виктор… Зайди.

Евгений Борисович нервно крутил в руках дорогую ручку «Dupont», то выдвигая стержень, то снова утапливая его. Виктор официально числился начальником охраны, но не дежурил по обычному графику. Вместе со своим постоянным напарником со странной фамилией Куча, он выполнял деликатные поручения. Эти двое тоже были приобретением прежнего главы клиники, и его преемник в их присутствии чувствовал себя неуютно.

Говорили, что Виктор в прошлом был спортсменом, хотя, глядя на его ожиревшую тушу, с трудом верилось, что когда-то он был в спортивной форме. Доктор считал его темной лошадкой, а его приятель и вовсе выглядел, как закоренелый бандит. Откровенно говоря, Евгений Борисович предпочел бы не иметь с ними дело, но Станислав считал, что бывают моменты, когда такие люди незаменимы. «Бизнес – это волчья стая. Стоит выказать слабину, как тотчас тебя норовят загрызть», – полушутя, полусерьезно говорил он.

Позже, заняв кабинет покойного брата, новый главврач не раз убеждался в справедлисовти его слов. Порой простое присутствие этой парочки позволяло безболезненно решить многие спорные вопросы. Доктор привык мириться с их существованием, как с производственной необходимостью, хотя по-прежнему побаивался их и не доверял им до конца. Но сейчас пришло время деликатных поручений, и Евгений Борисович был искренне рад иметь таких помощников.

Тучный, гороподобный начальник охраны и его высокий, накачанный помощник как нельзя лучше вписывались в интерьер просторного кабинета. На их фоне директор клиники, сидящий за громадным столом, казался карикатурой. Вошедшие сели. Евгения Борисовича, как всегда, покоробило, что они сделали это без приглашения. Со Станиславом они не позволяли себе подобной вольности.

– Какие новости? – сдержанно спросил он.

– Пытались пробить мобильник, с которого он звонил в последний раз, но там глухо. Парень хитер, как угорь. Каждый раз звонит с чужого номера, – доложил толстяк.

«Парень не просто хитер. Скорее всего, он умеет читать мысли и предугадывает каждый очередной шаг», – подумал Евгений Борисович, но не счел нужным говорить об этом вслух, а вместо этого поинтересовался: