– Ага, а на одиннадцатый этаж пехом переться – полезно для здоровья, – она скривилась в усмешке.

– Ты мне не веришь, но это правда. Держись от лифта подальше.

– Иди ты, знаешь куда? – Девушка собралась уходить, но в это время поток машин вновь хлынул по улице.

С перекошенным от злобы лицом незнакомка повернулась к Олегу.

– Блин, из-за тебя, козла, опоздала. Вали отсюда, предсказатель занюханный. Психов развелось. Чё, ужасников насмотрелся? Пойди мозги просуши, придурок.

Она пересыпала свою речь матерком, но бранные слова не задевали Олега. Он знал то, что было скрыто от нее. В голову пришла странная мысль. А как она вела бы себя, если бы знала, что это последний день ее жизни? Что бы она делала? Чем занялась? Как часто люди тратят свои дни, как будто впереди у них вечность! В памяти снова всплыл длинноволосый. Тот тоже суетился, что-то планировал и не знал, что через несколько минут закончит жизнь на окровавленной мостовой.

Девушка уже давно перешла на другую сторону улицы и скрылась в толпе, а он не мог отделаться от чувства безнадежности. Даже радость от свидания с Машей померкла. Он мог спасти эту девушку и все же не спас. Кто поверит пацану с улицы? Вот если бы ее предупредил какой-нибудь предсказатель из тех, что сочиняют гороскопы, она бы до старости на свой одиннадцатый этаж по лестнице поднималась пешком, ноги тренировала.

«А может быть, мне все это показалось? Может, с ней ничего не случится?» – пытался успокоить себя Олег, но в глубине души знал, что все сбудется.

– Ты чего такой снулый? – Маша встретила его вопросом.

– Голова болит. Может, не пойдем в кино?

– А что будем делать?

– Давай пройдемся, – предложил Олег.

Морозный воздух притуплял боль, поселившуюся в голове после встречи с незнакомкой, и Олегу хотелось побродить по улице.

– Да ну. Охота по холоду таскаться. Я уже настроилась на этот фильм, – сказала принцесса, не знающая отказа.

– Сходим на него в другой раз, – робко попытался настоять на своем Олег.

– В другой раз его уже с экранов снимут. Мог бы позвонить мне и сказать, что сегодня мы никуда не идем, – полуобиженно, полуразочарованно проговорила Маша.

– Ладно, пойдем, – согласился он.

– А как же твоя голова? Может, тебе таблетку выпить? Хочешь, по пути в аптеку зайдем? – запоздало обеспокоилась его здоровьем Маша.

– Не поможет, – отмахнулся Олег.

Он по опыту знал, что пить таблетки бесполезно. Боль будет терзать его, вгрызаясь в мозг, пока не отступит сама. Но сейчас помимо головной боли Олега мучили мысли о незнакомой девчонке. Он тщетно пытался убедить себя, будто все, что ему привиделось, было лишь игрой воображения. В душе росла уверенность, что скоро должно свершиться непоправимое. Хотя незнакомка пока еще была жива, час трагедии неумолимо приближался. Он знал это и ничего не мог поделать.

В Олеге поселилось странное чувство, будто он виновник всего того, что должно произойти с девушкой. Словно если бы не его видение, она была бы в безопасности. Он понимал, что это не так. Он лишь предвидел будущее, но не творил его. Простой наблюдатель, почти такой же, как зритель в кино, который хочет предупредить героя об опасности, но знает, что все равно произойдет то, что предопределено сценарием. Только в жизни смерть была нешуточной. Героиня не выйдет из лифта, не смоет с себя бутафорскую кровь и не пойдет на вечеринку с бойфрендом.

Они зашли в кинотеатр. Небольшой зальчик был заполнен наполовину. Олег не вникал в то, что происходило на экране. Головная боль усилилась. Мелькание кадров раздражало, но особенно изощренной пыткой был стереозвук. Олега так и подмывало зажмуриться и заткнуть уши. Мать говорила, что от мигрени помогают три «Т»: темнота, тишина и тепло. Сейчас в наличии было лишь тепло и то весьма относительное.

Он мысленно подгонял время, оставшееся до конца сеанса, когда почти на подсознательном уровне уловил, что происходит на экране.

Лифт. Девушка. Незнакомец. Выстрел.

А в воспаленном мозгу уже прокручивался другой фильм. Тесный лифт. Неопрятная туша. Запах пота и перегара.

К горлу подступила тошнота. Чувство дурноты было настолько сильным, что Олегу пришлось встать и поспешить к выходу. В проходе на полу, точно светляки, горели номера рядов, указывая дорогу. Выбежав в холл, Олег подскочил к декоративному фонтану. Зачерпнув ладонью воды, он обтер лицо. Стало легче. Он плюхнулся на пластиковый стул и стал ждать окончания фильма.

Маша вышла вскоре после него.

– Ты что, совсем? Хоть бы предупредил.

– Мне стало плохо. Болит голова. Я же тебе говорил.

– И часто у тебя так с головой?

Олег пожал плечами, а разум взвешивал на чаше весов бытия извечный вопрос: быть или не быть. Может, стоило рассказать Маше о посещавших его видениях? Груз чужих проблем и смертей, который с пугающим постоянством обрушивался на него в последнее время, был слишком тяжел, чтобы нести его в одиночку. Ему как никогда нужна была поддержка.

– Скажи, что бы ты сделала, если бы умела предсказывать катастрофы? – исподволь спросил он.

– Как Павел Глоба, что ли?

– Ну да, вроде того.

Маша пожала плечами.

– Устроилась бы куда-нибудь в журнал типа «Тайная власть» или лучше на телевидение. Там больше платят.

– А если ты, к примеру, знаешь, что должна стрястись беда, а ничего не можешь сделать.

– Я же не МЧС. Это их проблемы. И вообще, чего это тебя вдруг понесло?

– Иногда я заранее предвижу, что произойдет, – признался Олег.

– Правда, что ли?

– Да. Помнишь, на днях самолет упал? А накануне мне это привиделось. Все в точности. Даже название города.

– Ничего себе! И часто это у тебя?

Олег пожал плечами.

– Иногда. Землетрясение приснилось, а на другой день в Штатах тряхнуло.

– Классно. В следующий раз, если тебе что-нибудь такое приснится, надо сразу в газету пойти, – предложила Маша.

– Лучше бы следующего раза не было. Я до сих пор не могу забыть тот самолет.

– Брось ты. В новостях каждый день что-то взрывается, рушится, падает. Если по каждому поводу переживать, нервов не хватит.

По-своему Маша была права. Еще недавно Олег и сам думал так же, но в последнее время многое переменилось.

– Понимаешь, когда заранее знаешь, что случится, а потом это происходит, то чувствуешь себя так, как будто виноват, – попытался объяснить он.

– Ты-то при чем? – отмахнулась Маша.

– Всегда кажется, что можно помочь. Как в пословице: знал бы, где упасть, соломки б подостлал. Но это не так. Ты как зритель в кинотеатре. Когда на экране девушка заходит в лифт, и ты знаешь, что ее убьют, кричи, не кричи – она тебя не услышит. И в жизни так же. Идет какая-нибудь дурочка и не знает, что ее в лифте алкаш зарежет. А она дергается, что вовремя дорогу на зеленый свет не перешла. Глупо.

– Это на тебя так фильм подействовал?

– Сегодня пытался одну девчонку предупредить, а она не поверила. Подумала, что прикалываюсь.

– Ты это серьезно?

Олег молча кивнул.

– Здорово! Надо хронику происшествий посмотреть. Может, ее покажут? Там убийства всегда показывают, – воодушевилась Маша.

– Зачем? Ей ведь все равно не поможешь. Так я хотя бы не знаю наверняка и остается надежда, что с ней ничего не произошло.

– Глупый. Ты можешь стать знаменитостью. Думай о том, чтобы себе помочь. Лови момент. Знаешь, сколько газет и журналов о таком пишут! Я найду адреса…

– Нет, не надо, – поспешно отказался Олег.

Его не прельщала мысль обрести известность, если ценой этому была чья-то жизнь. К тому же он опасался снова навлечь на себя преследователей. В его положении лучше держаться как можно незаметнее.

Маша по-своему истолковала его отказ.

– Кончай скромничать. Положись на меня. Я из тебя сделаю человека.

– Я тебя прошу. Я не хочу, чтобы об этом знали, – настойчиво повторил Олег.

– Почему?

Инстинкт подсказывал ему, что про бандитов лучше промолчать, и он нехотя выдавил: