26

Октябрь 1943 года. Германия.

Замок Викингбург на побережье Северного моря.

– И все же их десять, Наубе! – почти торжествующе сообщил Дениц, не скрывая своего восторга.

– Как я и говорил.

– Почти невероятно: конвой вернулся без потерь!

– Не зря же эти субмарины входят в состав «Конвоя фюрера»!

– Значит, они действительно сумели пройти сквозь заградительные отряды флота союзников, – казалось, старался убедить самого себя в реальности того, что сейчас происходит в бухте, за стенами замка Викингбург, Дениц. – Во время этого похода мы не потеряли ни одной субмарины.

Главнокомандующий Кригсмарине почти с благоговением проследил за тем, как черное акулоподобное тело замыкающей субмарины вошло в бурунный след, оставленный предыдущим судном, и начало медленно продвигаться в сторону секретного дока.

– …Из «Конвоя фюрера», если позволите уточнить, мой гросс-адмирал.

– Что? – только теперь Дениц слегка повернул голову, но так, чтобы даже теперь не терять из виду арьергардную посланницу Рейх-Атлантиды, как все чаще называли теперь подземелья ледового континента возвращавшиеся оттуда моряки-субмаринники. Раньше в ходу было только название – Новая Швабия.

– Я позволил себе уточнить, что потерь нет только в «Конвое фюрера».

– А вы не могли бы выражаться поточнее, капитан-лейтенант?

– В «Фюрер-конвое» потерь, к счастью, нет, но они есть в рейдерском конвое, который встречал антарктидников у берегов Туниса.

– Большие? Что вы, якорь вам в брюхо, молчите?! Насколько я помню, рейдерский конвой тоже состоял из «стаи».

– Это как оценивать. У берегов Туниса субмаринам-рейдерам, которые до этой встречи потерь не знали, пришлось принять на себя удар английской эскадры…

– Они для того и посланы рейдировать у берегов Африки, чтобы время от времени принимать на себя такие удары, а еще лучше – наносить их самим, – парировал командующий Кригсмарине, делая последнюю попытку сохранить то радужное настроение, которое подарило ему возвращение двух стай «Фюрер-конвоя».

– …В составе которой были и надводные корабли, и субмарины, – все же довел до конца свой доклад адъютант-порученец. – Как стало ясно из радиодонесения, командир рейдерского конвоя капитан цур зее Артур Каст решил подставить свою «стаю» и, приняв бой, увести англичан в сторону Азорских островов. При этом на начальном этапе их поддерживали только две арьергардные субмарины «Конвоя фюрера».

– Хотя и коммодор Вилли Штауф, и командиры субмарин помнили: вступать в бой они имеют право только в самом крайнем случае.

– Это как раз и был именно тот, крайний, случай, – взволнованно бросился защищать Наубе командира «Фюрер-конвоя». – Могла погибнуть большая часть нашего антарктического подводного флота. И потом…

– Так все же, каковы потери рейдерского конвоя? – грубовато прервал его гросс-адмирал.

– Две субмарины погибли, экипаж еще одной сумел дотянуть до побережья Испании. Командир ее утверждает, что, если ему пришлют бригаду механиков и кое-что из запчастей, субмарину можно вернуть в строй прямо там, в испанской бухте.

– Так верните, якорь вам в брюхо! – прорычал гросс-адмирал таким тоном, словно Наубе лично обязан был вернуть субмарину в строй, причем сделать это немедленно.

– Позволю себе заметить.

– Подите к черту, Наубе. Но по пути передайте: «Механиков послать немедленно. Используя любой имеющийся в нашем распоряжении самолет», – сдержанно проговорил Дениц, наблюдая, как последняя из субмарин заходит, наконец, в один из крытых, замаскированных под прибрежную скалу доков.

Эти доки были гордостью Деница. Английские летчики знали, что в бухту, прикрываемую со стороны Северного моря зенитными батареями, расположенными на островах Северо-Фризского архипелага, время от времени заходят субмарины. Однако на случай их налета начальник базы «Конвоя фюрера» держал у северного фиорда три старые подводные лодки, служившие приманкой для пилотов.

Завидев звено англичан, командиры этой «стаи»-приманки приказывали своим канонирам открывать огонь и, прижимаясь к берегам, демонстративно уходили в сторону ближайшего острова, под прикрытие мощного зенитного дивизиона береговой обороны Кригсмарине. В большинстве случаев пилоты были убеждены, что это и есть те осколки подводного флота, которые они обязаны уничтожить, и устремлялись за ними. Однако и эти субмарины вскоре уходили на глубину, под защиту скал, в то время как стайки катеров с зенитными орудиями на борту, прикрывая их, устраивали для англичан показательную «огненную карусель».

– Формированием бригады уже занимаются, – несколько запоздало отреагировал капитан-лейтенант Наубе, тоже засмотревшись на то, как, пропустив последнюю субмарину из Рейх-Атлантиды, три судна «стаи»-приманки устремляются к выходу из узкого фиордоподобного залива в сторону Северо-Фризского архипелага.

Английских самолетов все еще не было, однако командир «стаи» жестко выполнял приказ: «Когда "Конвой фюрера" входит в залив, субмарины-приманки обязаны совершать отвлекающий, демонстративный выход в море».

– Что же касается рейдерского конвоя и его потерь, – слегка приглушенным голосом проговорил главнокомандующий Кригсмарине, – то о них – забыть! Всем забыть.

– Я понял вас: всем забыть, мой гросс-адмирал. Когда приходит большой успех, нам не до подсчета потерь.

– Пока, на время, – не забыл уточнить Дениц. – И потом, у нас есть кому оплакивать потери.

– Именно так: на время. Не оплакивая потерь, мой гросс-адмирал.

«А ведь отныне это должно стать моим девизом… Девизом на родовом гербе: «Не оплакивая потерь!» – ухватился за эту, совместно с Наубе рожденную, мысль. – Рейх-Атлантида в эдемских подземельях Антарктиды – вот то, что должно стать смыслом твоей жизни, гросс-адмирал Дениц! То, чему действительно стоит посвятить остаток твоей жизни. Совершенно ясно, что после всех тех поражений и потерь, которые Германия познала на полях России и в прибрежных водах Западной Европы, победить ополчившихся против нас врагов мы уже не сможем. Однако, потеряв перспективу в идее военного покорения Европы, мы сотворили для себя новую, еще более заманчивую идею – создания подо льдами Антарктиды новой расы, новой Германии, новой цивилизации…»

– Не отправиться ли и нам в Антарктиду, Наубе? По-моему, самое время взглянуть на то, что мы там сотворили.

– Не время, мой гросс-адмирал, – неожиданно твердо возразил адъютант. – Пока что – не время, – а, выдержав на себе недоуменный взгляд Деница, продолжил: – Только пока вы находитесь здесь, на своем посту, Германия может быть спокойна, что где-то там, в Антарктиде, действительно появится нечто подобное новой Атлантиде. Вы ведь знаете, как много людей недовольно тем, что мы растрачиваем свои военно-промышленные силы на создание Рейх-Атлантиды, в то время как они нужны здесь, на европейских фронтах.

– Что совершенно верно, обергруппенфюрер.

– Германия ценит вас, мой гросс-адмирал, не потому, что вы создаете подземный рейх в Антарктиде, а потому, что вы создали подводный флот в Германии. Располагая которым, мы способны сотворить хоть десять подводных рейхов. Я так понимаю, мой гросс-адмирал.

– Никогда не произносите подобные речи в присутствии Геббельса, капитан-лейтенант. Он похитит вас, превратив в своего личного секретаря.

– Я создан для того, чтобы быть адъютантом только у одного человека – человека моря и слова. И этот человек вам известен, мой гросс-адмирал.

– Верю, верю, Наубе. Да и кто, кроме вас, стал бы так обращаться ко мне: «Мой гросс-адмирал»?

В первые дни пребывания Наубе в должности адъютанта-порученца это не то чтобы раздражало Деница, а как-то смущало, порой даже ставило в неловкое положение.

Когда Наубе обращался к нему так в присутствии кого-либо их высоких чинов СД, абвера или вермахта, Дениц чувствовал себя неудобно: слишком уж очевидным было подражание тому, как обращаются к фюреру. Это еще и могло навевать на мысль о стремлении его, главнокомандующего Кригсмарине, претендовать на пост фюрера Великогерманского рейха.