– Вы правильно поступили. Этих людей не должны связывать кровные узы с оставшимися здесь родственниками. По крайней мере, таких людей должно быть как можно больше. Вы, Кальтенбруннер?

– Рейхсфюрер СС Гиммлер поручил мне доложить, что триста членов «Гитлерюгенда» обоего пола уже отправлены на кораблях, которые ушли на Монтевидео. Еще триста уходят сейчас. Кроме того, двести двадцать молодых германок, ранее находившихся в Лебенсборнах, тоже сегодня взошли на один из надводных кораблей. Некоторые из этих женщин уже пребывают в ранней стадии беременности. Отцы их – офицеры частей СС с идеально-арийской родословной. Сорок из этих женщин имеют медицинскую подготовку.

– Потомки нынешних рейх-атлантов не смогут упрекнуть нас в том, что мы отобрали для них плохой генофонд, – проговорил фюрер, откинувшись на спинку кресла. – Там, именно там, в Рейх-Атлантиде, мы возродим чистокровную арийскую расу, которая со временем овладеет миром. Мощная техника, мощное, невиданное оружие и мощный поток арийской крови, круто замешанной на арийском духе, – вот то будущее, которое мы подготовили германскому народу.

– Когда-нибудь это оценят, мой фюрер, – заверил его бригадефюрер Ширнер.

Однако Гитлер взглянул на него с какой-то агрессивной подозрительностью, словно собирался обвинить в издевательстве. Ситуацию спасло неожиданное появление Гиммлера. «Расстреляв» фюрера и всех остальных собравшихся в зале свинцовыми вспышками своих очков-велосипедиков, он извинился перед вождем, сказав, что ради такого совещания он решил оставить все дела, связанные с переездом ученых из разгромленного Пенемюнде в подземный лагерь «Дора»[114] и прибыть сюда. Пусть даже с опозданием.

– Присаживайтесь, Гиммлер, – процедил фюрер, – хотя я дал вам четкие указания относительно того, чем вы должны в эти минуты заниматься. И мои распоряжения не позволено нарушать никому, в том числе и вам, рейхсфюрер СС. Тем более когда речь идет о спасении бюро и лабораторий Пенемюнде.

– Я учту ваше замечание, мой фюрер, – вежливо обезоружил его своей покорностью Гиммлер.

69

Ноябрь 1943 года. Германия.

Замок Викингбург, штаб соединения субмарин «Конвой фюрера».

Выслушивая нотацию фюрера, все сочувственно смотрели на Гиммлера, и только Скорцени знал истинную причину гнева Гитлера: тот умышленно отстранил рейхсфюрера СС от участия в совещании, поскольку в последнее время в таких вопросах, как создание Рейх-Атлантиды, переставал доверять даже ему. Во всяком случае, фюрер убедился, что значительно легче заставить держать язык за зубами любого из низших чиновников рейха, нежели требовать этого от Гиммлера, Геринга или даже Канариса.

– Перед отъездом в Антарктику вы, Скорцени, занимались командой «Фау-зюйд». О поездке на «Базу-211» вы уже доложили, причем очень подробно…

– Уже? – разочарованно переспросил Гиммлер, обращаясь к своему ближайшему подчиненному, Кальтенбруннеру, давая понять, что ведь и примчался-то он только ради этого доклада.

– Не здесь, – отрубил начальник Главного управления имперской безопасности.

– Где же? – еще тише поинтересовался Гиммлер. Но вместо ответа Кальтенбруннер лишь повел массивным квадратным подбородком в сторону фюрера.

– …Теперь столь же основательно, – продолжал тем временем Гитлер, – о команде «Фау-зюйд».

– Инженерно-конструкторская группа «Фау-зюйд» сформирована в составе пятидесяти двух профессионалов. В основном это инженеры и конструкторы из IV опытно-конструкторского центра СС, работавшие под патронатом общества «Черное солнце», в свою очередь, являющегося отделением тайного общества «Ложа света», или как его еще называют, общества «Врил». Все они являются ведущими специалистами по различным аспектам секретного проекта «Хаунебу-2»,[115] на которых мы возлагаем большие надежды. Возглавляет эту команду доктор Герман Шернер.

– Кто-кто?!

– Руководитель секретного проекта Герман Шернер, – повторил Скорцени.

– Разве он, этот, как его все называли, Пенемюнденский Умник, не погиб при массированном налете англичан на Пенемюнде в августе этого года?!

Скорцени молча смотрел на фюрера, покачивался на носках и, поигрывая желваками, молчал. Он давал фюреру возможность исправить свою ошибку, однако тот не понимал, что происходит, и требовал ответа.

Точно так же, хотя и молча, требовали от него ответа все остальные присутствовавшие здесь. Первым, у кого сдали нервы, был Кальтенбруннер, который, не зная, как помочь своему подчиненному, подсказывал выход:

– Вы, очевидно, перепутали фамилию, Скорцени, – и недоуменно ожидал его реакции.

– Так кто возглавляет группу, штурмбаннфюрер? – почти по слогам спросил его Гитлер, давая понять своему личному агенту, что он испытывает его нервы.

– Доктор Герман Шернер, – уверенно повторил Скорцени. – Если позволено будет раскрывать эту тайну, мой фюрер, то уточню, что официально и Шернер, и два десятка его коллег числятся погибшими, в числе тех, которые действительно погибли. Но у меня есть все основания считать, что налет более шестиста английских летающих крепостей стал результатом или прекрасной работы английской и польской разведок, или же явного предательства в наших рядах. В любом случае англичанам и американцам уже прекрасно известно, и что производилось на Пенемюнде, и кто из специалистов там был задействован, что и где именно следует бомбить. Как ясно и то, что теперь наши противники начнут охоту на Вернера Брауна, Артура Рудольфа, Эберта Рееса, Вальтера Риделя, Вальтера Гиля, Гельмута Вальтера[116] и других конструкторов и инженеров, чьи имена уже достаточно хорошо известны англо-американцам. Причем охота эта будет продолжаться и после войны. Независимо от того, как она завершится.

– Так оно, очевидно, и будет, – неожиданно поддержал его вице-адмирал Штауф. – Я чувствую, как разведка англичан стаей шакалов вертится вокруг нашего конвоя.

Его замечание комментировать никто не собирался, но Штауф, похоже, и не рассчитывал на особый интерес к нему.

– Как офицер СД, – вернулся к своему докладу Скорцени, – которому вы, мой фюрер, поручили заниматься безопасностью операции «База-211» и проекта создания оружия особого назначения, я предлагаю следующее решение: названные мною люди, как и ряд других ученых, будут продолжать работать над созданием сверхсекретного оружия в центре «Дора» и всех остальных центрах. Если мы вывезем этих людей на «Базу-211», иностранные разведки и охотники за конструкторскими скальпами не угомонятся до тех пор, пока не выяснят, что же произошло с этими людьми, куда их девали. И неминуемо выйдут на Рейх-Атлантиду, лишив нас запаса времени, необходимого для спокойного и тайного ее развития.

– Так-так, – заинтригованный ходом его мыслей, фюрер приподнялся и какое-то время слушал стоя, упираясь кулаками в поверхность стола. – Продолжайте, Скорцени, продолжайте.

– Поэтому они будут работать здесь, но документацию, касающуюся всех наиболее серьезных открытий, мы будем немедленно переправлять в Рейх-Атлантиду. Именно там мы будем производить летающие диски и другие аппараты, способные помочь нам покорить мир. И если мы потерпим здесь поражение, враги найдут на пепелищах наших заводов ложные разработки и следы неудачных испытаний самой современной техники. При этом мы должны организовывать утечки информации об исследованиях Брауна и его группы, а также об их неудачах. Пусть наших врагов это успокаивает.

– Пусть, – недовольно проворчал Гитлер.

– А еще враги наши получат барона фон Брауна и нескольких других конструкторов, которые, оставаясь верными идеям национал-социализма, станут растягивать свои новые разработки на десятилетия. Тем более, что мы лишим их всей технической документации. Это тактика, которую я называю тактикой жертвоприношения.