Чайка опустилась на вершину нашего айсберга. Спокойно, но быстро мы положили приманку на лед, растянули силки и стали ждать, затаив дыхание. Птица повертела головой по сторонам, приметила соблазнительную приманку, затрепетав крыльями, слетела вниз и клюнула пеммикан. Послышался щелчок — чайка стала нашей. Бросившись вперед, мы в мгновение ока разорвали ее на части и с жадностью проглотили. Не многое из того, что мне приходилось есть до сих пор, казалось столь же вкусным, как это мясо, которое отдавало рыбьим жиром.

Лед вскоре прижало к перемолотому паку у кромки земли, и ветер лишь понапрасну растрачивал теперь свои силы. Мы держались там, где были, и двое из нас, подкрепившись птицей, уснули. В полночь ветер ослабел, и лед снова задрейфовал в сторону моря, на восток, вместе с приливным течением.

Это был удобный момент для того, чтобы спастись бегством. Мы находились примерно в десяти милях от мыса Вера. Если мы сумеем протолкнуть наше каноэ через открывающиеся полыньи, то сможем добраться до берега. Мы быстро приготовили лодку и с трепетом столкнули ее в черную ледяную воду. Мы боялись расстаться с нашим айсбергом, который спас нам жизнь. В конце концов он сослужил нам службу. Наступил подходящий момент для того, чтобы подыскать более надежное убежище на тверди земной.

Прыгнув в хрупкое, раскачивающееся каноэ, мы стали отчаянно грести, пробираясь по немногочисленным узким полыньям к широкому водному пространству, видневшемуся ближе к земле. Лед был справа и слева, иногда над нами нависали айсберги, а их невидимые подводные выступы угрожали нас протаранить. Иногда нам удавалось быстро продвинуться вперед. Неожиданно, к нашему ужасу, подводный ледяной выступ проделал дыру в кормовой части днища лодки, и вода хлынула в хрупкое суденышко. Через несколько минут лодка заполнится до краев, и мы утонем в ледяной воде. К счастью, я приметил по соседству плавучее ледяное поле, и, пока лодка наполнялась водой, мы успели добраться до него, и как раз вовремя. На ремонт каноэ мы пожертвовали верхом нашей обуви. Залатав дыру, мы снова спустили лодку на воду и продолжили путь.

Ледяные поля были отделены от припая широкой полыньей. Однако поднявшийся береговой бриз стал причинять нам новые неприятности. Мы не могли противостоять ветру и волнам и поэтому, осмотревшись, поспешили укрыться за блинчатым льдом, который несло со стороны суши. Наше каноэ выдерживало волнение, но мы наверняка утратили бы достигнутое преимущество, если бы повернули назад. И снова мы промокли насквозь от ледяных брызг. Снова обледенели борта лодки. В это время солнце как раз проходило над Адскими воротами. Длинные синие тени легли на жемчужно-серое море. Не прибегая к помощи компаса, мы определили, что наступила полночь.

По мере того как мы продвигались к припаю, нам стали попадаться птицы. Море бугрилось невысокой зыбью. Подойдя ближе, мы заметили, что вся масса берегового припая отдрейфовывает от берега. Открылся удобный проход, и мы, проскользнув за массу льда, быстро направились к мысу Вера и вскоре, к нашей радости, высадились на кромку прибрежных скал. Не могу описать то облегчение, которое я испытал, добравшись до земли после всех страхов, которых мы натерпелись. Хотя эти голые скалы не предлагали нам ни пищи, ни укрытия, мы чувствовали себя так, будто нам отменили смертный приговор.

Неподалеку от нас были водоемы с ледяной "водой. Мы бросились к ним прежде всего, чтобы утолить жажду. Затем мы разбрелись, тщательно обыскивая глазами землю в поисках завтрака. Вскоре мы заметили зайца, который скакал по камням. Когда он остановился, прядая ушами, один из моих парней добыл его с помощью рогатки. Заяц был сочный, мы разрезали его ножом. Итак, нас ждал королевский завтрак. Среди скал мы отыскали немного мх, а, развели огонь, положили капающее кровью мясо в котелок и с нетерпением стали наблюдать, как он закипал. Я трепетал от счастья. Мы остались в живых и утолили свой голод горячей пищей.

Пока варился заяц, мои ребята принесли двух гаг, которых они поймали силками. Теперь мы имели кое-что и на обед: освежающее питье, перспективу полных желудков и зеленую твердь в качестве постелей. Эти твердые камни казались нам привлекательнее и надежнее пуховых подушек. Мир стал приобретать для нас истинный смысл, однако перспектива окончательного избавления от голода сузилась для нас как никогда.

24 Бич голода

По дрейфующему льду штормового пролива Джонс. От скалы к скале в поисках пищи. Изготовление нового оружия

Продвигаясь вперед, мы не теряли времени зря. Пытаясь наверстать упущенное в дрейфе на айсберге, мы стали искать дорогу вдоль берега. Там, среди льда, снежного месива и водоемов с ледяной водой, мы волочили нарты и лодку, постоянно готовую к спуску на воду. То и дело встречающиеся разводья вынуждали нас совершать переправы. Однако мы обнаружили, что открытое водное пространство можно преодолеть, не отвязывая нарты от лодки. Это экономило много времени.

Ежедневно мы проходили от 10 до 15 миль, разбивая палатку на берегу или ночуя непосредственно в лодке где-нибудь в бассейне с открытой водой, если к этому нас принуждали обстоятельства. Суша вздымалась отвесными утесами на 2000 футов ввысь и была бы совершенно безжизненной, если бы не многочисленные чайки и кайры. Добывая их, мы продолжали влачить жалкое существование.

В первых числах августа мы достигли кромки припая, примерно в 25 милях восточнее мыса Спарбо. За ним раскинулось водяное небо, а к северу море было совершенно свободно ото льда. Наша глубоко таящаяся надежда на освобождение из ледяного плена снова зажглась в нас.

В конце последнего дня путешествия на нартах мы разбили лагерь на маленьком острове. Там мы впервые увидели следы пребывания эскимосов. Остатки иглу, а также камни и многочисленные песцовые ловушки указывали на то, что тут когда-то было большое поселение.

На материке мы нашли в изобилии мох и траву, следы мускусных быков, полярных куропаток, зайцев, однако мы не обнаружили ни единого живого существа. После тщательных поисков животных мы разобрали нарты, положили их на дно лодки и упаковали все наши вещи. На завтрак у нас была всего одна чайка, с которой мы разделались, не утруждая себя ее приготовлением.

Занимаясь этими делами, мы заметили тюленя. Вот то существо, которое могло бы хоть на короткое время удовлетворить наши многочисленные нужды. Мы потратили на него один из наших последних патронов. Тюлень пал. Вытащив его огромную тушу на берег, мы сняли с него шкуру, надеясь всю ее использовать. Из нее мы могли изготовить веревки для эскимосского гарпуна, которому предстояло заменить нам ружье, ставшее без патронов бесполезной вещью. Кусочками кожи мы смогли бы залатать нашу обувь — скроить новые подошвы. Из огромного количества мяса и жира мы могли взять с собой только небольшую часть, так как лодка и без того была перегружена.

Мы спрятали мясо на берегу, чтобы в случае неожиданного возвращения смогли продлить наше существование еще на несколько недель. Было удивительно ясно и почти безветренно. Ночное солнце висело над самым горизонтом, однако поблескивание колыхающегося моря скрашивало нашу жизнь новыми надеждами. На огромных грубых скалах некоего мыса восточнее мыса Спарбо мы нашли подходящее место для лагеря, где и предались продолжительному пиршеству. С полными желудками, под теплыми лучами солнца, мы даже не нуждались в палатке. Мы укрылись под одной из скал и в каком-то диком трансе проспали девять часов.

Очередные поиски в доступных уголках суши не принесли никаких результатов, за исключением уток и чаек. Приливные течения в этом месте были очень сильные, так что пришлось согласовать время старта с отливом.

Как-то, пустившись в путь ближе к вечеру, мы быстро удалились от мыса Спарбо, хотя в море катила неприятная зыбь.

Однако за пределами мыса все еще далеко в море выдавался береговой припай. Когда мы срезали расстояние, пересекая бухточку по направлению к нему, неожиданно на каноэ набросился морж и бивнем пронзил брезент обшивки. Этукишук быстро прикрыл телом пробоину, а мы гребли изо всех сил к блинчатой льдине, которая была от нас всего в нескольких ярдах. Мы спешно вытянули лодку на льдину со всеми припасами. Она уже успела наполниться водой на три дюйма. Мы снова были на волоске от гибели. Опять пришлось пожертвовать верхней частью обуви ради ремонта лодки.