Никогда, даже после присуждения Ленинской премии, Церетели не получал столько поздравлений, как в тот день. Ему жали руки министры, великие артисты, связавшие свои имена с Играми. Мухаммед Али дал автограф, где признал, что Зураб такой же великий скульптор, как он великий боксер. Все агентства мира, газеты, радио и телевидение передали отчет об открытии Олимпийских Игр детей-инвалидов. Не было лишь среди аккредитованных журналистов представителей Советского Союза. Ведь в стране победившего социализма, как сказали в Москве Церетели, и без таких Игр все дети были счастливы.

"Счастьем детям всего мира" Зураб положил начало традиции: давать композициям обобщенные, философские названия, типа "Добро побеждает Зло", "Открытие Нового Света", "Рождение Нового Человека".

В те дни в Брокпорте перед главным зданием университета поднялся Прометей с факелом огня. С того времени — это образ, проходящий через всю жизнь художника, "сквозной образ". В разных вариациях человек-герой, олицетворяющий Свободу, появится после штата Нью-Йорк и в Тбилиси, и в Москве, мастерской на Пресне, и в Лондоне в банковском центре Сити, в Испании, на берегу Марбельи. А первый такой герой художника появился в Соединенных Штатах. Американский Прометей стоит на пьедестале, образованном причудливым сочетанием античной колонны с символами искусства и науки.

В 1979 году Церетели стал автором двух монументов, установленных в США. На родине ничем подобным он себя тогда еще не успел проявить.

В Брокпорте, как везде, не только чеканил медь, но и рисовал. Перед отъездом на родину ему предложили устроить персональную выставку. Что он и сделал, показав публике живопись. Для этого не пришлось ничего доставлять из Москвы и Тбилиси. Каждый день, как всегда, он писал на излюбленные темы — цветы, лица знакомых и друзей. Желающих позировать профессору было предостаточно, каждый студент считал за честь стать моделью дорогому мастеру. На стенах уместилось ровно сто картин. Каково же было удивление автора, когда к концу первого дня выставки под 99 холстами белели визитные карточки американцев, потенциальных покупателей. Остался без внимания единственный портрет пожилого всем известного местного профессора. Среди желающих стать обладателями двух картин оказалась жена президента Америки Картера.

Она первой вошла в зал до вернисажа с желанием купить картины и поговорила с помощью переводчика с Зурабом. Перед ним возник неожиданный вопрос — что делать? Рядом не было никого из советского посольства, не у кого было спросить — можно ли брать доллары, да еще у жены президента страны, "потенциального противника"? Пришлось сочинить легенду, что все картины ждут в Москве, где намечена персональная выставка. А как только она закончится — облюбованные картины — пришлет в подарок.

Продавать картины Зураб не стал, не зная, как к этому отнесется посольство. Отказался, как мы знаем, и от авторского гонорара за «Подсолнухи» и «Прометея». Чему в посольстве не порадовались, так как знали, что таким образом бюджет недосчитается миллиона долларов. Из них автору перепала бы мизерная сумма. Это хорошо знали все советские музыканты и артисты, с триумфом выступавшие за границей. Львиную долю гонорара они отдавали родному государству.

Американцы не любят оставаться в долгу. Они нашли выход из создавшегося положения. Когда Зураб вернулся домой, вдогонку за ним отправили два контейнера. Они благополучно пересекли океан и были выгружены на берегу Черного моря в Поти. Затем после прохождения всех формальностей их доставили на машинах в Тбилиси прямо к дому на улице Нико Николадзе. Там у него к тому времени была большая квартира. Таможня известила о прибывшем грузе руководство республики. Случай был беспрецедентный. Прежде никогда не поступали подобные грузы в адрес частного лица.

К подъезду дома, где стали на тормоза грузовики с контейнерами, примчались операторы ТВ, репортеры. Прибыло руководство города. Контейнеры вскрыли. В одном из них находился американский «Джип». В другом контейнере — германский «Мерседес». Оба — новейших моделей. Зная, что в СССР нет для таких машин запасных частей, дарители положили в ящики комплекты запасных частей.

На следующий день ликующий Зураб сел за руль «Мерседеса» и отправился по Тбилиси, вызывая машиной внимание всех прохожих, понимавших толк в автомобилях. Рядом с ним восседал счастливый отец. Зураб направлял машину на все колдобины, которых и тогда было предостаточно в городе, чтобы показать отцу ходовые качества подарка.

Тогда у него не были мысли, что наступит другая жизнь. И такие дорогие престижные машины он сможет покупать за свои деньги, получит право свободно распоряжаться своими произведениями, не опасаясь, что за их продажу его лишат права выезда за границу.

В дни, когда Церетели работал дизайнером советского представительства в ООН в Нью-Йорке, генеральный секретарь ООН познакомил его с Сальвадором Дали. Глава ООН хотел, чтобы два крупных художника — один западный, другой советский, выполнили картины, которые бы символизировали начавшееся потепление в "холодной войне", наступившую «разрядку» в отношениях между странами Варшавского договора и странами НАТО.

— С Дали я встречался два раза. Ему предложили расписать одну стену в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке, мне другую стену. Там мы познакомились и пошли в кафе…

Замысел тот не был реализован. В конце 1979 года случилось вторжение советских танков в Афганистан…

Навсегда запомнился вечер в кафе. Он и Иннеса провели время вместе с Сальвадором Дали и Галой. Испанец рядом с русской женой и грузин рядом с Иннесой не нуждались в переводчиках. О чем тогда беседовали в кафе, Церетели не рассказывает. Но одну фразу испанца часто повторяет. Тогда Дали с тревогой заметил: "Что-то в последнее время меня перестали ругать в газетах, наверное, забыли…" Самое любопытное было после этих слов.

— Дали неожиданно начал выделывать руками и ногами какие-то странные фигуры. Так что вы думаете? На следующий день о нем и "Нью-Йорк таймс", и "Вашингтон пост" написали. Дали, наверное, заметил за столиками журналистов и решил таким образом привлечь их внимание.

Гала пожаловалась мне, что муж такой скупой, давно не дарил ей никаких украшений. Я преподнес ей подарок, но сказал, что это от Дали. Она, как умная женщина, конечно, все поняла. Но виду не подала и стала уговаривать меня посоветовать мужу купить ей еще кольцо и серьги и так далее. Тут я взмолился: "Не-е-т! Я тоже женатый!"…

Когда над Зурабом сгустились черные тучи и на его голову полились потоки грязи, застилающие экраны ТВ, он не раз вспоминал слова и жесты непревзойденного мастера собственной рекламы. Ему не пришлось прибегать к таким методам. За него это делали профессионалы заказных статей, "черного пиара". Такой масштабной кампании клеветы на телевидении и в газетах, какая случилась позднее в Москве, не удостаивался ни Сальвадор Дали, ни другие знаменитые художники ХХ века. Но об этом — впереди.

Конец четвертой главы