— Вилка, я не понимаю… — он потряс головой, отводя глаза, присаживаясь на корточки и касаясь кончиками пальцев упавшего цветка, — почему ты вдруг так заговорила… Пусть не сложилось с учёбой, но у нас всё было хорошо и…

— Да не было ничего хорошо! — закричала я, — не было! Ты сам себе придумывал это «хорошо»! И за себя, и за меня. Женя, жизнь не такая, какой ты её себе вообразил.

— Именно такая! — Женька порывисто встал (роза осталась замерзать на льду), в глазах блеснули слёзы, — я не могу понять, почему ты рвёшь наши отношения?

Тогда, во дворе, ты меня целовала… Я же знаю, что ты чувствуешь…

— Хватит убеждать себя, — усмехнулась зло, — ты не ребёнок, неужели не понимаешь, что сейчас говорю, как есть? Я не чувствую к тебе ничего! Абсолютно ничего! Мало того, я смертельно устала от нашего общения. Нет! Не подходи!

Я взмахнула руками, и парень попятился.

— И никогда не чувствовала ни-че-го! — продолжала я добивать.

Что сейчас управляло мной, не осознавала. Знала только, что необходимо как можно больнее уколоть его, ударить, чтоб он действительно раз и навсегда оставил меня в покое.

— Что же тогда всё это было?.. — прошептал Женька, бессильно разводя руками.

— Твои фантазии, — уже тише и мягче проговорила я.

— Но я люблю тебя! Вилка, я больше жизни люблю тебя! — слёзы уже ручейками текли по щекам.

Что-то дрогнуло у меня внутри. Приблизившись к парню, взяла в ладони его лицо, в глазах — бездонное отчаянье, шок, страх. Как же ты слаб…

— Я. Отпускаю. Тебя… — проговорила чётко и негромко, — ты отныне свободен, я тебя отпускаю!

— Вилка… — он покачал головой, — я не хочу, чтоб ты сейчас ушла. Я не хочу этой свободы. Я не выдержу её…Я люблю тебя, Вилка, будь моей женой, умоляю! Я всю жизнь хочу прожить с тобой…

— Не говори глупостей! — голос сорвался на крик, — что ты несёшь?!

Я оттолкнула его от себя, отвернулась. Сделала два шага прочь и, без сил, опустилась на корточки. Зачем? Ну, зачем я вообще замутила всю эту историю?

Поразвлечься, поиграться захотелось? Вот — доигралась. Прямо сквозь кожу проникала в меня его нешуточная душевная боль.

Женька молчал. Но лучше бы он говорил, ругался, всё, что угодно: схватил меня, встряхнул, может, даже ударил, только бы не молчал!

— Я говорю правду. Я люблю тебя и хочу быть только с тобой. Всегда, — упорно и упрямо, глухо проговорил Женька.

— Дурак!!! Да не любишь ты меня! — вскочила я, впадая вдруг в истерику, — не любишь ты меня! Это не любовь! Я тебя зомбировала, понял?! Ещё тогда, в нашу первую встречу! Вот в чём правда: ты был моим рабом, моим зомби, и все твои чувства — прах, оставшийся от этого рабства. Ты позже это поймёшь, Жень… А теперь ты полностью свободен от меня.

Я медленно пошла прочь, опустив голову, чтоб он не видел моих набежавших не ко времени слёз.

Было стыдно, очень стыдно, невероятно стыдно, настолько — впервые в жизни. И погано на душе.

— Вилка, а что мне делать?! — вдруг закричал Женька мне вслед, яростно пиная обломок кирпича, — я ведь не могу без тебя! НЕ МО-ГУ! Понимаешь ты это? И не говори мне всякого тупого бреда о зомбировании! Разве ты сейчас не отпустила меня?! Но мне, представь, совсем не хочется уйти! Я действительно люблю тебя и на всё готов, чтоб быть с тобой!

Я споткнулась.

— Отстань от меня! — хрипло попросила я, не оборачиваясь, — Женя, всё кончено.

Ничего, кроме зомбирования не было, запомни. Всё кончено…

— Что ты сказала? — вдруг прозвучал откуда-то сбоку заинтересованный голосок.

Клару стояла, кутаясь в пальто, привалившись спиной к полунадстроенному дверному проёму.

— Что она тебе сейчас сказала, повтори, пожалуйста? — наклонила Светлая голову, обращаясь к Жене.

Я усмехнулась, меньше всего сейчас волновало — что теперь будет. Я сегодня ночью окончательно вышла из игры в Светлых и Тёмных, меня больше не страшит мифическое «наказание». Хотя могу понять, как это важно для Клары. Бедненькая… она не понимает, что происходит что-то не вписывающееся в рамки её разумения, что всё кончено в нашем с ней противостоянии. Она продолжает «ловить меня с поличным»… Что ж, давай же, Женечка, доставь ей такое удовольствие: сдай меня с потрохами. Отомсти.

— Что всё кончено, — мёртвым голосом отозвался Женя.

— И всё? — вкрадчиво уточнила Клара.

— И всё! — отрезал он, — это не твоё дело.

— Ошибаешься, — покачала головой Клара, — ох как ошибаешься! Виолетта, ты нагородила дел, а разбирать их придётся нам!

— Конечно, вы ведь вечно суётесь повсюду, благодетели мира! — горько бросила я, — только нечего уже разбирать, Клара… Я больше вам не противник, моё дело — сторона.

— Да нет, не в этом проблема. Ты что не видишь, что он действительно влюбился в тебя?

Я хмыкнула.

— Зомбирование снято, — спокойно сказала Светлая, — а чувства остались. Он любит тебя, Вилка.

— Тогда тем более, чего вы вмешиваетесь? — рявкнула я, — если это уже не в вашей компетенции!

— Факт остаётся фактом: зомбирование присутствовало. А это — результаты, — пожала плечами Клара.

— И что вы сделаете? Заставите меня выйти за него замуж? — расхохоталась я, — господи, Клара, чушь не городи. Полюбил — разлюбит! Невиданное дело — несчастная безответная любовь!

На Женьку было больно смотреть, и мне в том числе, потому я и не смотрела.

Каждоё слово словно било его по голове, заставляя сникать всё больше. Но сейчас нельзя было отступить и проявить слабину.

— А зомбирование — ещё доказать надо…

— Он подтвердит, — кивнула Клара на парня, — правда, Женя? А потом мы из его памяти извлечём нужный фрагмент…

— Ничего я не собираюсь подтверждать! — вдруг глухо ответил Женька, — не пойму, что у вас тут за игры, по-моему, чушь собачья, заигрались вы, девочки! Крышу напрочь снесло. Видно, Вилка, всё это и к лучшему, что ты меня прогоняешь.

Повзрослеть тебе надо, перестать чепуху нести…

— Ты прав, ты совершено прав, Женечка! — закивала я с готовностью и осеклась. Он горько посмотрел на меня: раненые, полные боли, глаза собаки, получившей пинок от любимого хозяина.

А потом развернулся и пошёл прочь со стройки.

— Послушай, Вилка! — быстро заговорила моя противница, глаза её горели, — против тебя у нас есть серьёзный козырь. Как и против всего твоего отделения. Да-да, нам удалось, наконец, доказать вашу причастность к тем катастрофам и трагедиям, что произошли после боя за Кольцо, помнишь? И мы пустим его в ход, если ты не отступишься…Женя, стой! — Клара побежала следом. Похоже она не восприняла мои слова.

Я осталась, проводила их взглядом, и только потом позволила слезам хлынуть из глаз. Можно было дать им волю, ведь никто сейчас не видит меня…

— Вилка… — из-за угла вдруг, как во сне, появились Алиса с Виталиком.

Но я уже ничему не удивлялась.

— Уйдите… — попросила только, — оставьте меня в покое.

— Послушай, — продолжала Алиса.

— Отстаньте!!! К чему вы ещё здесь? — заорала я, — хочу побыть одна!

— Прости, Вилка, пойдём, Лис… — Виталик потянул её в сторону.

— Вит, да ты что?! — Алиса вырвала руку и шагнула ко мне, — ты в женских делах совсем ничего не сечёшь?

И мы с ней обнялись. Да, я сейчас меньше всего хотела оставаться наедине с собой, чтоб не наделать глупостей в ослеплении душевного затмения. И мне так нужна поддержка! Моментально забылось всё, что случилось между нами с Алисой, конфликт исчерпан, она мне очень нужна именно сейчас.

— Иди-ка прогуляйся, Вит, подожди меня за углом, — махнула ласково Алиса.

Едва ушёл, подруга отстранилась, поправила мне растрепавшиеся, спадающие на лицо, волосы.

— Вилка… Извини, но мы всё видели. Просто услышали твой голос, идя от метро через двор. Ты запуталась, маленькая…

— Алис, я столько всего понаворотила… Без тебя мне совсем туго, — всхлипнула я, — что теперь делать?..

— Если ничего нельзя сделать — надо пустить на самотёк, — Алиса рукавом заботливо вытерла мне слёзы, — ох… чудны дела твои, Господи…