Бой закончился. В ряд стояли вездеходы и захваченный броневик. Собирали пленных и раненых. Подъехал еще вездеход, таща на лыжах пушку. Всего собралось человек двести Митрофанова войска. Сафронов, Потемкин и Махотин, перевязанные, сидели на нартах, в руках у них были кружки с коньяком. Митрофановские мужики оглядывали аляскинских собак, распакованные пулеметы, трогали, щупали американский флаг.

— Так что путь на Америку есть! — сказал Сафронов тихо и улыбнулся — Торговать с ними можно!

— Батька, я баб из твоего кино живыми видел! — сказал Потемкин.

Все войско засмеялось.

— Вот и поведете первый караван! — объявил Митрофан.

— Ну нет! — Сафронов прилег на нарты. — Я не могу, у меня жена рожает. Ты вон его посылай, — он кивнул на Николая. — А у меня жена рожает…

Митрофан обнял Николая и, сняв с себя маузер, повесил на Николая. Оглядев всех, сказал:

— Объявляю эту землю свободной и присоединяю к Российской империи!

Вездеход двинулся, за ним второй, третий, конница на лохматых конях, упряжки с собаками — войско шло по тундре…

МУТАНТ

По битому кирпичу, осыпавшейся штукатурке в комнату пробежала крыса и замерла, настороженно обнюхиваясь. Позади нее на сорванной двери в тени прохода сидела еще одна, более крупная. Она внимательно следила за первой, не решаясь пройти в комнату.

Ветер свободно проникал через выбитые окна, шевелил ободранные лоскуты обоев на щербатых стенах, покачивал резиновый провод, свисавший с потолка. В углу, на куче битого стекла, привалившись головой к стене, лежал человек.

Крыса пискнула, подошла к его ногам и осторожно обнюхала ботинок. Человек лежал на спине в неестественной мертвой позе, чуть раскинув ноги в грязных сырых штанах, руки его, согнутые в локтях, стояли на полу, застыв вертикально, длинными упавшими кистями указывая куда-то в угол.

Крыса обнюхала второй ботинок и быстро пробежала вдоль ноги, остановилась, принюхиваясь, вдруг укусила через штанину и отскочила. Человек не двигался, рот и остекленевшие глаза чуть приоткрыты, крыса не верила, но человек не двигался. Подойдя снова, она пискнула и вскочила ему на живот, потыкалась в рваную рубашку.

Из дверного проема, решившись, вышла вторая. Она также осмотрелась, обнюхав бетонный пол, и быстро побежала к ноге. Первая крыса, забравшись на грудь, потянулась, нюхая воздух, к его лицу. Замерла, уставившись красными глазками в его немигающие глаза. Громко пискнув, прыгнула на пол, вторая отскочила тоже, царапая пол. Человек лежал все так же неподвижно. Крысы успокоившись подошли, одна снова прыгнула на живот. Через дверной проход вбежали еще две, одна из них, необычно огромная, черная с розовым, почти красным хвостом. Она, не боясь, сразу подбежала к человеку.

Он вдруг легко вскочил, схватив розовохвостую за черную шею, тотчас обеими руками ударив о стену, размозжил ей голову. Крысы с писком метались по комнате, одна прыгнула на подоконник и сорвалась.

Он осмотрел еще бьющееся в руке черное крепкое тело с розовым хвостом, подошел К окну, не выпуская крысу из руки, выглянул.

Напротив стоял многоэтажный дом, такой же разбитый и пустой, как тот, из которого он смотрел, груды стекла и кирпича внизу, ржавые автомобили и мусор повсюду. Дальше справа и слева тянулись такие же дома, за ними высокая серая стена, за стеной огромный мертвый завод, выбитые стекла на корпусах, как черные дыры, высокие трубы в низком сером небе. Со стороны завода порывами приходил душный вонючий ветер, тащивший на пустырях пыль и всякий хлам.

Он выбросил крысу в окно, потянулся, вытягивая руки по стене.

Взяв в углу, где только что лежал, большой кожаный мешок, вышел из комнаты и быстро пошел вниз по подъездной лестнице, высокий, худой, чуть сутулясь длинной кошачьей спиной.

Внимательно оглядывая пустыри, улицы, перебегая от стены к стене, он быстро Двигался, обходя брошенные дома. Иногда он замирал на лестницах, наклонившись, осматривал ступени и принюхивался, затем снова на верхних этажах дома через окна внимательно оглядывал окружающие дома. В одной из комнат он нашел старое одеяло с истлевшим углом. Оглядев его, он сложил его в свой мешок.

У крайнего дома он спустился в подвал, придерживаясь рукой за трубы, прошел в угол, наклонился, нащупал канализационный люк. Осторожно поднял крышку, наклонился ниже, прислушиваясь. Внизу шумела вода. Он осторожно достал из бетонной ниши в колодце металлический палец, осмотрел его и, снова спрятав в нишу, так же закрыл люк.

Поднявшись по лестнице, он выбрался на крышу и осторожно, не высовываясь из-за парапета, прошел до угла. Здесь, на высоком выступе вентиляционного колодца, на бетонном торце чем-то острым было высечено три маленьких неправильных ромба и чуть ниже — разрезанная хвостовая фигура, напоминающая человеческое туловище, только без рук и без ног.

Он оглядел рисунок, наклонившись к нему вплотную, провел пальцами, еще раз осмотрелся, и отойдя на несколько шагов, сел, сложив под себя ноги. Его остров костлявое лицо застыло, глубоко посаженные бесцветные глаза сосредоточились на рисунке. Он сидел неподвижно, потом взгляд его соскользнул вправо, там, где за выступом крыши внизу начиналась огромная свалка.

Горы разбитых металлических конструкций, нити кабелей, лужи в белых химических хлопьях, все это тянулось до горизонта, чуть левее неестественным лиловым цветом отсвечивало озеро, а на горизонте в желтоватой дымке неясно проступали гигантские контуры города.

Вдруг он встал, прислушался и, подхватив мешок, быстро двинулся к лестнице и пропел.

Переступая через брошенную мебель, он подошел к окну первого этажа, прислушался, выпрыгнул в окно и прошел небольшой пустырь.

Небольшая облезлая желтой масти собака, копавшаяся в мусоре, заметив его, тут же отпрыгнула боком и, отбежав, спряталась в подвальном проеме.

Он пошел быстрее, оглядываясь. За углом он резко свернул и, пробежав вдоль, дома, снова свернул за следующий, подошел к заводской стене. Здесь он снова обернулся. Собака выскочила из-за угла и встала, внимательно следя за ним.

Просунув кожаный мешок за ремень брюк, он быстро влез на стену, цепляясь за проступавшие углы арматуры. Пролез под провисшей ржавой проволокой сигнализации, спрыгнул на ту сторону, вниз.

Завод был брошен, кругом хлам железа и скелеты цехов, только у стены корпуса откуда-то, тихо шипя, выходила струя пара, и в глубине за трубами гудел одиноко двигатель.

Выбрав из кучи крепкий стальной четырехгранный прут, он зашел а совершенно пустой, без окон, кирпичный бокс и через щель двери стал смотреть наружу. Было все так же тихо, только мертвые корпуса и груды мусора.

Собака появилась не от стены, а из-за угла корпуса, выскочив, остановилась, растерянно оглядываясь вокруг. Следом за ней выскочило еще пять или шесть собак. Такие же небольшие, крепкие, с облезлой желтоватой шерстью. Сбившись в кучу, они секунду помедлили, озираясь, обнюхивая землю, затем вдруг разом бросились к боксу, стуча по ржавым листам когтями.

Задвинув железный засов на двери, он через щель смотрен, как они молча кучей ударились в дверь, а от заводской стены к ним бежало еще десятка полтора собак.

Отбежав от бокса, сбившись в кучу, они вдруг побежали куда-то в сторону, все так же молча, и через щель в двери их уже на было видно.

Раскрыв в полу одну из створок люка, похожего на дверцу, он вернулся и, глядя через щель на пустынный двор, отпер задвижку, взяв прислоненный к стене прут, спустился в люк, прикрыл за собой тяжелую створку, В полной темноте быстро побежал по ступенькам вниз, отпер еще одну железную дверцу, спокойно спрыгнул вниз и, пригибаясь в тесном тоннеле, побежал по трубам, проложенным одна к другой.