Николай сидел в парикмахерской перед зеркалом. Нэнси, смеясь, объясняла девушке, как его постричь…
Машины, шипя, проносились мимо рекламного щита на обочине. Они стояли за щитом и целовались…
Они шли по тихой тенистой улица, держась за руки. Был тихий вечер, вокруг них стояли красивые домики, утопая в зелени.
— Нэнси! — сказал Николай. — Ты бы согласилась выйти замуж за русского?
— Никогда! — вскричала она. — Только если совсем сойду с ума!
Он помрачнел. Она посмотрела на него хитро и засмеялась:
— Я вообще никогда не выйду замуж!
— Почему? — удивился он.
— Я ненавижу замужних женщин! Они все такие, — она растопырила руки и пошла вперевалку.
— А дети?
— О, я ненавижу детей! Они все маленькие и злые, и я их ненавижу! — и она сделала страшное лицо.
Николай засмеялся…
— А что же ты тогда будешь делать?
— Я? Я буду работать и зарабатывать деньги. А потом учиться. А потом снова работать, — она подумала. — Пегом я куплю себе машину и собаку. Потом я буду работать долго-долго и буду старая, как настоящая американка. И куплю дом!
— Такой! — Николай кивнул на маленький двухэтажный дом.
— Нет, что ты! Мне нужно стать очень-очень старой, чтобы купить этот дом! О, смотри, он продается!
— Давай посмотрим.
— Ты что!
— Пойдем, пойдем, — Николай потянул ее за руку. — Я хочу посмотреть на очень-очень старую Нэнси!
Им открыла старая энергичная женщина, впустила их, улыбаясь:
— Вы собираетесь пожениться?
— Да! — Николай обнял Нэнси, та ущипнула его тайком.
Женщина пошла вперед. Нэнси ударила Николая кулаком в живот, и они вдруг быстро поцеловались, причем Николай провел рукой далеко вниз по ее спине…
— Где же вы? — окликнула их женщина…
Потемкин снова шел вдоль океана, оглядывая людей…
Сафронов присел около орехового «Кадиллака» на стоянке, вздохнув, потрогал крест на крыле…
Махотин сидел на площади, устало оглядывал прохожих…
Николай зашел в небольшой магазин, огляделся и тут же нырнул за стойку с продуктами. У прилавка расплачивался длинноволосый парень, тот самый, что был тогда с Майклом и Робертом. Длинноволосый вышел, сел в маленькую машину и стал выезжать на улицу. Николай, оглядываясь в отчаянии, увидел парня, проезжавшего мимо на мотороллере. На ходу он запрыгнул на него позади парня.
— Ты что делаешь, псих! — закричал тот.
— Давай, помоги, о'кэй? Все хорошо, давай скорость! Ну, скорость! — он, обхватив парня, сам взялся за руль и выжал скорость…
Машина свернула, и Николай за ней.
— Нет, мне прямо! — парень попробовал отобрать руль.
Но Николай сжал его крепче… Увидев, что машина встала, он, отпустив руль, соскочил.
— Псих! — парень развернул мотороллер.
— Спасибо! — крикнул ему вслед Николай.
Он внимательно осмотрел дом, в который зашел длинноволосый, встал за дерево. Дверь в доме открылась, хозяин выставил пластиковый мешок с мусором…
Длинноволосый сидел в баре за стойкой, пил пиво. Кругом шумели, играла музыка. Вдруг за один из столиков присел Филипп Ильич. От дверей, осторожно пробираясь среди толпившихся, к длинноволосому подошли Потемкин и Николай.
— Привет, — Николай забрал у него стакан, улыбаясь.
Потемкин обнял длинноволосого за шею и сдавил так, что хрустнуло. Вместе с Николаем они ссадили парня с табурета и, весело разговаривая, повели его в туалет. За ними прошел Махотин…
Через минуту Потемкин й Филипп Ильич вынесли из туалета большой кожаный мешок. Следом, переговариваясь, вышли Николай и Сафронов…
Стемнело. Они подошли к дому длинноволосого. Николай достал ключи. Сафронов держал наготове завернутый карабин. Они быстро вошли, захлопнули дверь, и все стихло…
Потемкин и Филипп Ильич несли мешок, выбирая тихие улицы. Иногда, положив его, садились сами, отдыхая, курили…
Свернув с шоссе на свою тропинку, взвалили мешок на плечи…
Достав из мешка связанного парня, они вынули у него изо рта кляп. Длинноволосый был без сознания.
— Ничего, здесь воздух хороший, отдышится…
Оставив его на поляне, они отошли в кусты и, взяв лопаты, стали рыть яму…
Николай сидел на стуле у двери и глядел через жалюзи на залитую солнцем улицу. Вдруг он поднял руку. Сафронов, сидевший на полу у стены, бесшумно встал.
К дому, где они сидели в засаде, подошла девушка, позвонила. Постояв, пошла обратно…
Потемкин поднял крышку, сплетенную из ветвей и заглянул в глубокую яму. На дне ее сидел длинноволосый парень, связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту.
— О'кэй? — спросил его якут, закрыв крышку, прислонился к дереву и закурил…
Нэнси вернулась домой. Навстречу ей вышел Филипп Ильич.
— А где все? — спросила она.
— Все на работе. И Николай тоже. А я ужин приготовил! — он улыбнулся ласково…
Они сидели за столом, ели молча. Нэнси, вздыхая, листала какую-то толстую книгу.
— Что ты делаешь? — спросил Филипп Ильич.
— Я учусь, — она засмеялась. — Я ненавижу свою работу… Я заработаю немного денег и поступлю в университет…
— Я, — Филипп Ильич показал на себя. — Всю жизнь мечтал учиться в университете, — он тоже вздохнул. — Не вышло…
Сафронов и Николай сжали оружие, затаив дыхание. Ореховый «Кадиллак» медленно остановился под фонарем. Из него вышел мужчина с лошадиным лицом. Оглядев дом, подошел к двери, прислушался. Наконец стукнул тихо, два раза… В доме раздались шаги, дверь открылась, длинный ствол уперся ему в лоб, и за брючный ремень его втащили в дом…
Нэнси осторожно зашла в зал, где спал Махотин. Достав из кармана халата бумажку, прочитала, шепотом выговаривая имя, спрятав ее, тронула Махотина:
— Филипп Ильич, Филипп Ильич!
— Что? — он очнулся, не понимая.
— Работать, — сказала она. — Телефон. Филипп Ильич — работать.
— Спасибо, милая, — он сел…
Николай и Филипп Ильич несли еще один мешок по ночному городу. Положив его, отдыхали.
— Этот потяжелей будет, — сказал Махотин. — Ничего, где два, там и три…
Мужчина с лошадиным лицом Сидел на дне ямы рядом с длинноволосым. Они оба с ужасом смотрели вверх на якута.
— Компами, — Потемкин оглядел их и снова закрыл крышку….
Было чистое раннее утро. Майкл, в белых шортах и белой майке, бежал по аллее парка Слева и справа тесно стояли кусты. Впереди и позади него бежали еще несколько человек, мужчины и девушки. Вдруг слева, из кустов вылетело что-то и, обхватив Майкла, исчезло тут же в кустах справа. Сильный треск сучьев и снова тишина Люди, не заметив ничего, продолжали бежать…
Майкл с кляпом во рту лежал на спине. Махотин и Николай затягивали на нем узлы.
— Все хорошо, Майкл, уже все кончилось, все в порядке, не волнуйся, — успокаивал его Николай.
Сафронов, склонившись, погладил ласково Майкла по голове, улыбнулся:
— Хэлло…
Двухэтажный особняк, окруженный высоким бетонным забором, во дворе две огромных овчарки на свободе. К задним воротам, там, где, у забора мусорные баки, подошел Потемкин с прутиком в руках, потихоньку поскреб им по железным воротам. Зашуршала галька во дворе, огромные псы примчались, залаяли, высовывая из-под ворот оскаленные морды. Якут подразнил собаку прутом, вдруг схватил ее за морду и выволок через узкую щель под забором. Поднял ее за загривок в воздух, цыкнул на нее, и собака затихла. Вторая во дворе тоже замолчала. Потемкин отпустил собаку, она отбежала, виляя хвостом… Сафронов и Николай уже подсаживали на забор Махотина…
Роберт проснулся, прислушиваясь удивленно. Рядом дышал кто-то. Он быстро включил ночник. Рядом с ним на кровати полулежал Филипп Ильич. Засунув холодный наган под, одеяло, он сказал Роберту: