20

В кухню только что поступил доклад Йенсена из порта в Джерси. В отеле опять зашевелились. К пакгаузу подошла моторка, а грузовик поставили на пирс задом к воде. Катер береговой охраны, следуя строгим инструкциям, не вмешивался.

Дарелл отозвал в сторону Барни Келза и кратко объяснил свой план. Барни слушал, уставившись в одну точку на стене, и походил на человека, заглянувшего в вечность.

— Не знаю, Сэм. Уж больно рискованно.

— Кто-то должен это сделать.

— Какая разница — кто, — возразил Келз. — А если ошибка или промах, ты положишь не только свою голову, Сэм. Погибнешь не только ты…

— Но если мы будем сидеть сложа руки, не сдавался Дарелл, он все равно взорвет адский механизм. Неужели упускать единственно возможный шанс?

— Нет. Я не знаю. Я не могу решать.

— А если начнем эвакуацию людей, Перес испугается, что жертвоприношение не состоится. И тогда…

— Не знаю даже, что и сказать, Сэм.

— Нам необходимо только сверить часы, — упорствовал Дарелл.

Они посмотрели на циферблаты, и Барни перевел стрелку на минуту.

— Мне потребуется двадцать минут, чтобы добраться туда без излишней спешки. Нужно, чтобы все сработало по четкому плану.

— А как насчет слуг? В доме мужчина и женщина — Карлос и Муро.

— Перес о них не упомянул. Следовательно, напрашиваются два варианта: либо он поставил их сторожить на первом этаже — это я сразу же замечу и уйду, либо они спят глубоким сном и даже не подозревают, что Перес вернулся. Если они спят, придется позаботиться, чтобы не помешали.

Келз пребывал в глубокой задумчивости, лицо его побелело.

— Отсчитаю двадцать минут с того момента, как ты выйдешь отсюда, потом звоню Пересу. Зачем?

— Только затем, чтобы он подошел к телефону.

— А что ему сказать?

— Попроси передумать. Говори о мирных жителях города. Призови не помощь все свое красноречие. Неси все, что взбредет на ум, только удержи его у телефона!

— Ничего не соображаю, — молвил Барни. — Мне нужно выпить.

— Позже.

— А будет ли это «позже», Сэм?

— Послушай, от стола до телефона на стене около десяти футов. Голову даю на отсечение, что бомба и взрывное устройство находятся на столе. С третьего этажа до двери в мансарду — двенадцать ступенек. Моя задача проскочить эти ступеньки и добраться до стола быстрее, чем Перес бросит трубку.

— И ту сумеешь это сделать?

— Надеюсь, — сказал Дарелл.

Барни схватился за спинку стула.

— Неужели не удастся вывезти из этого района как можно больше людей, прежде чем ты начнешь действовать?

— Нет. У нас нет времени и нельзя вызывать у Переса ни малейшего подозрения. А это случится, как только по-соседству послышится какой-нибудь шум.

— Я думаю о Бетси, — с трудом произнес Келз, не спуская с Дарелла глаз.

— Бетси?

— Моя жена. Я живу в трех кварталах отсюда. И двое моих сыновей спят сейчас. Одному — восемь, другому — три. Я люблю их, Сэм.

Дарелл не знал, что ответить.

— Тебе решать, Барни. Ты волен уйти, если хочешь. Вывези их. Кто-то ведь останется и сделает этот телефонный звонок.

Келз затряс головой.

— Нет. Я не побегу. Я сделаю все, что нужно.

Дарелл отправился переговорить с Виттингтоном. Тот сидел и смотрел на него так же, как недавно Келз.

— Но нам следует дождаться экспертов-атомщиков, — сказал он. — К тому же вот-вот явятся люди из Вашингтона.

— Они нам сейчас, что мертвому припарка. Они могут провести дезактивацию, вынуть из бомбы взрыватель — вот и все. Здесь нужен специалист другого класса.

Виттингтон поднял на него потухший взгляд:

— Ты, что ли?

— Меня этому учили, — сказал Дарелл. — Если вообще есть какой-нибудь резон в моем существовании, то сейчас тот самый момент, когда я должен это доказать.

Виттингтон произнес с сомнением:

— Очень рискованно, Сэм.

— Но возможно.

— Ты не имеешь права подвергать такой опасности людей вокруг нас…

— Они уже в опасности, которая возрастает с каждой минутой. Перес рванет бомбу. О'Брайн так считает, и я тоже. Пересу ничего другого не остается. Он не поднимет лапки кверху, когда истечет срок, не пойдет в тюрьму. Не на того напали.

— Ты не можешь этого знать.

— Надеяться, будто он добровольно сдастся, — такой же риск, как и разрешить мне провернуть это дело.

Виттингтон сидел за столом и, уставившись в пол, машинально тер большой нос, похожий на клюв. Часы пробили половину четвертого. Скоро начнет светать и тогда о подобной операции нечего и мечтать.

Старик сказал с отчаянием:

— Никогда не думал, что придется принимать такое решение. Это неправильно. Мне почти семьдесят. Речь не обо мне или о моей жизни. Но все эти люди…

— Да бросьте вы терзания по поводу решения, — не уступал Дарелл. Поймите, Пересу доверять нельзя. Вы не знаете, что он выкинет в следующую минуту. Не имеем мы права сидеть и уповать на лучшее. Все равно ничего не остается, как пойти туда и забрать у него бомбу. Если у вас есть другие соображения, я с великим удовольствием подчинюсь и умою руки.

Виттингтон поднял голову и уставился на него ничего не видящими глазами.

— Тогда я пошел, — сказал Дарелл.

Холодный туман пробрал до костей, когда Дарелл вышел на улицу через черный ход. Он вздохнул полной грудью и направился к переулку, где стоял дом Кортесов. Кто-то шел за ним следом. Он обернулся и увидел Гарри Фрича.

— Дарелл, — окликнул тот.

— Иди назад, — сказал Дарелл.

— И ты пойдешь со мной обрано?

— Садись в машину и уезжай отсюда. Возьми с собой кого захочешь.

— Никто не поедет, Сэм.

— А если не повезет и не полулчится?

— Никогда не знаешь, где кривая вывезет. Я пойду с тобой, Сэм.

— Нет!

— Ты не в силах меня остановить.

Они были похожи на две тени. Фрич прошел с ним рядом весь кружной путь до задней стороны дома Кортесов. Дарелл почти физически ощущал бег секунд. Хотя на споры времени не было, он изо всех сил старался отправить Фрича обратно.

— Не нужен ты мне, Гарри!

— А вдруг?

— Иди назад, — грубо рявкнул Дарелл. — На тебя нельзя рассчитывать. У тебя мотор барахлит и того гляди откажет.

— Вот потому я и иду. А сейчас я тебя прекрасно чувствую. Если вдруг откину копыта, никто не зарыдает. После первого же приступа я понял скоро сыграю в ящик.

— Весьма вероятно, сегодня ночью мы все в округе составим тебе компанию.

— Сэм, я — коп старой закалки и сделаю это дело лучше тебя. Достаточно поднаторел, выуживая всякое отребье — бандитов, наркоманов, маньяков — из местечек похлеще, чем то, где засел Перес. Уж я не дам осечки.

— У тех не было бомбы, — парировал Дарелл.

Он повернул в проулок и остановился. Не видно ни зги. Еле угадывались задние фасады домов, окутанных туманом. Рядом дышал Фрич. Легкие с хрипом всасывали воздух и так же выталкивали из себя.

— А ты ничего не можешь сделать, — заметил Фрич. — Громкое слово или возня — и мы взлетим на воздух и превратимся в радиоактивную пыль.

Дарелл отправился дальше. Злой, мучимый желанием удавить Фрича, следовавшего по пятам.

— Ну ладно, — сдался Дарелл. — Прикрывай меня.

— Вот и хорошо, Сэм. — Он сразу задышал спокойнее. — Просто замечательно. Спасибо.

— Если… когда… мы вернемся, я подам на тебя рапорт.

— Тогда мне будем все равно. Надо еще вернуться…

До дома Кортесов оставалось несколько шагов. Окна нижнего этажа не светились. Двери гаража заперты, как и в первый приход. Дарелл решил воспользоваться проторенным путем — перемахнуть через забор в маленький палисадник, а потом через двустворчатую дверь в гостиную на первом этаже. Несмотря на комплекцию, Фрич преодолел все препятствия так же легко и бесшумно. Знакомый запах плесени защекотал ноздри, когда Дарелл отмычкой открыл дверь и шагнул в дом. Фрич на отставал — дышал в спину. Проникнув внутрь, они какое-то время стояли неподвижно. Дарелл взглянул на светящийся стрелки часов. Прошло двенадцать минут. До телефонного звонка Келза, который должен отвлечь Переса, оставалось восемь минут.