- Нет, - сказал Ларн. – Вы меня не слушаете. Я сказал, что вы ошибаетесь. Давир, ты сумасшедший. Как ты мог вообще выдумать что-то подобное?

- Все дело в имени, салага, - грустно сказал Учитель. – Или, точнее, в его отсутствии.

- Да, имя, - сказал Давир. – В нем-то все и дело.

- Что вы хотите… я не понимаю…

- Они говорят об имени человека, отдавшего билет твоему прадеду, салага, - вздохнув, сказал Булавен. – Его нет в этой истории. Видишь, теперь она выглядит по-другому? Мне жаль говорить это тебе, но это доказывает, что твой прадед убил его.

- Имя? – Ларн окончательно растерялся, его желудок скрутило, голова закружилась, и мир вокруг неожиданно начал странно вращаться.

- Подумай об этом, салага, - сказал Давир. – Предполагается, что этот человек спас жизнь твоему прадеду. И твой прадед должен был знать его имя. Ведь он был его товарищем, не так ли? Человеком, который тридцать лет служил и сражался рядом с ним в Гвардии? А потом, когда твой прадед рассказывал эту историю своему сыну, он почему-то забыл упомянуть имя человека, спасшего его жизнь? Это совсем не укладывается в историю, салага. Особенно, если, как ты сказал, твой прадед был благочестивым человеком. Тогда бы он всю оставшуюся жизнь поминал в молитвах Императору имя того, кто его спас.

- Похоже, что твоего прадеда мучили угрызения совести, салага, - сказал Учитель. – Хотя, если это тебя как-то утешит, это показывает, что твоему прадеду, вероятно, было тяжело решиться на убийство товарища. Если бы он был более хладнокровным человеком, он сказал бы своему сыну имя убитого, и больше не думал бы об этом.

- Не совсем так, Учитель, - сказал Давир. – Хотя к тому времени прошло уже много лет, он мог все еще бояться, что его преступление будет раскрыто. Может быть, он решил, что лучше не касаться темного прошлого и вообще не упоминать имя убитого. Впрочем, это уже не столь важно. Твой прадед убил человека, салага, и украл его билет. Вот такое «чудо».

- Нет! Все это не так, - сказал Ларн. – Должно быть другое объяснение. То, о котором вы не подумали. Как вы не понимаете, что мой прадед не мог сделать ничего подобного?

Но когда Ларн смотрел на них, ему становилось ясно, что они считали именно так. Давир, Учитель, Булавен, Зиберс. Все они. Глядя на их лица, Ларн понимал, о чем они думали. Это не было чудо. Это не был пример милосердия Императора. Для них все было просто. Его прадед убил человека, а потом солгал, придумав эту историю.

- Нет, - сказал Ларн, с ненавистью ощущая, как слабо и неуверенно звучит его голос. – Вы ошибаетесь. Вы ошибаетесь, и я вам не верю.

18:58 по центральному времени Брушерока

- Здесь непроверенные донесения о стычках с противником за последние полчаса, сэр, - сказал сержант Валтис, протягивая стопку документов, толщиной с его большой палец. – Вы говорили, что хотите видеть их немедленно, до того, как они будут проверены.

Сидя за столом в своем маленьком кабинете в штабе командования района «Бета» (Восточные округа, сектора с 1-10 по 1-20) полковник Каллад Дрезлен взял документы у Валтиса и начал их читать.

«Здесь, должно быть, как минимум, две сотни донесений», подумал он. «И каждое сообщает об отдельной стычке с противником. Две сотни за полчаса, когда обычно в это время мы ожидаем получить не больше восьмидесяти таких донесений за час. Похоже, что орки становятся все более неспокойными, а это плохой знак. Что-то начинается».

- Насколько все плохо, Джаак? – спросил полковник, отрывая глаза от документов и взглянув на сержанта.

- Достаточно плохо, сэр, - ответил Валтис, стоя по стойке «смирно» рядом со столом полковника, словно на параде. – Пять наших секторов сообщают о сильном артиллерийском обстреле со стороны орков. Еще из двух секторов докладывают о массированных атаках. Кроме того, мы получили около сотни донесений из всех секторов, сообщающих о различных случаях усиливающейся активности противника, от внезапных нападений небольших групп орков до увеличения численности гретчинов – снайперов и разведчиков на ничейной земле. Похоже, все это дерьмо вот-вот хлынет на нас, простите за выражение, полковник.

- Хм, прощаю, Джаак, - сказал Дрезлен, в его глазах мелькнуло веселье, когда он посмотрел на сержанта, с которым был давно знаком. – А что в штабах «Альфа» и «Гамма»? У них те же проблемы?

- Нет, и должен признать, что это меня беспокоит, сэр. Наши соседи говорят, что у них все тихо. Слишком тихо, я бы сказал.

- Как будто орки что-то замышляют? – сказал Дрезлен, его лицо помрачнело, когда он высказал мысль, беспокоившую их обоих. – Сосредотачивают свои силы здесь, чтобы начать крупномасштабное наступление?

- Да, сэр. Конечно, я знаю, что этого по идее быть не должно. В штабе командующего говорили, что орки не настолько умны, чтобы координировать свои действия таким образом. Но у меня металлический штифт в левом колене после того, как орк прострелил его, и с тех пор, когда орки что-то замышляют, этот штифт начинает чесаться. А сейчас он чешется хуже, чем задница обезьяны, которая села на муравейник.

- Я знаю, что ты имеешь  в виду, Джаак, - сказал Дрезлен, - и то же самое кишками чую. Но я не могу заявить генералу Пронану, что орки готовят большое наступление, приведя как доказательство только поведение твоего штифта и моих кишок. Нужны какие-то более весомые доводы. Представь мне проверенную статистику и сводки по этим донесениям как можно скорее. Потом я пойду к генералу и постараюсь заставить его хоть что-то предпринять.

- Прошу прощения, сэр, но генерала нет на месте. Он еще не вернулся с совещания в штабе главнокомандующего.

- Прекрасно, - сказал Дрезлен, раздраженно вздохнув. – Когда старик нам действительно нужен, он наслаждается рекафом и печеньями в штабе гранд-маршала Керчана. Ну ладно. Похоже, что это мне придется сунуть голову в пасть медведя. Свяжись со штабом главнокомандующего. Скажи, что полковник Дрезлен намерен объявить по секторам с 1-10 по 1-20 «красную тревогу».

- Постарайся не принимать это так близко к сердцу, салага, - сказал Булавен, подойдя к Ларну, одиноко сидевшему в углу траншеи. – Подумаешь, твой прадед кого-то убил и украл билет. И что с того? Сейчас это уже совсем не важно, правда? Это было давным-давно, и все, для кого это могло быть важно, уже давно мертвы.

- Мы не имели в виду ничего такого, салага, - сказал Булавен, когда стало ясно, что Ларн не намерен ему отвечать. – Мы просто поговорили, вот и все. Надо же как-то проводить время в траншеях. Вот, иногда мы рассказываем истории и высказываем свое мнение. Ты должен понять, что тут ничего личного.

- Конечно, мы могли бы быть не столь прямолинейны, - сказал Булавен, пока Ларн продолжал смотреть в одну точку и отказывался поворачиваться к нему. – Я вижу, эта история была важна для тебя. Возможно, нам надо было быть мягче.

- Может быть, ты и прав, салага, - сказал Булавен наконец. – Возможно, это было чудо, а мы все полны дерьма. Я не проповедник. Я не разбираюсь в таких вещах. Но правда, салага, ты себе же хуже сделаешь, если продолжишь сидеть тут в молчании.

- Ах, оставь его, Булавен, - сказал Давир. – От твоего сюсюканья у меня уже голова болит. Если он так хочет дуться, пусть дуется. Видит Император, здесь будет куда спокойнее без его дурацких вопросов.

Время проходило. Сидя в углу траншеи, пока Зиберс стоял на посту, а остальные играли в карты, Ларн почувствовал, что его злость медленно остывает. Постепенно его внимание стало переключаться на другие вещи, от которых было отвлечено накалом эмоций, кипевших в нем от того, что варданцы опозорили память его прадеда и высмеяли его историю о чуде.