— Вы зарабатываете? Вот и я тоже.

— Знакомо тебе такое имя — Игорь Волков?

— Никогда не слыхал.

— А куда это ты так спешил с грузом «красной ртути»?

— Никуда не спешил. Ехал, как обычно. Мы, дальнобойщики, привыкли времени не терять.

— А говорят, ехал быстрее, чем всегда, — продолжал Юрин.

— Да пошли они — те, кто говорит…

— До тебя, видно, еще не дошло, — произнес Юрин со вздохом, — что дело оборачивается скверно. Милиция давно взяла тебя на заметку, за тобой и так много грехов, — а тут такое серьезное преступление. И ты единственный, на кого падает подозрение. Так что предупреждаю — ты задержан, допрос будет продолжаться до тех пор, пока я не буду знать всей правды. Или в тюрьму тебя отправим и обвинение будет очень и очень серьезным, потянет лет на десять. Лично я, — добавил Юрин, — поразмыслив, в твою непричастность не верю, хоть ты меня убей.

— Да в чем я виноват-то?

— А это уж мы разберемся. Во всяком случае тот, кто сообщил бандитам, в какое время и по какой дороге планируется перевезти «красную ртуть», сядет надолго. А ведь он не только это сделал — если покопаться в этом деле, там еще кой-чего наберется.

— Что наберется?

— Ты хоть знаешь, что это стратегический товар, который используется для производства ядерного оружия новейшего типа?

— Откуда мне знать? — всполошился Кузьмин.

— Вот и я говорю: ты нанес колоссальный ущерб нашей обороне. За это срок, как минимум, удвоят.

Кузьмин побледнел.

— Сколько меня здесь будут держать?

— Зависит от тебя самого. Так же, как и наказание, которое ты получишь. Поможешь нам — я похлопочу, чтобы приговор тебе смягчили. Меня послушают, будь уверен.

— Я никому не верю, ни одному менту.

— Ты имеешь дело с ФСБ. Это совсем другая контора, приятель, и никакой Волков тебя отсюда не вытащит. Сколько нам надо, столько тебя и продержим. И Волкова заодно посадим, чтобы тебе не было скучно.

— Не имеете права, — запротестовал Кузьмин.

— Очень даже имею — ты попал в скверную историю, подумай-ка над этим хорошенько. Когда до чего-нибудь додумаешься, продолжим нашу приятную беседу.

Подружка Кузьмина, которую Юрин успел нарисовать в своем воображении, оказалась совсем другой: не яркая крашеная блондинка, как ему почему-то представлялось, и вела себя отнюдь не вызывающе.

— Муж меня теперь убьет, — только это она и твердила как заклинание. И при этом плакала навзрыд. Была она совсем не хороша собой — непонятно, что нашел в ней этот крепкий молодой шофер.

«Никогда я не научусь разбираться в женщинах и вообще во всем этом», — подумал Юрин, а вслух произнес:

— Прошу вас, Валентина Ивановна, успокойтесь и возьмите себя в руки. Совершенно не обязательно впутывать в это дело вашего супруга.

— Какое дело? Я же ничего не знаю — меня забрали, привезли сюда — и все!

— Ваш приятель, Кузьмин Илья Михайлович, попал в неприятную историю, мне надо вас кое о чем спросить.

— А где он сам?

— У нас. Если вы желаете ему добра, советую отвечать на мои вопросы правдиво и подробно.

— Мне нечего скрывать.

— Вот и отлично, — он предложил ей сигарету, но она не взяла. — Расскажите Валентина Ивановна, давно ли вы знакомы с Кузьминым?

— Года два.

— Он ведь ваш любовник, верно?

Она кивнула.

— Он добрый, щедрый, как вы считаете?

Женщина снова кивнула.

— А вас не удивляло, что простой водитель может делать вам дорогие подарки, — у него семья, дети, он содержит их…

— Илья прилично зарабатывает — сверх урочные, доплата за вредную работу, всякое такое.

— Что это за вредная работа?

— А как же? Он ведь перевозит радиоактивные материалы.

— Как вы думаете — в его планы входило то, что вы будете жить вместе?

Впервые на заплаканном лице женщины появилось некое подобие улыбки:

— Да. Он обещал, что как только заработает побольше, мы уедем отсюда. Исчезнем вместе, убежим. — Она помедлила и добавила, как бы стараясь оправдать себя и своего любовника: — Мой муж — грубая скотина.

— А как Кузьмин собирайся достать деньги?

— Вчера мы договорились встретиться, он хотел мне все объяснить. И не пришел. А все уже почти готово — через месяц мы думали уехать.

— Сколько ему удалось собрать денег, не знаете?

— Не знаю. Я не спрашивала, он ведь очень скрытный.

— Спасибо, Валентина Ивановна, это пока все. Вас отвезут домой.

Вскоре после ее ухода Юрину позвонили из Москвы.

— Нам повезло, Олег Владимирович! — возбужденно прокричал молодой сотрудник. — Вот это повезло, а?

— Да ладно тебе с твоими восторгами. Говори только самую суть.

— Мы следили за братом Кузьмина Кириллом, который занимается бизнесом около станции метро «Выхино» — скупает золото, драгоценности и иконы. Вчера к нему в машину подсел один тип. Вроде бы надумал купить иконы. Они сидели рядом и разглядывали товар. В этом типе мы опознали Мартынова. Это второй человек в банде Волкова. Я еще подумал, не надо ли за ним последить, но…

— Сколько я учил тебя излагать самую суть, а ты все отвлекаешься, — рявкнул Юрин. — На черта мне твои раздумья, дело говори.

— Извините, Олег Владимирович. Этот Мартынов после разговора передал Кириллу спортивную сумку, взял у него две иконы, пересел в свою машину и уехал.

— Что дальше?

— Мы подошли к Кириллу и задержали его за продажу икон. Разрешения на такую деятельность у него разумеется не было.

— Отлично. Сумку изъяли?

— Да.

— Что в ней было?

В трубке помолчали, потом сотрудник ФСБ сказал задумчиво:

— Не знаю, может иконы были написаны самим Рублевым… А может, и нет. К экспертам надо обратиться…

— Говори скорее, не тяни, у меня и так дел полно, у тебя вроде тоже…

— В сумке мы обнаружили триста тысяч долларов. Согласитесь, что тут что-то есть. За просто так ведь не подарят такую сумму, а?

— Ты прав. Скорее всего это плата за ту услугу, которую Илья Кузьмин оказал Волкову. А что говорит Кирилл?

— Говорит, что продал Мартынову две редкие иконы конца семнадцатого века. Деньги в сумке — это плата за проданные иконы.

— Спрячь сумку с валютой в свой сейф, опечатай его и запри. Я вернусь в Москву сегодня вечером. Ты меня дождись, домой не уходи. Ладно?

Положив трубку, Юрин немедленно послал своих людей за водителем фургона.

— Только что мне позвонили из Москвы, — сообщил он арестованному. — Обнаружились новые факты, и все они — не в твою пользу. — Он уставился на шофера, прикидывая в уме, как лучше добиться у него признаний. С водителя всю его самоуверенность как рукой сняло, он внутренне заметался, и это было заметно.

— Мы тут побеседовали с твоим братом Кириллом, — продолжал Юрин, наблюдая за выражением лица шофера, однако пытался выглядеть при этом благожелательным. — Так вот, Кирилл нам все рассказал. И насчет тебя и насчет полученной от Мартынова суммы в триста тысяч баксов.

— Вот тварь, а!

— Должен признаться, он не сам рассказал, а его заставили. Мы умеем. Прижали малость, вот он и раскололся. Стало быть, у тебя с Волковым была кое-какая договоренность, так?

Кузьмин не отвечал, лицо его подергивалось и отражало попеременно то страх, то злобу. «Страху больше, это хорошо», — подумал Юрин, не отрывая от него глаз.

— Предлагаю тебе сделку и очень советую согласиться, — сказал он наконец..

— Какую еще сделку?

— Ты выкладываешь всю правду, а я позабочусь, чтобы тебе смягчили наказание — вот что называю сделкой.

— А если я не соглашусь?

— Позабочусь, чтобы тебе дали максимальный срок. Хорошо позабочусь — даже если судья проявит снисходительность, мы предъявим суду такие улики, что тебе дадут на всю катушку. Тобой занимается ФСБ, уясни это как следует.

— Сволочи вы все!

— Ты расстроен, я понимаю. Может тебе станет легче, если я скажу: Кирилл тоже свое получит, не сомневайся.

Последнее замечание подействовало.