— Ты чувствуешь себя виноватой?

— Пожалуй, нет. — Она закинула ногу на ногу. — Наши отношения далеко не зашли. Пока… Тебе, наверное, надоело слушать мою болтовню?

— Ну что ты! Мне это не может надоесть!

— Спасибо. — Немного помолчав, она продолжала: — Мы с Максимовым женаты уже целых три года. Вначале отношения были прекрасные, потом начали портиться, с каждым годом становились все хуже. Муж стал подозрительным и ревнивым. Если я оказываю кому-то внимание, он закатывает безобразные сцены. Сказывается разница во взглядах и в возрасте.

— Но ты-то здесь при чем? — горячо возразил Анатолий. — Ты же не виновата, что моложе его!

— Да, Максимов думает иначе и все время упрекает меня, два раза даже побил.

И тут Доленко решился задать вопрос, который давно вертелся у него на языке.

— Ты по-прежнему любишь его?

Маша словно окаменела.

— Конечно, нет. Все прошло. За последние три года я много выстрадала, а страдания ожесточают людей. Максимов сильно пьет, часто бывает вспыльчив. Мы с ним разные люди, но ведь он мой муж, и я должна принимать его таким, каков он есть. Он много мне дал: положение, деньги, квартиру. У меня ведь ничего этого не было. Я многим обязана ему.

— Но ты же не любишь его! — упрямо по вторил Доленко, сжимая коленями стиснутые в кулаки руки. — Ты должна расстаться с ним. Отношения ваши зашли в тупик и дальше будут еще хуже.

— А куда я уйду от него? У меня нет хорошей профессии, нет квартиры, нет денег и я не умею их зарабатывать. Без него я ничто. Тебе не понять меня, потому что у тебя все это есть.

Они посмотрели друг другу в глаза.

— Ты совсем выбил меня из колеи, — едва слышно произнесла Маша.

— А ты меня…

— Догадываюсь. Я обладаю способностью создавать трудности не только другим, но и самой себе. У меня и без того нелегкая жизнь, Толя. Давай не будем ее усложнять!

— Я и не собирался. Я тебя отлично понимаю, — ответил Доленко несколько разочарованно.

— Спасибо, Толя. Я бы и не приехала к тебе одна в такое время, если бы не была уверена, что ты меня правильно поймешь. А теперь мне пора.

Маша поднялась. Доленко тоже встал и понуро поплелся вслед за ней. Но Маша не спешила уезжать.

— Как здесь тихо и хорошо! Мне сказали, что ты живешь совсем один. Это правда?

— Правда.

— Мне бы и в голову не пришло, что у тебя нет жены.

— Просто я еще не встретил подходящей женщины.

— Ты так разборчив?

Анатолий пожал плечами.

— По-видимому. Брак дело серьезное, во всяком случае для меня. Думаю, что и для тебя тоже.

— Замуж надо выходить по большой любви. И чтобы была страсть. К сожалению, я поняла это слишком поздно.

— Любовь — обманная страна и каждый житель в ней — обманщик.

— Ты так думаешь?

— Это стихи Марины Цветаевой.

— Сказано верно. Только не все люди понимают это, — сказала Кириллова, направляясь к выходу. Доленко удрученно молчал. В прихожей она снова замешкалась, рассеянно водя пальчиком по узору на обоях.

— Даже не представляю, что я подумаю о себе завтра утром. Я приехала к тебе под влиянием минутного порыва. Мне хотелось объяснить…

— Анатолий накрыл ладонью ее пальцы.

— Маша!

Она обернулась и посмотрела ему прямо в глаза. Ее, казалось, била дрожь.

— Маша, ты сводишь меня с ума…

— Дорогой, я ужасная женщина. Мне так стыдно, но в тот момент, когда я увидела тебя…

Все преграды рухнули. Она оказалась в его объятиях, и их губы слились в упоительном поцелуе, полном испепеляющей страсти. Он подхватил Машу на руки, внес в комнату, положил на диван…

Несколько ночей она приходила к нему, и они предавались любви. Это было торопливое утоление страсти, любовь украдкой, и, когда прошло упоение первой близостью, Доленко почувствовал, что ему становится мало этих коротких встреч. Они держали свои отношения в тайне, но такая жизнь давалась нелегко. Маша жила в постоянном страхе, и Анатолий с беспокойством замечал, как она вскакивала и судорожно хватала его за руку при каждом неожиданном звуке, нарушавшем ночную тишину. Она боялась, как бы кто не заметил ее в обществе Доленко, и приходила в ужас от одной лишь мысли, что муж может узнать о ее измене.

В каждую из этих ночей она проводила у него не больше часа-полутора, и всякий раз они едва успевали обменяться двумя-тремя фразами, поэтому он по-прежнему знал о ней так же мало, как в тот день, когда встретил ее впервые.

Но это не мешало ему любить ее. Теперь он уже хотел, чтобы она принадлежала ему одному, и безумно страдал, сознавая, как болезненно она привязана к своему мужу. Она говорила только о Максимове, а он не желал о нем слышать. Вот если бы она хоть что-нибудь рассказала о себе или проявила бы какой-то интерес к его жизни, он был бы на седьмом небе от счастья, но ничего подобного так и не случилось.

На третью ночь, собираясь домой, Маша в очередной раз сказала:

— Никогда не прощу себе, если Максимов обо всем узнает. Я ни на минуту не могу забыть о нем. — Она тяжело вздохнула. — Если я запачкаю его имя, он не вынесет этого. А вдруг ему кто-то сообщит о нашей связи?

— Ради Бога, Маша, хватит об этом! — Доленко уже не мог слышать о ее муже. — Почему ты ему во всем не признаешься? Объясни, наконец, что ты полюбила другого и тебе нужна свобода!

— Анатолий, я не способна на такое предательство. Ты разрываешь мне сердце.

Он нежно обнял ее.

— Ты любишь меня, Маша?

Она подняла глаза, и в них он увидел знакомое ему манящее выражение.

— И ты сомневаешься? Я только и делаю, что думаю о тебе. Нехорошо, конечно, так говорить, но вот если бы Максимов неожиданно умер!

— А что с ним случится? Он достаточно богат и известен. Может завести себе молодую любовницу. Она быстро утешит его. Как, по-твоему, сколько у него денег?

Она пожала плечами.

— Несколько миллионов долларов.

— Несколько миллионов? — ахнул потрясенный Доленко. — Откуда они у него?

— Он читал лекции за рубежом, получал хорошие гонорары за свои книги, которые там издавались. Вот и набралась такая сумма.

— Значит, расходы на любовницу ему вполне по карману. Ты зря волнуешься: с такими деньгами твой муженек не останется без женского внимания. Найдется немало женщин, желающих утешить его.

Маша отвернулась.

— Если Максимов умрет, — голос ее звучал проникновенно и тихо, — его деньги перейдут ко мне. Это будут наши с тобой деньги, Анатолий. Как бы ты поступил с ними?

— Какой смысл говорить об этом? — раздраженно отмахнулся инженер.

— Ну, пожалуйста, Толя, разве тебе так трудно ответить?

Невольно Доленко всерьез задумался. Действительно, что он сделает, если у него будут такие деньги? Он сможет оставить инженерную работу, за которую ему платят гроши, и заняться бизнесом. Например, основать посредническую фирму и заняться экспортом из России радиоактивных материалов и редкоземельных металлов. С деньгами можно достичь многого. Будь у него три миллиона долларов, он бы через год удвоил эту сумму. Он бы сколотил целое состояние!

Он поделился своими соображениями с Машей.

— Как бы мы были счастливы! — подхватила она. Ты бы занимался бизнесом, а я делила бы с тобой печали и радости.

— Что толку мечтать об этом? Твой муж не спешит на тот свет, и ты не получишь его денег, пока не состаришься, а тогда они тебе уже не понадобятся. К черту его миллионы! Получи-ка лучше свободу.

Она покачала головой.

— У тебя совсем крыша поехала? Отказаться от таких денег и жить в нищете? Лучше подумай о том, как заполучить эти деньги. И пока не придумаешь, не звони мне. Иначе мы должны расстаться, другого выхода я не вижу.

Доленко был так ошарашен, что не сразу нашел, что ответить.

— Но послушай, Маша!

— Анатолий, я не шучу. Я не люблю нерешительных мужчин. Я задала тебе задачу, а ты подумай над тем, как ее решить.

— Давай не пороть горячку. Поговорим обо всем спокойно завтра вечером.