«Ты вечно держишь его на руках, — говорил он матери, — дай и мне подержать». По эксцентричности своей натуры сэр Хью находил прямую связь между рождением сына и залежами руд, которые удалось найти ему, и никому другому, вот он и затеял передать эти богатства своему сыну. Он доверился специалисту. «До чего ж мой сын станет богат в своё время, — сказал он ему, — а я буду наезжать сюда каждый год и глядеть, как он всё богатеет и богатеет, горы-то никуда не денутся, их ценность будет только возрастать». Специалист говорил обо всём гораздо разумнее: пробы, которые он брал, дали хорошие результаты, но ему нужно было сперва по-настоящему обследовать весь участок.

Теперь обход был завершён, и специалист не сомневался более, что горы хранят в себе огромные богатства...

Наконец Марелиус от имени сэра Хью спросил Бенони, сколько тот желает получить за свои горы.

— Я к зиме куплю груз рыбы, так что мои горы мне и самому понадобятся. Но если ему только и нужно что кусок берега, я могу этот кусок просто подарить. Не такой уж я несговорчивый.

— Но сэр Хью желает купить все горы, весь участок.

— И сколько же он намерен за них дать?

— Пять тысяч талеров, — сказал Марелиус.

Бенони почувствовал, как от удивления мурашки забегали у него по спине, он несколько раз переводил взгляд с одного на другого и под конец спросил самого сэра Хью, его ли это предложение.

Сэр Хью кивнул, вообще же он явно не хотел иметь дело с таким несговорчивым типом, как этот Бенони, а потому, едва кивнув, отвернулся.

Бенони, некогда лихач и сорвиголова, не тотчас смекнул, что дело пошло на серьёз. Видно, профессор из Христиании не ошибся, когда говорил, что в этой горе полно свинцового блеска и серебра. Пять тысяч талеров!

— Ладно, я подумаю, — сказал Бенони.

— О чём тут думать?! — уже от своего имени спросил Марелиус, напуская на себя важный вид.

Бенони ответил с прежней бесшабашностью:

— А вот это уж не твоя печаль. У меня есть письмо от профессора из Христиании насчёт того, что есть в моих горах.

— Какого такого профессора? — возопил внезапно сэр Хью, весь побледнев от негодования. — It is лично я нашёл эти горы... — И он смерил Бенони косым взглядом с головы до ног.

— Ну да, ну да, — пошёл на попятный Бенони. — Но горы-то, они ведь всё равно мои.

Бенони получил время для раздумий до ближайшего почтового парохода. На нём должен был приехать городской адвокат.

XXV

Дни, последовавшие за этими разговорами, Бенони провёл в горячечном возбуждении. Довериться кому-нибудь он не желал. Если англичанин проспится, он, может, вообще не придёт по второму разу, и тогда Бенони станет всеобщей мишенью для насмешек. Но поскольку с каждым днём приближался тот срок, когда войдёт в гавань почтовый пароход, Бенони не вытерпел и поспешил в Сирилунн, чтобы разыскать там Свена-Сторожа. Оба приятеля отошли в сторонку, и Бенони, взяв со Свена страшную клятву никому ни о чём не рассказывать, открыл ему свою тайну.

Свен задумался надолго.

— Очень здорово получается! — сказал он, наконец, в сильном волнении. — Очень даже здорово! Пять тысяч!

— Но ты-то сам что об этом думаешь?

— Я-то что думаю? Гм-гм. Я как раз стою и думаю об этом.

— Как по-твоему, англичанин ещё придёт?

— Не раньше, чем придёт почтовый пароход, — решительно ответил Свен. — Вы думаете, такой человек, можно сказать, принц... Да они слеплены из денег, эти англичане. Когда я, помнится, задержал в городе одного английского матроса, он заплатил сколько полагается штрафу и даже глазом не моргнул.

— А сколько мне запросить за мои горы, как ты думаешь?

Свен-Сторож и это обмозговал:

— Чтоб дело имело хоть какой-то смысл, я б на вашем месте запросил десять тысяч.

— Ты так думаешь?

— Я просто уверен. Разве в горах нет серебра?.. Стоп! — вдруг прервал он самого себя. — Спросите-ка вы лучше у смотрителя.

Бенони покачал головой.

— Нет, я никому, кроме тебя, не хочу рассказывать.

— А знаете что, Хартвигсен, если одна сторона приведёт адвоката, значит, и с другой должен кто-то быть. Вы должны пригласить Арентсена.

Бенони снова решительно отказался.

Прибыл почтовый пароход, прибыл и адвокат из города. Он пошёл в Сирилунн и там поселился, как уже привык, бывая на выездных сессиях. День спустя он заявился к Бенони, чтобы отвести того через горы к сэру Хью. Бенони отказался. Истинная причина отказа была в том, что именно сегодня Бенони наконец решился переговорить со смотрителем маяка, но перед адвокатом он сделал вид, будто не так уж и заинтересован в сделке. И когда адвокат один направился через общинный лес, Бенони тотчас поспешил к смотрителю Шёнингу.

— Вот эти самые горы, — с порога начал он, — как вы думаете, продавать мне их?

— Нет, — ответил смотритель, — для этого они слишком хороши.

— Мне предложили за них пять тысяч.

— Да?

— Один богатый англичанин.

Ох, уж этот Пауль Шёнинг, смотритель маяка четвёртой категории, увядший до самых корней, закаменевший в цинизме и презрении к самому себе, что происходило в нём сейчас? Приставленный командиром и распорядителем к дурацкому огню, он зажигал его и тем заставлял эту железную голову разбрасывать световую тупость на две мили окрест, он гасил его и тем творил иную бессмысленность внутри и снаружи: маяк был полон дерзким вызовом, но ничего не имел под рукой и просто стоял словно в матерчатом башмаке на фоне моря.

Смотрителю Шёнингу почудилось, будто после слов Бенони в нём произошла какая-то перемена, что-то с чем-то поменялось местами. Горы, его идея, его старая идея многих-многих лет, эти горы пришли в движение и обретают нового владельца, англичанина, принца. Вот и получается, что у Пауля Шёнинга не самая никудышная голова на этом свете.

— Н-да, — сказал он, низко наклоняясь, чтобы скрыть своё беспокойство. — Гм-гм... Пять тысяч. Но я надеюсь, что вы с Божьей помощью отвергли это предложение?

Непривычная торжественность тона заставила Бенони навострить уши.

— Значит, — так начал он, — значит, я могу и больше запросить?

— Прошлый раз я говорил: десять тысяч, — продолжал смотритель, — сегодня же я скажу — миллион.

— А если серьёзно?

Смотритель надолго задумался, потом взял карандаш, как бы желая произвести необходимые расчёты, и ответил:

— Миллион. По самым точным подсчётам.

Бенони был слишком возбуждён, чтобы усидеть на месте, ведя заурядный, полубезумный разговор со смотрителем, он вскочил и снова задал свой вопрос:

— Значит, вы думаете, я могу запросить десять тысяч?

Смотритель тоже встал с места и воздвигся перед Бенони, в этот миг он сумел заразить Бенони своей фанатичной верой в неисчерпаемые богатства гор.

— Даже если этим словам суждено стать последними в моей жизни, всё равно, дешевле чем за миллион не уступайте.

Визит к смотрителю окончательно сбил Бенони с толку, он поспешил вернуться домой, приготовил себе что-то поесть, после чего отправился к ленсману. Вторично он вернулся домой уже поздним вечером, успев заручиться поддержкой ленсманова помощника на завтра.

Утром он оделся тщательнее обычного, и от вящего беспокойства несколько раз выскакивал из дому и возвращался снова. Сбегал к лодочному сараю, постоял на земляном полу, огляделся по сторонам, вышел снова. Потом вдруг решил осуществить мысль, которая вызрела у него этой ночью: он всё-таки побывает у Николая Арентсена. Времени было одиннадцать утра.

Бенони вошёл в дом кузнеца, прочёл имя Арентсена на двери и постучал. Никакого ответа. Он заглянул внутрь: никого. Потом он услышал, как в глубине дома кто-то моет пол песком. Он пошёл на звук и снова постучал. Никакого ответа. Он открыл дверь и вошёл в комнату.

Пол надраивала Роза. Она стояла, подоткнув юбку, с голыми руками, коротенькая нижняя юбка красного цвета закрывала её ноги до колен. Она поспешно опустила подол рабочего халатика и была очень смущена, а вдобавок запыхалась от работы.