«Ну, теперь Марелиус из Торпельвикена снова получит деньги за своего лосося», — говорили люди.
«А дочь Эдварда — отца для ребёнка».
«И уж верно немалые деньги. Повезло Марелиусу, что у него дочь, а не сын».
Когда Бенони собрался домой, кто-то крикнул ему вслед, что, мол, да-да, что если Мак повысит им подённую плату, они ему приготовят сушильную площадку.
— Мак повысит? — переспросил Бенони, уязвлённый в самое сердце. — По-вашему, Мак из Сирилунна лучше, чем я? А между прочим, у того же самого Мака пять тысяч моих.
— Дак ты их никогда не получишь, — гласил ответ. При всём при том Мак пользовался у людей полным доверием, а Бенони совсем никаким...
Как-то Бенони получил известие, что сэр Хью Тревильян намерен с ним поговорить. Доставил это известие всё тот же Марелиус из Торпельвикена.
— А чего ему от меня надо? — спросил Бенони.
— Не знаю.
— Скажи ему, что Бенони Хартвигсена всегда можно застать в собственном доме.
Марелиус пытался как-то возразить, но Бенони отвечал:
— Тогда спроси у него, стал бы он на такой манер вызывать к себе Мака из Сирилунна или нет. И чтоб он знал, что я себя ценю не дешевле.
Как на грех в этот же день Бенони был донельзя раздосадован после стычки с приказчиком Стеном, который напомнил ему про задолженность.
— Ну и что? — отвечал ему Бенони. — Разве твой Мак не должен мне пять тысяч?
— Тут мне ничего не известно, — сказал Стен. — А хоть бы и так — это разные счёты. Твоя кухарка всю зиму приходила сюда за разным товаром, ну, оно и набежало.
— Ты что это себе позволяешь? — рассвирепел Бенони. — Наглый щенок! Фальшфейер23 вонючий! Ты заслужил, чтоб я спустил с тебя штаны и огрел хворостиной по одному месту.
Стен-Приказчик не посмел обострять конфликт и лишь пробормотал:
— Да я просто так сказал, для порядка, когда берут в долг, я должен всё записывать, мне всё равно, на кого записывать. Хозяин-то Мак.
— Так это Мак тебе приказал напомнить про мой долг в лавке? Уж чья бы корова мычала... Рыба-то, которая сейчас сушится на площадках, это, между прочим, не Макова рыба, а моя.
— Лучше бы тебе переговорить с Маком, — сказал Стен и привёл из конторы Мака.
Бенони тотчас поутих и не заводил больше речи о рыбе.
— Ты хотел поговорить со мной? — спросил Мак.
— Нет, это всё Стен, вот я и... Ну, в общем, насчёт моего долга в лавке, он не может подождать до осени?
— Конечно, может, я с тебя ничего не требую, — ответил Мак.
Бенони обернулся к Стену.
— Ну, слышал?
— Я просто напомнил. И нечего было так сердиться.
— Ещё что-нибудь?
— Нет. Гм-гм. Да вроде ничего.
Гордый господин Мак не желал вмешиваться в перебранку своих приказчиков с покупателями, он повернулся и ушёл к себе...
Спустя неделю Бенони один спустился в свой сарай, проверил невод и лодки. Уж раз он был обречён на бездеятельность. И вот он целую неделю прохлопотал, набирая команду для выхода в море, но добрые обитатели посёлка не верили больше в его удачу и не желали выходить с ним. Только Свен-Сторож ни с того ни с сего выпросил у Мака позволения выйти вместе с Бенони. На дворе стояло лето, стало быть, дрова в Сирилунне не требовались ни для одной печи, кроме как для кухонной плиты, вот Свен и запросился в море, хотя недавно женился, а может, именно потому, что недавно женился.
Бенони остановился в дверях своего сарая, глядя на сушильные площадки, где кишели сушильщики под началом Арна. Неужели среди шести десятков, хлопотавших на сушке, нельзя набрать команду для одного-то невода? На неделе стояли тёплые дни, стало быть, рыба скоро будет готова к отгрузке. Бенони закрыл дверь сарая и пошёл в горы, почему бы в конце концов и не поглядеть на собственную рыбу?
Погода тёплая и мягкая, чайки сверкают на солнце, когда они летят, и взмах их крыльев похож на медленное щёлканье серебряных ножниц.
Опасаясь обидеть Арна-Сушильщика своим приходом, Бенони робко говорит:
— Благослови Бог, хорошо сушится, верно?
— Грех пожаловаться, — отвечает Арн-Сушильщик и начинает чем-то заниматься.
Бенони берёт в руки одну рыбину, кладёт обратно, берёт другую, берёт рыбку за рыбкой, видит Бог, ничего оскорбительного в этом нет. И он говорит:
— Скоро вроде досохнет? Как по-твоему?
— Как по-моему? Ну, ты в этом лучше разбираешься — бормочет Арн-Сушильщик и отходит в сторону.
Теперь Бенони свободно ходит по сушильной площадке и проверяет собственную рыбу. Он выпрямляет подогнутые спинные плавники, чтобы посмотреть, высохла ли складка; ту же операцию проделывает он и с грудными плавниками, хотя здесь это не так уж и важно, под конец он сгибает в дугу самое рыбу и отпускает, чтобы поглядеть, хорошо ли она пружинит.
— Ещё бы несколько тёплых деньков, — говорит он, — и получится очень неплохая партия.
Ответом ему молчание. И тут Бенони приступает к истинной цели своего визита и заводит речь о выходе с неводом. Кто согласен? Никто не даёт согласия. И Бенони Хартвигсен стоит как жалкий проситель среди людей и ничего, кроме отказов, не слышит:
— Лучше верный заработок, хоть и маленький, здесь, на сушке, чем выходить с неводом, — отвечают они.
— Ну, что до сушки, так рыба скоро высохнет, и заработка больше не будет, — говорит Бенони.
— Тебе, конечно, видней, чем Арну-Сушильщику, — звучит в ответ.
Когда Бенони возвращается домой, его там ждут важные гости; оба клетчатых англичанина, при них ещё два человека стоят и дожидаются. Разговор начинает Марелиус из Торпельвикена и сообщает, что сэр Хью Тревильян и другой англичанин пришли к нему по делу.
— А чего им от меня надо?
На сей раз Марелиус знал чуть побольше: сэр Хью Тревильян привёз в этом году ещё одного господина из Англии, господин этот разбирается в горном деле; несколько дней подряд они ходили по горам Бенони, брали пробы горной породы и составили их подробную карту. Вполне возможно, они собираются откупить у него кой-какие горы.
Бенони решил, что речь идёт о пустяке, праве на кусок берега, нескольких талерах. Он сказал:
— Ещё спрашивается, захотим ли мы оба, Бенони и я, их продать.
— Так вы не хотите их продавать?
— Нет. Пока ещё меня не припёрло.
Вместо того чтобы умолкнуть и сдаться после такой отповеди, Марелиус подыскал себе камень побольше и сел на него.
— Может, сэр Хью отвалит за твои горы кучу денег, — сказал он.
— Ну и что?
На разговоры ушло много времени, Бенони всё время бдил, чтобы, упаси Бог, никто не подумал, будто крайняя нужда заставляет его продавать участки берега. Между тем оба англичанина, предоставленные самим себе, стояли и делали вид, будто никакого Бенони здесь нет, они потихоньку переговаривались и заглядывали в свои карты. И хотя у сэра Хью был совершенно остекленелый и пьяный взгляд, второй англичанин, специалист по горам, обращался к нему с великой почтительностью. Видно, этот сэр Хью и впрямь был очень важный человек. Он притворялся, что не понимает ничьего норвежского, кроме как из уст Марелиуса, поэтому все переговоры неизбежно шли через него. Подобострастно, словно раб, Марелиус подошёл к англичанам и сказал, что Бенони не желает продавать.
Не иначе, один наособицу расторопный ангел стоял нынче за спиной у Бенони и влагал ему в рот нужные слова. Его упорный раз за разом отказ явно произвёл впечатление на англичан. Сэр Хью крепко, до непреодолимости вбил себе в голову идею, что эти богатые горы во время поездки на рыбалку в Нурланн24 обнаружил именно он, и никто другой, а раз так — он и пожелал их купить. Вот почему он нарочно привёз с собой человека, сведущего в горном деле, чтобы тот как следует разобрался. Горы с прошлого года сменили владельца, поскольку Арон из Хопана продал их, должно быть, за какую-нибудь безделицу; впрочем, большой роли это не играло, Бенони тоже продаст — никуда не денется. А горы эти сэр Хью мечтал купить для того маленького мальчика, которого родила ему девушка Эдварда, покуда он был в отъезде. Ох, такой маленький мальчик, прямо чудо какое-то, прямо сказка, да и только. Сэр Хью то его взвешивал, то его мерил, в истерическом чаду счастливый отец доказывал всем, какой у него красавчик-сын. На письмах, адресованных сэру Хью, стояло Сэру и стояло Достопочтенному, но всё это не шло ни в какое сравнение с чувствами отца, у которого родилось такое чудо!