Вскоре показался смешной автомобильчик, то и дело зарывающийся в ухабах контрабандной колеи. То был, несомненно, Старикашка — за ним следили от самой его городской квартиры. У дома его поджидала Марина, которая смешалась с местной детворой, и многочисленные охранные видеокамеры, как и следовало ожидать, не обратили на нее внимания. Далее мэра вели присутствующие на всех перекрестках авто-попрошайки Гангрены, а за городом прилепился грузовичок местного морга и тащился до самой свалки.
Как и договаривались, Старикашка был один, да еще на чьей-то старой таратайке, но на всякий случай Сильвин повсюду расставил своих людей, не говоря уже об обитателях свалки, которые, будучи кадастровыми странниками, считали его своим богом и единственным и непосредственным начальником. Теперь из-за любой мусорной кучи, до самого горизонта, торчала нечесаная башка местного друида — даже если мэр что-нибудь задумал, ему вряд ли выпадет джокер. Предусмотрели даже появление вертолета спецслужб — у Германа нашелся приятель в отставке, припасший для подходящего случая переносной ракетно-зенитный комплекс.
Герман. Почему бы нам сразу его не прикончить? Ты же мне обещал?
Сильвин. Рано, он нам пока нужен.
Герман не стал спорить, лишь втянул щеку в рот и там прикусил ее мякоть, как иногда делал, сдерживая гнев, а к ним уже приближался Старикашка, брезгливо ощупывая острыми глазками проминающуюся под ногами почву.
Кружила едкая гарь, в ближайшем ворохе помоев копошились крысы, Сатана с остервенением выгрызал блох, а из-за леса с молчаливой тоской торчал промышленным районом Сильфон.
Бо-бо ощупали мэра специальным прибором (нет ли на нем диктофонов, жучков и всякой прочей нечисти), конфисковали мобильный телефон и только после этого подпустили заметно нервничающего главу города к Сильвину. Впрочем, мэр не был бы мэром, если б в ответственные минуты не умел перевоплощаться в само хладнокровие и мужество.
Старикашка. Ах, Герман! Я искренне рад вас видеть!
Герман. Что не могу сказать о себе.
Старикашка. Бросьте! Кто старое помянет, тому глаз вон! В тот раз, когда вы мне звонили, мой телефон прослушивался, и я имел возможность разговаривать с вами только так, как разговаривал. Очень жаль, что вы это не поняли!
Герман. Эскузо, сеньорэ! Не надо гадить мне на мозги! Я не пятилетний дебил, чтобы верить подобным байкам!
Старикашка. Не обижайтесь, Герман, я ни в чем не виноват! Вы прекрасно знаете, что врагов и у меня хватает.
Герман. Все твои враги давно капут — танцуют летку-еньку на углях перед чертями в аду.
Старикашка. Это не совсем так… В любом случае, я со всей ответственностью заверяю вас, что никоим образом не отказываюсь от взятых на себя обязательств.
Сильвин. Послушайте, господа, я вам не мешаю?
Старикашка. Извините, не знаю, как вас величать?
Сильвин. Странник. Просто Странник.
Мэр растерянно отступил и с изумлением оглядел искалеченного человечка. Еще секунду назад он предполагал, что пресловутый Странник — это нечто большое, покрытое массивным золотом, исключительно злобное, значительно ужаснее, чем этот двухголовый телохранитель, сбежавший из преисподней, что Герман с невзрачным спутником — лишь последняя инстанция перед рандеву с прославленным Странником. И теперь он сконфуженно рассматривал хилую фигуру и катастрофическую внешность представившегося, и в голову уже закрадывались страшные подозрения: А что, если Герман его дурачит? Вдруг это самозванец? Возможно, Странника на самом деле не существует, или Гер-ман не имеет к нему никакого касательства. Элементарно заманил меня сюда, чтобы поквитаться!
Сильвин. Я понимаю твои чувства. В твоем представлении я совсем не похож на того, кто должен управлять разветвленным преступным кланом.
Старикашка. Нет, что вы! С чего вы взяли?
Сильвин. Позволь развеять твои сомнения.
Тем временем Герман предупредительно отступил за спину инвалида и этот субординационный поступок не ускользнул от внимания мэра.
Сильвин. Ты приехал сюда, чтобы просить моей помощи. Потому что надеяться тебе больше не на кого. Герцог поклялся вздернуть тебя на рее, столичные вновь претендуют на абсолютную власть в городе. И на всю твою немаленькую собственность. Кстати, вот ее список.
Он протянул главе города распечатку из десятка листов, которую до этого, свернутую трубочкой, держал в руке, изредка отмахиваясь ею от здешних поголовно страдающих ожирением навозных мух.
Старикашка. Откуда вы это…
Сильвин. Твои жена и внук у него в руках. Ты не знаешь, что делать.
Старикашка. Все это правда…
Сильвин. Замечу я уже два раза спасал тебе жизнь. Вспомни о бомбе под сценой накануне Дня города. А совсем недавно — девочка, которая тебя предупредила, что в самолет садиться небезопасно.
Старикашка. Так это вы?!
Баррикады сомнений рассыпались. Мэр был потрясен. Разглядывая новым, чутким и чуть-чуть заискивающим взглядом своего собеседника, он уже понимал, как глубоко заблуждался. Легендарный Странник никак иначе и не мог выглядеть — ни напомаженным джентльменом, ни нахрапистой горой мышц, ни кривляющимся рецидивистом. Все слухи о Страннике и все личные представления о нем довольно согласованно сошлись в этом мистическом образе уродливого колдуна.
Сильвин. Поверь, больше некому. И я, возможно, помогу тебе в третий раз.
Старикашка. Господин Странник! Вы хотите сказать, что вернете мне жену и внука?
Сильви н. Да. Но не только. Я выкину столичных из города и ты больше никогда о них не услышишь.
Старикашка. Я был бы в высшей степени счастлив!
Сильвин. Но замечу при этом, что я не благотворительный фонд. Пора уже за мои услуги платить. Я собираюсь отпить немного фанты из твоего стакана.
Старикашка. Я готов, всë что угодно!
Сильвин. Для начала мне нужно пятьдесят миллионов наличными. Завтра же.
Старикашка. Позвольте! Но это уже чересчур!
Сильвин. Чересчур? Тебе решать. Однако Герцог уже изъявил горячее желание вступить со мной в деловые переговоры.
Старикашка. Но откуда мне взять столько денег? Это же целое состояние! Я не олигарх какой-нибудь, а всего лишь мэр!
Сильвин. Тебе сообщить банки и номера твоих счетов, с которых ты снимешь деньги? Согласись, там еще много останется.
Старикашка, словно пойманный у просверленного в женскую душевую отверстия, смущенно опустил глаза.
Сильвин. И кроме этого я хотел бы всяческого содействия моим планам. Вот перечень моих предложений.
Мэр принял от Странника очередной листок и несколько раз перечитал, то и дело возмущенно вздрагивая бровями. Земли, здания, муниципальные предприятия, лицензии, концессии — самые доходные места, самые сладкие куски пирога. Герцог зря отказался от моей контрибуции, — кисло подумал Старикашка. — Эти полторы страницы текста стоят, по меньшей мере, полмиллиарда!
Сильвин. Не следует так расстраиваться. Столичные и не собирались с тобой ничего делить. Они хотят всё и в придачу твои кишки, развешенные на улицах вместо рекламных перетяжек.
Мэр поперхнулся слюной, закашлялся и долго еще в его глазах переливались блики панического страха.
Старикашка. Хорошо, я, в общем-то, согласен. Сильвин. Но помни, если ты меня обманешь, я аннулирую все наши договоренности. Прощай! Сатана, ко мне! Герман. Постойте! А как же я?
Сильвин уже отошел в сторону.
Старикашка. Ну а вам-то что надобно?
Герман. Во-первых, старый двурушник, верни мне мой особняк. Он мой!
Старикашка. Я попробую.
Герман. Во-вторых, отдай мне деньги, которые я тебе ссудил на выборы. С процентами!
Старикашка. Это реально.
Герман. И пусть немедленно прекратят мое преследование!
Старикашка. Ну, это уже от меня никак не зависит. Тобой занимаются федеральные следователи, они мне не подчиняются.
Герман. А меня не волнует! Ты сам раскрутил всю эту травлю! Хочешь получить жену и внука — сделаешь!
Старикашка. Я подумаю.
Герман. Данке шон, козел!