— Ты чего лыбишься? — удивился Гоблин. — Чего прыщ базарит?

— Нормально, пацаны, — Гном потряс телефоном. — Шило сказал: они нам проверку устроили на профпригодность, и мы ее прошли. Вечером ждут в доме за городом, нас туда отвезут, крутой пахан — почти смотрящий — с нами о жизни толковать станет.

— Крутой, это хорошо, — кивнул Гоблин. — А как насчет зелени?

— Шило сказал — без вопросов, приедем и получим.

— Тогда разбегаемся по домам, приводим себя в порядок, а потом в кафешку, выпить надо, а то у меня башка что-то совсем не фурычит.

Приятели, помогая друг другу, поднялись и пошли по улице, редкие прохожие шарахались от них, а то и сразу переходили на другую сторону. Вид у них был пугающий — грязные, окровавленные громилы, в мятой, дурно-пахнущей одежде с бейсбольной битой на плече.

Кот спал недолго, уже через пару часов спустился во двор и отправился по своим теперь уже менее срочным и важным делам. Скрываться от агентов смысла не было, да и он не собирался ни с кем встречаться. Правда, по дороге в магазин Влад неожиданно понял, что ему потребуются наличные деньги. Алмазов на продажу у него не больше не было, значит, придется попробовать продать несколько камешков, которые ему сунул Док перед отъездом.

Он экспериментировал с симбионтами, пытаясь их заставить произвести что-то вроде жемчуга, но получилось нечто совсем иное, более похожее на бриллианты, причем имеющие грани, как после огранки, хоть и несколько оплывшие. Несмотря на то, что блеск и твердость соответствовали алмазам, торговцы этот товар отказались брать, и Док попросил его попробовать продать кому-нибудь в столице.

Поэтому требовалось найти какого-нибудь ювелира, только этого сначала требовалось сбросить хвост.

Он сел в автобус, вышел через пару остановок, спустился в метро, сделав три круга по кольцу, поднялся в незнакомом районе. Ощущение, что за ним следят, ослабло только после того, как Влад углубился в проходные дворы, и исчезло совсем, когда вскочил в трамвай и вышел на случайной остановке.

Здесь Кот перешел на соседний широкий и оживленный проспект и сразу заметил то, что нужно — ювелирный магазин. Встретили его любезными заученными улыбками, но сразу как-то охладели, когда поняли, что он не собирается ничего покупать. После короткого и абсолютно бессодержательного разговора все же дали адрес мастера, который ремонтирует украшения. К нему Влад и направился.

Идти оказалось недалеко, ювелир имел собственную лавку-мастерскую на соседней улице. Большую комнату перегородили когда-то в целях безопасности кирпичной стенкой с небольшим окошком, прикрываемой стальной дверцей. Около окна, закрытого решетками и плотными шторами стояло два запыленных кресла, между ними блестел полировкой журнальный стол.

Ювелир — плотный, лысый мужчина, сидел возле верстака за перегородкой и орудовал газовой горелкой. Когда Кот постучал по толстому стеклу, мастер хмуро посмотрел на него, недовольный тем, что его оторвали, и мрачно произнес:

— А позже никак? Почему всегда прямо сейчас?

Влад широко улыбнулся:

— Простите, что отвлекаю от работы, но как насчет того, чтобы купить у меня несколько драгоценных камней?

— Юноша — слегка картавя, произнес мастер. — Я не покупаю ворованное у незнакомых людей, это дорогого стоит в наши дни, потому что, однажды купив не у того, можно потерять свой небольшой бизнес. Простите меня, но уголовной ответственности за скупку краденого еще никто не отменял.

— А я не говорил, что камни ворованы. Они не имеют никакого отношения к государственным шахтам и рудникам, не украдены у важных и богатых людей, их не будут искать музеи и бывшие дворяне…

— Никто не говорит, что он ворует, все рассказывают о том, как гуляли по улице и что-то нашли, — усмехнулся мастер. — Я уже много лет пытаюсь найти ту улицу, на которой валяется беспризорные ювелирные украшения, но мне этого до сих пор не удалось, хоть исходил столицу вдоль и поперек.

— Я этого не говорил.

— Тогда вы, должно быть, хотите поведать о том, что камни достались вам от вашей прабабушки, которая жила еще до революции и была явно благородных кровей, — ювелир хитро взглянул на него, снимая налобник, на который было прикреплено множество разных линз. Мастер развлекался, видимо посетители бывали у него нечасто. — Верно, училась в Смольном институте благородных девиц? Княгиня, я полагаю, или графиня?

— Я не буду вам рассказывать трогательных историй о нашей несчастной семье, — усмехнулся Кот, поневоле подстраиваясь под еврейский неторопливый говорок. — Думаю, вы их слышали достаточно, и удивить вас у меня не получится.

— Вы попробуйте, юноша. Тут, главное, начать. Некоторым из моих старинных клиентов я давно предлагаю писать толстые романы. Думаю, они бы имели успех — хорошее вранье ценится во все времена.

— Боюсь, мне это будет трудно, алфавит давно учил, вряд ли вспомню…

Влад положил перед мужчиной несколько текстолитов, так их назвал Док. Их не считали алмазами, хоть они и обладали твердостью не меньшей, чем те. Док однажды сказал, что у этих камешков кристаллическая решетка выстроена чуть иначе и между атомами кремния находятся другие и именно это определяет их свойства. Его слова ни подтвердить ни опровергнуть было нельзя, оборудования соответствующего в пещерах не имелось.

Камешки после обработки симбионтами, становились коричневыми, реже желтыми или синими, а необработанные смотрелись как обыкновенная галька, впрочем наверное, ими они и были.

— Пока мы не перешли на другую не менее интересную тему о падении нравов и современном образе жизни, взгляните краешком глаза на то, что я принес.

Камни имели грани другие, чем принято, в результате только выиграли, а блеск имели даже лучший, чем бриллианты, но главное все-таки — густой насыщенный коричневый цвет при полной абсолютной прозрачности, что казалось невозможным и странным.

Конечно, ювелиры использовали камни разных цветов. Черные и голубые бриллианты ценились во все времена, коричневые и желтые тоже неплохо продавались.

Но в камнях, что высыпал Влад на тонкое стекло, сразу чувствовалось необычное и какое-то непостижимое благородство.

Чем больше рассматривал в огромную лупу сверкающие камни, которые благодаря своей особой огранке отбрасывали на стены блики различных оттенков от желтого до темно-зеленого, ювелир, тем более задумчивым становилось его лицо.

— Что это? — наконец спросил он. — И откуда? Мне стыдно в этом признаться, но такое вижу впервые. Я снимаю свое предположение о том, что они достались вам от прабабушки и готов выслушать занимательную историю о том, что вы нашли потерянную Атлантиду…

— Не могу сказать, откуда они, — серьезно ответил Кот. — К сожалению, врать не обучен, а правду сказать не могу, настолько она невероятна. Но чтобы вы были спокойны, могу только подтвердить, что камушки не ворованные, хоть и очень ценные.

— Тот, кто вам сказал, что они имеют хорошую цену, вас обманул, — вздохнул мастер, и снова взял лупу, чтобы внимательно разглядеть сверкающие коричневые звездочки. — Никто не даст за них хорошие деньги.

— Понятно, — Влад не стал спорить, просто смахнул рукой со стекла камни в ладонь. — Пойдем к тому, кто в этом разбирается лучше, или привык верить в странные истории.

— Вы меня, юноша, неправильно поняли, — ювелир сморщил лицо так, словно у него внезапно разболелись зубы. — Эти камни ничего не стоят, не потому что они плохо выглядят, а оттого что никому неизвестны. Если говорить совсем просто — они могут стоить миллион или не стоить ничего. Дело в том, что цену всего на свете определяет рынок, а когда товар неизвестен, то у него нет цены.

— Миллион меня бы устроил, — серьезно кивнул Кот. — Деньги нужны, иначе не стал бы продавать. Нравятся они мне, полюбил всем сердцем. Вещь ценная, можете не сомневаться. — Он провел камнем по стеклу, и по нему потянулась матовая полоска нареза. — Даже на каленом железе следы оставляет, а стеклорезы вообще получаются отменные.