Потом лег спать — ночью его ожидало много тяжелой работы.

Они встретились в кафе уже вечером, отмытые от грязи и крови, украшенные бинтами и пластырями, и в другой одежде.

— Не выгодны нам такие темы, — вздохнул Мята, потягивая понемногу пиво. — Страху на миллион баксов, а прибытка в лучшем случае на штуку зелени, и то если крутой раскошелится, а то ведь может и послать, куда электрички не ходят.

— В натуре, — согласился Гоблин. — Только ему это не надо. Таким обычно мараться неохота, а с такими, как шавками, как мы, удобно, натравили на кого надо, деньги лопатой загребли, а нам бросили кость — на те подавитесь!

— Ты кого шавкой назвал? — вскинулся Гном. — Порву гада!

— Ты успокойся, не кипишуй, — Гоблин тяжело вздохнул. — Вот сам сообрази. Я свои новые штаны выкинул, потому что пока к стене летел, по асфальту ими ерзал, так? Плохо это для ткани, не любит она такие издевательства над собой. Три дыра, не заштопаешь. Куртку и рубашку стирать сестру заставил, мне подарок за это придется нести, а это расходы, согласен?

— И чо?

— Да ничо! Рожу набили, одежду испортили, это уже считай на полштуки зелени — а если еще и не заплатят, то точно тебе предьява будет.

— Бабки нам потраченные вернут, — Гном заказал себе водки и мрачно выпил. Глаза у него превратились в узкие щелки, нос распух, по всему лицу проявились темные синяки. — Шило за базар отвечает. Если сказал, тачка будет к восьми, то прикатит, как только часики пробьют. Кстати, сколько там на них натикало?

— Без пятнадцати.

— Тогда допиваем и выходим. А то что фэйсы разбили и одежду подпортили, так сами виноваты, вырубать бычару надо было раньше, чем он крутиться как юла стал. Ох и шустрый черт! Его бы к нам в команду, мы бы всех делали, район бы под себя подмяли, а то и всю столицу.

— Как же его вырубить, если такой верткий? И ты чего-то совсем не старался, сразу по стенке расплылся, а потом только кровавые сопли по роже размазывал.

— Ствол надо купить травматический, мне корефан один говорил, он с пяти метров любого ханыгу с ног собьет — даже обкуренного.

— С чего это ты такой умный стал? — ехидно осведомился Гоблин. — И главное только сейчас, когда тебе рубильник сломали — раньше-то где был?

— До этого я думал, что мы с любым лошарой без ствола управимся, — пробурчал Гном. — А Шило мог бы и намекнуть, с кем дело придется иметь.

— В натуре — Мята допил пиво и застегнул старую кожаную куртку, новую ему тоже пришлось оставить дома. — Подставуха это, поимели нас, как хотели. Надо бабок больше просить. Гоблин правильно базарит — от этой темы одни убытки.

— Вот и попроси! — Гном пошел к двери. — У крутого пахана вместе ответ будем держать, тебя никто слова не лишал, не в суде базарить станем, так что можешь и сам предьяву сделать, а там как пойдет…

— Что значит — как пойдет? — полюбопытствовал Гоблин. — Ты это о чем?

— Разное в жизни бывает, я на такой случай перо в рукав затарил.

— А я обрез, — хмыкнул Мята. — Так что если базар пойдет не по делу, то валим всех, кого можем, и делаем ноги.

— Как бы нас самих не завалили, — пробурчал Гоблин. — Не нарывайтесь. Говорить буду я, а если разговор пойдет не по понятиям, кивну вот так головой. Тоже не пустой иду, у меня ствол на кармане, который с прошлого дела остался.

— А говорил, что скинул…

— Сначала скинул, потом поднял…

Машина их уже ждала, «тойота» с тонированными стеклами за рулем сидел Шило, на недружное приветствие приятелей слегка кивнул и мрачно проговорил:

— Ехать недолго, полчаса максимум, на кармане корочки ментовские, а они скорость любят, по дороге не трепитесь, ваш базар отвлекать будет. Когда доедем, расскажу, как себя правильно вести. Большой пахан гнилой базар не любит…

— Это ты кому сейчас говоришь? — Гоблин сел за спиной Шила, чтобы в случае чего необходимости его придушить. — Нам что ли?

— Вам. Все сделали, как надо?

— А то?! — гордо приосанился Гном. — Для нас это пустяк!

— Оно и видно по вашим рожам какой пустяк, — хмыкнул Шило. — На одного втроем, да еще наверно с трубами, монтировками и дубьем, а он вас отметелил, как хотел.

— Ты езжай, — буркнул Гоблин. — У нас тоже дела на этот вечер есть.

— Это какие? Телок с ног сбивать, да сумочки с телефонами забирать?

— Ты… это… того, за базаром следи, — произнес недовольно Мята. — Сам тем же до армии занимался, думаешь, мы не в курсе?

— Да, ладно, пацаны, — коротко хохотнул Шило, набирая скорость. — Похохмить уж нельзя. Ничего, пахану моему глянетесь, он вас на хорошее дело пристроит, перестанете вечерами гопстопничать, зелень пучками по карманам станете рассовывать, телки на вас сами начнут кидаться, а вы им будете дорогие сотики покупать.

— Да… — протянул задумчиво Мята. — Твой бы базар да богу в уши…

Машина неслась по проспекту, не снижая скорости, свернула в проулок, потом в другой, и так несколько раз, пока приятели не перестали понимать, куда же их везут. Скоро выскочили на широкое шоссе, пролетели немного и свернули на узкую, недавно зашитую асфальтом грунтовку. С обеих сторон потянулись деревья, даже казалось странным, что недалеко от столицы еще имеются такие тихие, незастроенные места.

Солнце стеснительно прикрывалось небольшими серыми тучками, к ночи обещали дождь. А потом дорога кончилась перед высоким бетонным забором, с колючкой по верху и видеокамерами на углах.

Лес обступал забор, и путь был сюда только один — тот, по которому они приехали. Шило просигналил, и перед ними медленно стали раскрываться железные ворота.

— Только пулеметов на вышке не хватает, — задумчиво проговорил Мята, — И совсем станет на зону похоже…

— Говоришь так, словно там бывал, — усмехнулся Шило. — И потом кто тебе сказал, что пулеметов нет? Мой пахан — мужик серьезный, к нему генералы на поклон приезжают и, поверь, не с пустыми руками. Такие бабки ему отстегивают, что не на один десяток таких домиков хватит, да и оружие подгоняют, когда надо, со складов и в смазке.

Они подъехали к большому трехэтажному дому и остановились прямо у широкой лестницы ведущей верх. На площадке у двухстворчатых дверей, появился здоровый крепкий мужчина и помахал рукой.

— Значит, так пацаны: тише воды — ниже травы, — проговорил Шило, отстегивая ремень безопасности. — Не кипишевать, сидеть в машине, я схожу — доложу.

— Мы тоже хотим свежим воздухам подышать, — недовольно протянул Гном. — За дорогу задницу натерли, уже мозоль чешется.

— Мне-то что? Хочешь — выходи, я не против, — пожал плечами Шило. — Собачкам тоже кушать хочется…

— Каким собакам? — испуганно спросил Гоблин, он с детства боялся всего, что лает. Еще мальчишкой его уронил на землю соседский сенбернар, хоть ничего не сделал, только облизал, а страх остался на всю жизнь. — Откуда они здесь?

— Охраняют территорию, — Шило открыл дверь и вышел. — Есть такая работа — кусать незваных гостей. И учтите, они не лают, сразу за горло хватают. Предупреждаю, песики хуже волков, мы их раз в неделю на бомжей натравливаем, которые живут на соседней свалке, пока ни один живым не ушел.

— Мы не выйдем, — пробормотал испуганно Гоблин. — А когда в дом пойдем, они нас не покусают?

— Нет, их придержат. Ладно, пошел. Отметиться надо.

— Ты заметил? — проворчал Гном. — Он и выражается как лох, и одевается также. А тачка видишь какая? Япошка новая с наворотами.

— Это же твой корефан, ты с ним встретился, и на работу к нему подписался, а сейчас в кусты? — неожиданно встрепенулся Мята. — Мне кстати тоже здесь не нравится, есть ощущение, что валить отсюда надо и быстрее, пока не поздно, а бабки потом отобьем!

— Свалишь тут… как же, поздняк метаться, когда ствол в заднице торчит, — пробурчал Гоблин. — Ворота закрыли, во дворе собаки, а в будке два пацана с автоматами, тут уж не сорвешься, сидеть надо и ждать. Я ствол приготовил и вам советую. Может собачек придется пострелять, а то и тех, кто за ними смотрит…