– Да. Не думаю, чтобы это было важно, но вы все время спрашиваете, что необычного, что необычного, вот я вам и рассказываю.

– Вряд ли это совпадения, – сухо проговорил Тоби. – Немногие мексиканцы посещают Париж, и если вы повстречали двух, которые знакомы между собой, я имею в виду Эндрю Дойла и Рамона Дельгадо, это вовсе не удивительно. Что же до второго так называемого совпадения, то если сэр Джон Теннант не имеет никакого отношения к Благотворительному обществу, тогда это действительно совпадение, а если имеет, то это не совпадение, а тайна. Вы хотите ее раскрыть? Я немного подумала и сказала:

– Нет. Не вижу надобности. Только переворошу прошлое. А мне не хочется.

Тоби шагнул в сторону и насмешливо сверкнул на меня глазами.

– А вы не переменились, юная Маклиод, – сказал он.

– Мистер Кент, я теперь лучше одеваюсь, чем раньше.

– Это да. Пойдемте как-нибудь пообедаем вместе в самом шикарном ресторане.

– Ох нет, Тоби. Это Англия, и я служу в очень почтенном доме. Знаете, я не думала, что мистер Райдер меня отпустит к вам.

Тоби усмехнулся и запустил руку в волосы, оставляя на лбу масляные полосы.

– Я тоже из почтенной семьи, – сказал он. – И довольно часто посещал во время уик-ендов почтенные дома в Англии и Ирландии. Знаете, что я вам скажу, вы не представляете, что там творится по ночам между отпрысками самых почтенных семейств.

– Правда?

– Уверяю вас. Это страна лицемеров и ханжей.

– В Серебряном Лесу все не так, и я не могу принять ваше приглашение пообедать вместе, хотя я вам очень благодарна.

– Посидите спокойно минутку. – Он еще раз посмотрел на меня и нахмурился. – Вы сможете еще раз ко мне прийти?

– Наверно. Чтобы попозировать?

– Ох, Ханна, не будьте жестокой. – Он обиженно замолчал и развел руки в стороны. – Неужели вы думаете, что вы нужны мне только как натурщица? Не думайте так. Нет. Я подумал, что вы могли бы приготовить что-нибудь вкусненькое на ленч, а то мне надоело есть не дома, а сам я готовлю хуже некуда.

Я рассмеялась:

– Вы тоже не переменились, Тоби. Все такой же. А как ваша нога?

– Почти хорошо. Еще немного, и я буду бегать по лестницам.

– Очень рада. А вы еще видели миссис Хескет?

Хохотнув, он покачал головой:

– Нет, не видел. Подумал, что лучше мне не уступать искушению. Знаете, Ханна, я подумал, что они с Бонифейсом странная пара, но, пожив немного в Челси, я больше так не думаю. Давайте я вам расскажу, кто живет подо мной...

Еще час мы поболтали, как делали это в Париже, когда выдавалось свободное время. А потом Тоби сказал, что я могу встать, потому что он сделал все, что хотел, и у него ужасно пересохло в горле, и попросил меня заварить чай и принести ему чашку, чтобы он мог еще поработать, но только я должна была дать слово не смотреть на картину.

Еще полчаса я сидела возле окна и смотрела на Темзу, а потом он сказал:

– Все. Я еще не закончил, но все равно посмотрите. Что скажете?

Это было мое лицо с моими глазами, в глубине которых таился смех. Кое-где краска была положена очень густо, и, конечно же, речи не могло идти о фотографическом сходстве, хотя я себя сразу узнала, наверно потому, что привыкла по-другому, чем раньше, смотреть на картины. Еще я поняла, что хотя Тоби работал в спешке и на первый взгляд неаккуратно, каждый мазок был им продуман, чтобы в точности передать свет.

– Ну же, – поторопил меня Тоби. – Скажите, что вы здесь не похожи.

– Похожа, – удивленно возразила я. – Очень даже похожа.

– А! Кое-чему вы научились, Ханна Маклиод!

– Я не думала, что улыбаюсь.

– А вы и не улыбались. Просто это всегда есть в ваших глазах, и мне наконец-то удалось это уловить, клянусь честью.

Я поняла, что он доволен собой.

– Как хорошо, что у вас все получилось, – сказала я и, обернувшись, разразилась смехом, потому что весь лоб и щеки у Тоби были разрисованы как никогда. – Лучше пойдите и умойтесь. – Я взглянула на часы. – Я сказала Мэтти, что вернусь до шести, так что мне скоро уходить. Да нет же, не вытирайте лицо тряпкой, дурачок, будет еще хуже.

Он отшвырнул тряпку.

– Вы – ужасно симпатичная девица, юная Маклиод, – сказал он и скрылся в кухне. Я стояла около двери и смотрела, как он плещет на себя водой, а потом прячет лицо в полотенце. – Я отвезу вас в кэбе, – глухо проговорил он. – Так что нам хватит времени выпить чаю.

– Тоби, в кэбе ужасно дорого. Я знаю, потому что вожу в них детей. Шесть пенсов за милю. Выйдет не меньше полукроны, чтобы отвезти меня и вернуться обратно.

– Да у меня полно денег, – сказал он, показывая, наконец, лицо. – Я рисую картины, и люди их покупают. В Париже уже все проданы.

– Тогда спасибо. Я поставлю чайник?

– Я не это имел в виду. Я имел в виду четырехчасовой чай с горячими булочками и кексом в английской кондитерской.

– О, с удовольствием.

– Ну, что ж, мне нужны всего две минуты.

Он ушел в спальню, а я вернулась к картине и стала с интересом ее разглядывать. Минуты через две он действительно появился с кое-как расчесанными волосами, на ходу повязывая галстук.

– Как вы ее назовете? – спросила я.

– Не знаю. Ведь это простой портрет, и тут не требуется какого-то особенного названия. Назову его «Ханна».

– Наверно, с вашей стороны не очень разумно писать портреты, – сказала я, закалывая шляпку. – Кому надо покупать портрет незнакомки?

– Да еще современного художника? – Он вдруг улыбнулся насмешливо. – А я продам его Эндрю Дойлу. Он-то вас знает и будет просто счастлив заполучить его. Да, кстати, а почему я должен его продавать? Может быть, я вообще счищу вас с холста и напишу на нем что-нибудь другое.

Не отрывая глаз от портрета, я натянула перчатки и сказала:

– Очень жаль. О, не потому что это я, а потому что, я уверена, вы довольны своей работой.

– Ну, не буду счищать. Готовы? А то мне до смерти хочется булочек.

Мы сели в кэб и доехали до кондитерской на Чэринг-Кросс, где приятно провели полчаса, разговаривая обо всем и ни о чем. Я пропустила ленч и была ужасно голодна, так что, сидя за столиком у окна и поглядывая на мир снаружи, мы от души уплетали булочки и кекс.

Без десяти шесть в другом кэбе мы подъехали к дому на Портленд-плейс. Тоби проводил меня до двери и подождал, пока Альберт открыл дверь, потом попрощался со мной, сняв шляпу, и направился к ожидавшему его экипажу.

За обедом Джеральд был мрачен, несомненно, из-за моего свидания с Тоби Кентом. Мистер Райдер задал мне несколько вопросов, когда я сказала, что он писал с меня портрет, весьма этим заинтересовался.

– На продажу? – спросил он.

Вспомнив, что сказал Тоби, когда услышал о желании мистера Райдера вложить деньги в его картины, я пошла на попятный.

– Сэр, мне показалось, что он писал меня просто, чтобы попрактиковаться. Кажется, он собирался счистить портрет с холста.

Конечно, я умолчала, что Тоби говорил это в шутку.

– У него будут еще картины, – сказал мистер Райдер, и на этом разговор оборвался.

Через несколько дней, когда мы возвращались с экскурсии в Тауэр, Джейн спросила:

– Вы знаете, что папа пригласил вашего друга Тоби Кента на прогулку по реке на следующей неделе?

Я очень удивилась:

– Господи! Нет, Тоби принял приглашение?

– Знаете, приглашение было не письменным. Папа сам пошел к нему. Смешно, да? Думаю, он хотел посмотреть на его новые картины. Кстати, ваш портрет все еще у него. Он его не счистил. Папе показалось, что он слишком грубо написан. Вообще мистер Кент ему не понравился, и не только потому, что ничего не продал. Он сказал, что у мистера Кента неучтивые манеры. Он был немногословен.

Я изо всех сил напряглась, чтобы не рассмеяться, представив себе учтивого Тоби Кента.

– Папа думает, что только он может быть немногословным, – вмешался Джеральд. – Он называет это «не тратить напрасно слов».

– Правда, – согласилась с ним Джейн и повернулась ко мне: – Наверно, вам на Монмартре очень интересно жить. Мистер Кент был вашим любовником?