— Эй, Артемисия, выходи!

Она узнала этот голос. Он принадлежал недругу Фанета — командиру спартанцев Архелаю. Из рук вырвался младшенький — Одиссей. Он вылетел из дома, подбежал к Архелаю и заколотил обеими руками по его панцирю.

— Не смей кричать на маму! Вот придет мой отец и задаст тебе трепку. Он сильнее тебя! Он сильнее всех!

Обычно в таких случаях взрослые смеются, но Архелай не засмеялся, он больно схватил малыша за ухо и вывернул. Мальчик взвыл диким голосом, и на его вопль выскочила Артемисия. Она фурией бросилась на Архелая, но ее перехватили гоплиты и грубо скрутили...

Когда ее вывели из казарм ливийцев, она охрипшим голосом стенала, прося ее убить...

Из эфиопских казарм выволокли уже полуживое существо, которое беззвучно разевало рот...

На плацу перед казармами шерданов беснующуюся толпу, ведущую вконец истерзанную женщину, встретили шерданы во главе со своим предводителем Нао. Спартанец Дамипп швырнул Артемисию, и она упала у ног Нао.

— Шерданы! Это Артемисия, жена изменника Фанета — она ваша!

Артемисия с трудом приподняла голову и взглянула на Нао. И сердце шердана дрогнуло. Старый морской разбойник, просоленный штормами всех ветров, видел и не такое в своей жизни, но такой мольбы в глазах женщины он еще не видел. Предводитель шерданов вынул длинный нож и вонзил в грудь Артемисии, прерывая ее страдания на этой грешной земле. Артемисия вздрогнула, тихо застонала и приникла к земле. Разгневанные спартанцы схватились за мечи, но предводитель шерданов, окинув их высокомерным взглядом, процедил:

— Шерданам не нужны чьи-то объедки.

Шерданы расступились, давая ему дорогу, но как только вождь прошел, они вновь сомкнулись, выжидающе глядя на спартанцев. Те, неловко потоптавшись, повернулись и пошли, проклиная дикого Нао, выбравшего вместо человеческого имени название скалистого мыса в Иберии, логовища морских пиратов.

В один из дней осады греческие наемники, высыпавшие на крепостную стену, воззвали к Фанету, и, когда перебежчик подъехал к крепости, военачальник, спартанец Архелай, прокричал ему, что из-за того, что истинные эллины побрезговали прикасаться к телу жены гнусного и презренного предателя, Артемисия была отдана сначала в казармы ливийских наемников, а сейчас уже услаждает чернокожих нубийцев, после этого ее ожидают шерданы в своих казармах. Фанет содрогнулся. На этом несчастия грека не окончились, а только начались. Наемники на крепостной стене вывели перед собой детей несчастного Фанета — Ахиллеса и Одиссея, а затем на глазах потрясенного отца перерезали им горло. Хлынувшую кровь мучители слили в большой кратер с вином, то есть размешали по греческому обычаю вино, но не водой, а кровью детей Фанета. Архелай, размешивая эту ужасную смесь, стал разливать ее по фиалам поочередно подходящих гоплитов, которые, залпом опорожнив чашу, уступали место следующему.

Окаменев, смотрел Фанет на эту страшную сцену. К нему подъехал Дарий и, тронув за плечо, проговорил:

— Мужайся, мой бедный Фанет, мужайся. Тебя зовет Камбиз, а он не любит, когда его заставляют ждать. Возьми себя в руки, соберись! Насколько я знаю Камбиза — его месть за тебя будет страшной. Он умеет мстить и любит это делать. А теперь пойдем, мой бедный друг, к царю царей.

Фанет молча последовал за Дарием.

Теперь громче всех кричали греки, которые своими злодеяниями по отношению к Фанету, находившемуся в чести у персидского царя (греки видели с крепостной стены изменника рядом с Камбизом), лишили себя возможности сговора с персами. Прямым нажимом, угрозами, греческие военачальники заставили Петиса решиться на всеобщую для всего гарнизона Пелусии вылазку для генерального сражения с персидским войском.

Широко распахнулись ворота Пелусии, выпуская одну колонну за другой. Персы стали спешно строиться в боевой порядок для долгожданного сражения и не препятствовали выстраиваться и гарнизону Пелусии.

Первыми в бой, показывая пример, затянув боевую песню — пеон, устремились греческие наемники под предводительством своих командиров, имея с правого фланга египтян, а с левого — ливийцев, шерданов и чернокожих нубийцев.

Мужественно и бестрепетно шли египетские воины на шеренгу персидских войск. Персы стойко встретили яростную атаку пелусийцев, но все-таки на фланге, где дрались египтяне, воины Камбиза стали подаваться назад под сильным напором боевых колесниц. Персы разомкнули свои ряды, пропуская летящих во весь опор коней и тут же смыкаясь. Возничие и стрелки из лука гибли в плотном кольце персов. Но все-таки боевые колесницы сделали свое дело — нанесли большой урон сарбазам Камбиза и ослабили этот фланг персов. Почувствовав это, египтяне еще больше усилили свой натиск, и персы бросились под прикрытие щитоносцев. Египтяне уже добивали смятенных персов, как вдруг щитоносцы сдернули чехлы со своих щитов и выставили щиты навстречу египтянам, и те враз... остановились! По совету Фанета, персы пришпилили к своим щитам кошек, скарабеев, ибисов и других почитаемых жителями Та-Кемта священных животных. Египтяне стали как вкопанные, и слезы ярости текли у них из глаз. Персы стали в упор расстреливать из луков, пронзать копьями и дротиками потерявших способность к сопротивлению египтян, которые безвольно гибли тысячами под безжалостными ударами врагов.

Сокрушив ливийцев и нубийцев, перебив отчаянных шерданов на своем правом фланге и пройдя по трупам египтян слева, персы вышли в тыл яростно сражающихся греков, которые, потеряв почти всех своих командиров и почти половину состава, продолжали упорное сопротивление даже тогда, когда их полностью окружили. На предложение сдаться, греки отвечали, что сложат оружие, только если сам Камбиз поклянется своим царским словом сохранить им жизнь. Камбиз бесстрашно подъехал вплотную к распаленным грекам и сказал:

— Пока вы будете пленниками царя царей, ни один волос не упадет с ваших голов, в том мы клянемся кулахом!

После некоторого колебания, видя безвыходность своего положения, греки стали бросать оружие наземь. Когда разоружился последний греческий воин, персы быстро оттеснили наемников от груды оружия. Камбиз, гарцуя на вороном коне, громко провозгласил:

— Царь царей сдержал слово — вы безоружны, но ни один волос не упал с ваших голов. Но вы нам, царю царей, не нужны, а поэтому мы дарим вас... человеку, который оказал нам услугу, и теперь его право миловать или карать вас.

И Камбиз указал на Фанета. Яростный вопль обманутых взметнулся к небу. Греки рванулись к оружию, но чувствительные уколы персидских копий привели их в чувство и охладили пыл.

Пленные стояли грязные, окровавленные и плакали злыми слезами бессилия.

КАМБИЗ – ФАРАОН ВЕРХНЕГО И НИЖНЕГО ЕГИПТА!

После взятия Пелусии Камбиз послал делегацию в Мемфис, где находился фараон Псамметих III, с требованием сдаться на милость победителя. Посольство персов было растерзано буквально в клочья озверевшими египтянами. Когда об этом с трепетом сообщили Камбизу, то вместо ожидаемого взрыва слепой ярости он спокойно приказал двинуть армию на непокорный город. Да и вообще ближайшее окружение персидского царя не узнавало своего господина. Куда девались его желчность, злобность и ядовитый сарказм? Камбиз излучал... благодушие! Это было столь непривычно, что вызывало истерику среди придворных, конечно не на виду царя царей. Новый и непонятный Камбиз был еще страшнее прежнего, уже привычного...

А все дело было в том, что теперь победа над Египтом не вызывала сомнения у Камбиза. Грозная и лучшая часть египетской армии была уничтожена под стенами Пелусии, и оставшаяся — худшая и деморализованная, не представляла смертельной угрозы для сильной и вдохновленной большой победой персидской армии. Египет лежал у ног победителя, а этим победителем был не великий Кир, а великий... Камбиз, совершивший то, что оказалось не под силу даже "отцу персов"! Правда, оставался еще египетский народ, но что он значил для царя царей, который даже самых знатных людей своего необъятного царства считал своими рабами? Для Камбиза — царя царей до кончиков своих пальцев народ был сбродом, говорящим скотом для тяжелых работ. Он видел-то этот народ только в виде согбенных в глубоком поклоне спин. Да, с Египтом покончено, покончено с последней великой державой! Осталось завершить покорение разрозненных княжеств сказочно богатой Индии, да, говорят еще, что далеко-далеко лежит таинственная страна Чин, но если понадобится, то и до этой таинственной страны доберется персидский сарбаз! Да, воистину мы, Камбиз, теперь господин всего мира, а раз так, можно поиграть и в благородство.