…На Атаманову горку пришли все, кого позвал Коля. В последнюю минуту приплелся даже и никем не приглашенный Алеха. Пригнав коров в деревню, он увидел торопившихся куда-то ребят и увязался за ними.

– Давай выкладывай свое важнецкое дело, – с нетерпением потребовал Кузяха.

Коля оглядел собравшихся с ног до головы. Ему сделалось грустно. У Савоськи высовывалось из рваных штанов голое грязное колено. Под веснушчатым носом Мишутки было мокро. Алеха Муха очень уж мал – от горшка два вершка. Вот Кузяха, этот еще туда-сюда. Даже стрелять умеет.

Помедлив минутку, Коля строго спросил:

– Кто хочет быть разбойником? Лица ребят недоуменно вытянулись:

– Каким разбойником? – робко произнес Савоська. А Мишутка добавил: – Разбойники с ружьями.

Кузяха промолчал. У него ружье есть. Отец подарил. Но в разбойники и он не собирался.

– Не буду я грабить, в острог попадешь, – твердо сказал, наконец, он. – Разбойники завсегда грабят.

– Нет, мы не такими разбойниками будем, – начал убеждать Коля. Его так и тянуло рассказать друзьям-приятелям, что он слышал от няни про Емельяна Пугачева и Степана Разина. Но она ведь просила никому не говорить об этом.

Разбойники есть разные, – объяснял он, оживленно жестикулируя, – одни злые, другие добрые. Мы будем добрыми. Если обижают кого, мы тут как тут – заступимся!.. Соглашайтесь! Кузяха! Ты?

Тот решился не сразу:

– Ладно уж, раз добрые – давай!

– Савоська?

– Я – как Кузяха.

– Мишутка?

– Я ножик на огороде спрятал. В самый раз для разбойников.

– Алеша?

– Вот я дедушки Селифонта спрошусь.

– Еще чего выдумал? – возмутился Коля. – Селифонту – ни слова. Это тайна! Слышишь?

– Слышу. В разбойники бы оно ничего, так опять же коровы. Кто их пасти будет?

– Разбойники по ночам выходят, – убеждал Коля. – Пригонишь стадо – и к нам. Ну?

– Так я же маленький… А в разбойники хочу!..

Сбор добрых разбойников был назначен на завтра в такой же час. Коля отпустил ребят. Они обрадованно побежали в деревню. Признаться, никто из них так и не понял, зачем потребовалось баричу приглашать их в разбойники. Пусть и добрые, а все же разбойники! Лучше бы в бабки поиграть. Куда спокойнее.

А Коля все стоял на Атамановой горке.

Солнце уже закатилось. Медленно надвигались сумерки. Небо на западе цвета алой крови. Снизу оно совсем багровое, а повыше – бледно-розовое, с голубыми пятнами.

Итак, решено! Завтра он поведет своих друзей на Волгу. Они нападут на баржу, которую тянут бурлаки, сбросят в воду злого, сердито кричащего на палубе человека и скажут измученным, исстрадавшимся людям: «Теперь вы свободны! Идите, куда душа желает. Мы – добрые разбойники!» И пусть не умирает тот худой и бледный человек. Пусть он живет и радуется…

В эту ночь Коля спал плохо. Он ворочался с боку на бок и бессвязно вскрикивал:

– Бросай бечеву! Кузяха! Кузяха! Нападай! Смелей!

Встревоженная няня то и дело поднималась с лежанки, зажигала свечу, вытирала мягким полотенцем мокрый Колин лоб и озабоченно шептала:

– Уж не сглазил ли кто его, моего голубчика? Ишь как мечется!

Под грозой

Кузяха сделал змея на славу. Вручая его около часовни Коле, он с важностью сказал:

– Ни у кого такого нет. Ежели ниточку подлиннее, до самого бы неба долетел.

Коля достал из кармана клубок крученых льняных ниток.

– Хватит?

Щелкнув пальцем по клубку, Кузяха остался доволен:

– Эт-то ничего, эт-то подходяще. До неба, глядишь, не хватит, а до облаков в самый раз.

Он привязал нитку к змею, оттащил его в сторону и, передавая клубок Коле, крикнул:

– Запускаю!

Подгоняемый легким ветерком, змей устремился вверх. К часовне со всех сторон сбегались мальчишки. Задрав головы к небу, они восторженно горланили:

– Змей-горыныч! Змей-горыныч!

– Дай подержать! – попросил Мишутка Гогуля, завистливо наблюдая, как крутится в руках Коли клубок.

Разве жалко! Пожалуйста. Сделай одолжение. Смотри, только не упусти!

Вслед за Мишуткой пристал Савоська. Коля и ему не отказал. Потянулись к клубку и густо усеянные цыпками ручонки пятилетнего Мишуткиного брата Шурика.

– Ты куда лезешь, Тюлька? – грозно закричал на него Кузяха. – Убери лапы. Только тебя здесь и не хватало!

Шурик покорно отошел в сторону. Бедный мальчуган! Мало того, что Кузяха исковеркал его имя (какой он Тюлька, это младшая сестренка зовет его так – она буквы не выговаривает), теперь еще и к змею не подпускает. Слезы бусинками катились у него из глаз.

– На, Шурик, подержи, – подал Коля малышу заметно уменьшившийся клубок.

Дрожа от нетерпения, Шурик схватил его обеими руками. Сильный порыв ветра вздымал змея все выше, нитка натянулась, как струна. Вот Шурик сделал неосторожное движение – и клубок упал на землю. Змей резко рванулся вверх.

– Хватай, хватай! – отчаянно заголосил Кузяха.

Но куда там! Змея относило все дальше, и он, наконец, свалился где-то позади барского сада.

– Ух ты, растяпа! – погрозил Кузяха кулаком перепуганному Шурику. – Погодь, я тебе задам!..

– Айда искать! – тоже досадуя на Шурика, сказал Савоська. И ребята во главе с Колей устремились на поиски. Через густой колючий кустарник, через заросли чертополоха и крапивы.

Положим, Коле крапива не страшна: спасают башмаки с чулками. Он раньше всех добрался до того места, где упал змей. Вон он, вон – зацепился за ветвь стоящей посредине поляны высокой березы. На самой вершине!

– Сюда, сюда! – обрадованно закричал Коля.

Первым явился на его зов Кузяха.

– Нашел? – запыхавшись, спросил он. – Где, где?

Коля молча показал на верхушку дерева.

– Высоконько! – со вздохом произнес Кузяха. – Не доберешься, пожалуй!

Затем он поплевал на ладони:

– Что ли, попробовать?…

И обхватив ногами голый ствол березы, стал карабкаться вверх. Вот он добрался уже до ветвей и, усевшись на толстый сук, решил отдохнуть.

– Смотри, не упади, – предупредил снизу Коля.

– Это я-то? – обидчиво откликнулся Кузяха. – Да еще не выросло то дерево, с которого мне падать.

– А ты не бахвалься! – раздался чей-то голос из-за куста. – Не видав вечера, хвалиться нечего!

Это Савоська. Не выдержал! Очень он не любит, когда хвастаются.

А Кузяха, привстав на колени, полез выше. Ветви раскачивались под ним, как живые. Змей теперь совсем рядом. Но попробуй его достать: он повис на самом конце тонкой ветви. Кузяха попытался подтянуться к нему. Сук не выдержал, с треском сломился, и Кузяха полетел вместе с ним вниз. Упав на высокую и мягкую траву, он раскинул руки в сторону и молчал.

– Ушибся? – испуганно склонился над ним Коля. – Вольно?

А Савоська и Мишутка наперебой кричали:

– Убился, убился!

Кузяха поднял голову и сердито заворчал:

– Чего раскаркались, как вороны: «Убился, убился!» Эва! Жив-здоров!

Он поднялся с земли, отряхнулся. Потом все вместе направились к барскому саду.

– Я еще и не такого змея сделаю, прямо ахнешь, – говорил Кузяха. – С трещоткой… Запустишь, а он что твой дергач: трры-трры!

Усевшись в тени, ребята отдыхали. Над их головами ослепительно светило солнце. Из-за высокого забора озорновато, словно наблюдая за ребятами, высовывалась яблоневая ветка. На ней всего три яблока. Но какие они румяные!

– Эх, теперь бы яблочка! – проглатывая слюну, вздохнул Савоська.

Яблоки в Грешневе только в барском саду. Около крестьянских изб голым-голо, редко-редко встретится одинокая рябина или покривившийся осокорь.

– Да, оно бы ничего – яблочка, – поддержал Кузяха. – Только где его возьмешь?

– В лесу! – простодушно сказал Мишутка.