Вернулся Саенко, ездивший в Шатуру допрашивать Меднову. Усевшись за стол рядом с Инчутиным и Жильцовым, Саенко сказал:

— Андрей Викторович, при допросе Меднова все показания Лотарева подтвердила. Но понимаете, при этом она сказала, что девятого июля Лотарев звонил ей по междугородному, причем из Смоленской области.

Рахманов слегка удивленно посмотрел на Саенко. Тот устало усмехнулся:

— Интересная новость. Да?

Новость действительно была неожиданной, тем не менее Рахманов сказал спокойно:

— Это точно было девятого, ты проверил?

— Проверил. На междугородной сказали: звонок зафиксирован девятого июля, в семнадцать сорок. Звонили из населенного пункта Бараново Сафоновского района Смоленской области.

Некоторое время Рахманов раздумывал. Похоже, все его прежние выводы никуда не годятся, и все надо начинать заново.

— Где точно это Бараново, ты выяснил?

— Выяснил. Сафоново примерно в четырех часах езды от Смоленска в сторону Москвы. Поселок Бараново рядом с трассой. Километрах в двух.

— Ну а междугородная зафиксировала, кто звонил?

— Фамилия говорившего не зафиксирована. Только сам факт звонка.

— То есть, что это звонил Лотарев, тебе сказала сама Меднова?

— Сама Меднова.

— Прямо так и сказала? Сразу?

— Впечатление, что она ничего не скрыла.

— Ты уверен?

— Уверен. Я с самого начала не заметил у нее даже попытки что-то скрыть. Когда спросил про Лотарева, она сказала, что познакомилась с ним в мае. С тех пор постоянно встречаются. С Новлянской познакомилась только восьмого июля, на том самом банкете в «Континентале». Ни о Вадиме Павловиче, ни об Игоре Кирилловиче никогда не слышала. Про восьмое июля сообщила: Лотарев после банкета проводил ее на машине знакомых и на прощание сказал, что на несколько дней уезжает «на халтуру». Куда, не объяснил. Она попросила его позвонить, и девятого, в шесть вечера, Лотарев ей позвонил. Откуда, опять не сказал. Лишь сообщил, что в Москве будет дня через два, что подтвердилось. Лотарев приехал домой к Медновой в понедельник, двенадцатого июля. Днем, на своей машине. Потом они вместе поехали отдыхать. Сначала на юг, в Дагомыс, потом на Рижское взморье. Вернулись в Москву в августе. Вот и вся история.

Саенко открыл лежащий на столе дипломат, протянул Рахманову бумаги:

— Протокол. Смотреть будете?

— Посмотрю. — Пробежав протокол, Рахманов отложил его в сторону. — Ну а что из себя представляет эта Меднова? Расскажешь?

— Отчего же нет. Нормальная девушка. В институте к ней никаких претензий. Со мной тоже разговаривала без всяких закидонов. Вела себя достойно.

— Естественно, хороша собой? — спросил Инчутин.

— Хороша! Вкус у Лотарева есть, недаром он художник. Серые глаза. Каштановые волосы. Фигура. Короче, все при ней.

— Случаем, не влюбился?

— Мог бы и влюбиться, если бы не так устал. Если же без шуток, впечатление от Медновой у меня очень приличное.

— Ты хочешь сказать, ее показаниям можно верить?

— Можно. Вполне.

Рахманов перевел взгляд на Жильцова и Инчутина:

— Ничего не понятно. Объясните-ка, братцы, что происходит?

— В смысле? — спросил Жильцов.

— Да в том смысле, что Игорь Кириллович привез в Смоленскую область Шитикова и Клюева. Но оказывается, в тот день там был еще и Лотарев. Интересно, зачем? Не объясните?

Жильцов пожал плечами. Инчутин предположил:

— Может, Лотарев ехал за ними следом? Для контроля?

— Для контроля чего? — спросил Саенко. — Собственной машины?

— Да, ты прав, — слегка смутился Инчутин. — Здесь что-то другое.

Наступившую тишину первым нарушил Рахманов:

— Слава, как ты думаешь, могла ли Меднова связаться с Лотаревым из Шатуры? Пока твой поезд шел в Москву?

— В принципе, конечно, это не исключено. Но, вообще, вряд ли. Во-первых, она не знает, чем вызван этот допрос, я же ей объяснил, что Лотарева мы пока ни в чем не подозреваем. Во-вторых, позвонить в Москву оттуда практически невозможно. Они там на полевом стане, переговорный пункт далеко. Ее туда просто не отпустят. Да и к тому же, что она скажет Лотареву? Что им интересуется прокуратура? Но он и так это знает.

— Все правильно. Но теоретически, если бы Меднова сегодня позвонила Лотареву, они могли бы сговориться. И она бы отказалась от показаний, заявив, что перепутала — ей звонил другой человек.

— Ну, это же теоретически.

— Ладно, будем считать, ты прав, и сегодня Меднова Лотареву не позвонит. Когда студенты возвращаются в Москву?

— Через четыре дня. Через пять дней у них начинаются занятия.

— То есть, завтра Меднова будет еще в колхозе?

— Должна быть.

Рахманов посмотрел на Жильцова:

— Виталий, завтра с утра выезжаешь в Смоленскую область. В Бараново Сафоновского района. Примерную задачу представляешь?

— Представляю. Поработать в почтовом отделении?

— Да. Как минимум, нам нужны свидетели. Чем больше, тем лучше. В любом случае, найдешь ты что-то или не найдешь, о результатах сразу звони сюда. Немедленно.

Покружив немного по селу, Жильцов остановил машину возле одноэтажного здания почты. Заглушив мотор, вгляделся: похоже, почта работает. Выйдя из машины, поднялся по ступенькам. Он был в штатском, так что обратить на себя внимание не боялся. Внутри, в небольшом помещении, находилось всего три человека. Нарочно придав лицу скучающее выражение, Жильцов присел рядом с худым стариком в ватнике, заполнявшим за столиком в углу какой-то бланк. Затем подошел к конторке и показал раскрытое удостоверение. Внимательно прочитав его, женщина посмотрела на Жильцова.

Он улыбнулся:

— Простите, вы здесь одна работаете?

— Здесь-то? — Женщина положила перед собой руки. — Допустим, вдвоем. Вас это так интересует?

— Честно говоря, меня это совсем не интересует. Тут дело такое: девятого июля с вашего телефона кто-то звонил в Москву. Переговор оформлен вашим отделением. Значит, кто-то из служащих почты этого человека видел. Вот я и хочу узнать: кто? Может, вы его как раз и видели?

Несколько секунд женщина изучала Жильцова. Наконец крикнула:

— Галя! Га-аль! Выдь на минутку! Тут дело есть!

Из-за приоткрывшейся двери выглянула высокая полная девушка. Сдула сбившиеся на лоб волосы:

— Ну? Что за дело, теть Люб? Я же занята.

— Вот товарищ из милиции. Хочет проверить телефонный разговор.

— Из милиции? — Заметив Жильцова, девушка внимательно его оглядела. Какой еще телефонный разговор?

— От девятого июля, — сказал Жильцов. — Звонили в семнадцать сорок. Номер разговора у меня записан.

Девушка тяжело вздохнула. Прикрыв дверь, подошла к конторке. Спросила с упреком:

— За какое число разговор?

— За девятое июля.

— За девятое июля. Вам что нужно? Проверить, был ли разговор?

— Я хотел бы посмотреть квитанцию. Если она сохранилась. И поговорить с тем, кто оформлял разговор…

— Квитанцию… — Оглянувшись, девушка придвинула стул. Села, выдвинула один из ящиков. — За какой месяц, вы говорите? За июль?

— За июль. Девятое число.

— Июль… Июль… Где же у нас июль… Ага, вот. Номер телефона знаете?

— Знаю. — Жильцов назвал номер телефона. — Только у меня просьба. Если квитанция сохранилась, на ней могут остаться следы пальцев, жировые пятна, и так далее. Поэтому желательно взять ее за самый краешек.

— Вот, — девушка, поискав, протянула квитанцию. — Я ее узнала. Переговор с Москвой. Номер тот самый. Десять минут.

Жильцов всмотрелся: на квитанции был набросан телефон Медновой. Запись была сделана явно наспех, шариковой ручкой. Чуть ниже той же ручкой, тем же почерком и так же наспех было написано: «10 мин». В самом низу уже другим почерком, похоже женским, кто-то внес исправление: «3 мин. — 2 р. 70 к.». И подписался.

Изучив бумажку, Жильцов посмотрел на девушку: