– У вас все в порядке? – спросил он. – Он не угрожает вам? А то вы мне только намекните, и я призову его к порядку.

– Нет, все нормально, – ответила Бет.

– Этот парень не внушает доверия. Вам следует быть с ним поосторожнее. Лучше бы вам найти другого, с добрым сердцем.

Пастух пошел дальше, свистом позвав собаку, а Кит тихо засмеялся.

– Ну и налакался, – сказал он. – Пьян в стельку!

– Ты вернешься домой со мной и дедом? – спросила его Бет. – Я все еще жду ответа.

– Я тебе уже сказал, что все зависит от обстоятельств.

Он уже не казался Бет сильно пьяным. Нет, у него был внимательный взгляд, и он оценивающе оглядел ее.

– Если ты выйдешь за меня замуж, и, как обещал твой дед, я стану партнером, то ничто не удержит меня от того, чтобы вернуться.

– Ты – просто дурак. Тебе давно пора понять, что я не меняю своих решений.

– Тогда почему ты пошла меня искать, когда услышала мое пение? Ты могла бы сделать вид, что вообще ничего не слышала.

– Дед хочет, чтобы ты вернулся. Вот почему.

– Если бы ты действительно жалела его, ты бы вышла за меня замуж.

– Я не хочу выходить за тебя замуж.

– Тогда я не вернусь, – ответил Кит. – Я, пожалуй, отправлюсь в Корнуолл. Там строится новый собор, может, им будут нужны работники.

– Тогда почему ты застрял в Спейлзе?

– Мои инструменты потонули в Эннене, вот почему. Я здесь буду до тех пор, пока у меня не появятся деньги, чтобы купить себе новые. Но уже скоро я отсюда смотаюсь, так как нашел работенку на лесопилке, и каждую неделю буду получать хорошенькую сумму.

– И тратить все в таверне.

– Нет! Мне ставят выпить, потому что я пою для них. И мне даже достаются кое-какие денежки!

Он опустил руку в карман и позвенел деньгами.

– Если бы у меня была концертина, я бы мог заработать очень много денег, – добавил Кит.

– Итак, ты не возвращаешься домой?

– Возможно, это произойдет когда-нибудь, – усмехнулся Кит. – И тогда я вернусь богатым и с хорошенькой зажиточной женушкой из Корнуолла, и ты станешь жалеть, что упустила свой шанс.

– Я постараюсь пережить это, – ответила Бет и повернулась, чтобы уйти от него.

– Эй, ты что – уже уходишь? – спросил он. – Я еще не слышал о новостях из дома.

– Я устала, – сказала Бет. – И хочу лечь спать. Она перешла через улицу и вошла в дверь, потом потихоньку пробралась наверх в свою комнату. Пока она раздевалась, по стеклу забарабанили камешки. Когда она выглянула, Кит стоял у нее под окном. Он приложил руки ко рту и тихо сказал:

– Я хотел спросить у тебя о моей бабушке. У нее все в порядке? Она нормально себя чувствует?

– Для ее возраста она вполне здорова, – ответила ему Бет. – Теперь у нее снимает угол Билли Ретчет.

– Тогда я не стану о ней беспокоиться, – заметил Кит.

– А ты о ней и не беспокоился, – сказала Бет, отошла от окна и прикрыла его.

Когда они вернулись домой, дед Тьюк потратил, наверное, целый час, чистя и убирая старое место Кита в мастерской.

Он достал резной ящик из дуба, который оставил неоконченным Кит, и поставил его на полку.

– Мой новый ящик для документов, – говорил он. – Этот ящик для документов Кит делал по моему заказу. Надеюсь, он его скоро закончит.

Он ожидал, что Кит появится в любое время.

Но проходила неделя за неделей, а Кит не появлялся.

– Черт его побери! Какого дьявола, что он себе там думает? Только зря проводит время. Шляется по всей стране, как бродяжка. Бог ты мой! Ты только подумай, что мы с ним разминулись всего лишь на три недели. Я просто убил бы себя за это. Три маленькие недели! Я не могу спокойно думать об этом!

Ящик все еще стоял в мастерской, и пыль собиралась на незаконченной вещи. Никому не разрешалось притрагиваться к нему. И его рабочее место по-прежнему оставалось неприкосновенным. Работники уже начали издеваться над этим, говоря «наш невидимый друг в углу». Они спрашивали: «Интересно, сколько получает за работу наш невидимый дружок» или «Надо попросить невидимку, чтобы он одолжил нам точилку для ножа». Дед Тьюк в этих случаях разражался руганью.

– Кит вернется! – постоянно повторял он. – Кит обязательно должен вернуться!

Тимоти Роллз, не изменяя выражения лица, обычно говорил:

– Конечно, мастер, он обязательно вернется. В конце концов, для такого молодого парня, как Кит, лишняя парочка лет не имеет никакого значения!

Зимой, во время сильного ветра, со старого дуба во дворе отломилась огромная ветка. Она вонзилась прямо в крышу мастерской. К счастью, это случилось ночью, когда там никого не было. Несколько стропил и даже одна несущая балка свалились вниз, и труба печки разлетелась на мелкие кусочки.

Тимоти Роллз сказал, что пришло время спилить старый дуб, но дед Тьюк залез наверх и осмотрел дерево. Он сказал, что оно вполне сильное и еще постоит. Только одна ветка прогнила, поэтому он послал на дерево Джесса, чтобы тот отпилил осколки ветви и замазал рану садовым варом.

Рано утром начали ремонтировать крышу. К полудню все очистили от сломанных балок и стропил, и уже к ночи подняли вверх новые. На следующий день начали покрывать крышу.

Было ужасно холодно, с востока дул пронизывающий ветер. Когда Бет вышла на улицу, она почувствовала, как у нее промерзла каждая косточка. А каково работникам на крыше, их ведь ничто не защищало от резкого ветра. Черепица просто примерзала у них к рукам. Снизу тоже не поступало тепло, потому что дед Тьюк еще не вернулся из кузницы с новой трубой для печки.

– Прохладненько, – заметил Фред Ловаж.

– Да, прямо зима, – согласился с ним Джесс.

– Вот болван, сейчас и есть зима! – крикнул Сэм Ловаж.

– Да, наверное, так, – удивленно согласился с ним Джесс.

– Разве ты не замерз, Джесс? – поинтересовался у него Фред.

– Конечно, замерз, я уже не чувствую своих пальцев.

– Тогда нам лучше сделать перерыв, – сказал Сэм, засовывая руку под куртку. – Что ты скажешь, Тимми?

– Только не я, – ответил Тимми. – Если я остановлюсь, то просто примерзну к крыше.

– Господи, – продолжал Сэм. – Ну и ветрище, черт, не припомню ничего подобного.

– Да уж, – согласился Стив Хьюиш, с полным ртом гвоздей. – Из-за него сейчас ни проехать, ни пройти.

– Боже, – промолвил Сэм, раскачиваясь взад и вперед. – Ну и фигня, черт бы меня побрал совсем!

– Тебе что, становится теплее, когда ты ругаешься? – строго спросил Тимми. – Ты что, не видишь, внизу стоит женщина?

Сэм глянул вниз и увидел Бет.

– А, может, мы малость отложим это дело? Здесь наверху можно и дуба дать от холода.

– По-моему, он прав, – сказала Бет, обращаясь к Тимми. – Вы там скоро в сосульки превратитесь.

– Но нам уже осталось не так много, – запротестовал Тимми. – Если мы поднажмем, то к темноте все закончим.

Бет пошла в дом и достала три фляжки бренди из кладовки деда, расположенной под лестницей. Она перелила бренди в большой глиняный кувшин и поставила его на огонь, чтобы он посильнее подогрелся. Затем приготовила лимонный сок и цедру от шести лимонов, раздробила мускатный орех, добавила немного гвоздики и имбиря. Как только бренди подогрелось, она вылила туда лимонный сок, положила все пряности и добавила фунт меда.

– Мама, ты не хочешь отведать моего пунша?

– Я? Боже ты мой! Я не пью ничего спиртного!

– Тогда я отнесу пунш тем, кто в нем нуждается.

– Ну, может, я и отведаю глоточек, – быстро сдалась Кейт. – Сегодня жутко холодный день. Пусть хоть язык согреется.

Уже стемнело, когда Бет отнесла на подносе кувшин и двенадцать кружек в мастерскую. Работники уже слезли с крыши. Они сильно топали ногами и размахивали руками, чтобы как-то согреться и разогнать в жилах кровь.

– Бет, чего ты нам принесла? – спросил ее Сэм Ловаж.

– Иди сюда и увидишь. Кто-нибудь, зажгите лампу.

– Эй, как здорово пахнет, – сказал Боб Грин. – Прямо как на Рождество в Хауселлз-Холле, когда я мальчишкой ходил туда петь рождественские псалмы.