— Ну, ладно. Какую бы игру вы ни играли, — сказал он решительно, хватит. Я хочу, чтобы вы ушли прежде, чем дед подойдет сюда. И если я даже краем уха услышу, что вы продолжаете распространять обо мне вашу ложь, вы получите такую затрещину, что голова пойдет кругом. Ясно?

Он вышел из-за столика, пропуская ее. Она вылезла из своего угла, но вместо того, чтобы уйти, бесстрашно встала напротив него, нос к носу, вздернув подбородок и подбоченясь.

— Я уйду, — сказала она. — Но ни секунды не думайте, что я боюсь таких, как вы. И поскольку мы обмениваемся угрозами, вы должны запомнить следующее: если еще хоть раз вы приблизитесь к моему брату с вашими темными делишками, я отведу вас в полицию, Ясно?

В этот момент подошел дед. И Джейсон не успел сказать, что он думает о ней — о женщине, которая нагородила черт знает что, и только бросил через плечо:

— О, я думаю, мы понимаем друг друга. Она кивнула.

— Уверена, что да.

Она взглянула на него в последний раз, потом развернулась и пошла. Оба Халлорана смотрели ей вслед.

— Кто это, черт побери? — требовательно спросил Брендон.

— Да одна ненормальная. Брендон подозрительно сощурился.

— Что она натворила? Ты вышел из себя.

— Ничего, — Джейсон снова втиснулся за столик и проглотил оставшийся скотч.

— Неужели? В последний раз, когда женщина так разгорячила меня и разозлила, я попросил ее выйти за меня замуж.

Джейсон испуганно посмотрел на деда.

— Я даже не знаю ее.

Брендон пожал плечами с выражением детской невинности на лице.

— Так, может, стоит познакомиться? Я, конечно, не знаю всю историю, но, судя по тому, что я услышал пять минут назад, она тебе здорово врезала из-за каких-то денег. Мне кажется, тебе стоит принять ее вызов.

— Дед, если мне когда-нибудь понадобится сводник, напомни, чтобы к тебе за советом я не обращался. Эта женщина и святого заставит напиться.

Брендон посмотрел на пустой бокал, стоявший перед Джейсоном, и почтительно склонил голову.

— Да, понятно.

— Я надеюсь, что никогда в жизни ее больше не увижу.

Сэмми Роберте, свернувшись калачиком, лежал на потертой софе и смотрел телевизор, когда Дана пришла домой. Он мрачно взглянул на нее и снова уставился на тринадцатидюймовый экран, где слабо мерцали черно-белые тени. По крайней мере, она знала, что этот телевизор — не из ворованных. Она купила его сама, хотя Сэмми хотел цветной.

Все еще потрясенная неожиданной встречей в баре и очень обеспокоенная тем, что происходит в последние дни с братом, Дана тремя большими шагами пересекла комнату и выключила телевизор.

— Надо поговорить.

— Опять, что ли? Мне больше нечего сказать. Полная решимости и гнева изза того, что, вероятнее всего, оказалась абсолютной дурой, Дана грохнула стулом об пол и села.

— Зато мне есть что сказать. Я хочу, чтобы ты еще раз обрисовал того человека, который продал тебе видеомагнитофон.

Сэмми тяжело вздохнул и уставился в потолок. Прядь мягких волос упала на глаза. Дана едва удержалась, чтобы заботливой рукой не убрать их с лица брата. Она все еще пыталась воспринимать его как подростка, но Сэмми всякий раз раздражался, если сестра совала свой нос в то, как он одевается или причесывается. Она едва не испустила дух, когда братец подстриг половину головы ежиком, а на другой оставил длинные волосы, но прикусила язык, объяснив себе, что это он делает для самовыражения. По крайней мере, полдюжины ребят по соседству носили именно такую ужасную прическу.

— Черт побери, Сэмми! Я требую, чтобы ты мне рассказал!

— Да просто парень.

— Сколько лет? Какого роста? Как зовут?

— Да я думаю, ты уж теперь все знаешь. Ты разве не нашла его и не отволокла в полицию?

— Нет, — честно ответила Дана.

В глазах Сэмми читалось явное облегчение. У него душа ушла в пятки, когда она пулей вылетела из квартиры. Он боялся наказания, но был уже достаточно мудр, чтобы понять — остановить сестру он все равно не сможет.

— Сэмми, этот человек должен сесть в тюрьму. То, что он сделал, и то, что ты сделал, — это очень плохо.

— Ну и посади меня, — сказал он с такой самоуверенной бравадой, что ей захотелось взять его за шиворот и как следует встряхнуть. Но Сэмми знал, что она ничего с ним не сделает. Знал, что он у сестры — слабое место.

Семь лет назад Дана взвалила на себя весь груз ответственности за Сэмми. Ему было девять, а ей едва исполнилось шестнадцать, когда их дерьмовый отец исчез в последний раз. А через два месяца умерла мать — от разрыва сердца, как поняла Дана. Ее тогда больше заботило, как выжить, а не точный медицинский диагноз, который все равно никому бы не помог.

Потребовалось немало изворотливости, чтобы оградить себя и Сэмми от социальных работников и законодательной системы. Она надула одну из подруг матери и уговорила ее стать опекуншей, когда появилась такая необходимость. Дана даже сумела состряпать документы, весьма правдивые на вид, чтобы все выглядело законно. А поскольку Рози ненавидела представителей власти и всегда хотела быть актрисой, ей ничего не стоило изобразить ответственную персону в доме Робертсов. Перегруженные делами социальные работники легко купились на ее игру.

Все вышло как надо. Дана очень много работала, бралась за все что угодно — от официантки до газонокосилыцика. Сэмми помогал ей после уроков, а она даже умудрялась учиться по вечерам и сдать экзамены за среднюю школу. Сейчас Сэмми оставалось только два года до окончания школы. В общем, дела у детей Робертсов шли пока хорошо.

И только в последний год Сэмми стал бастовать, требуя больше, чем она могла ему дать, больше, чем он мог заработать. Он хороший мальчик, но подолгу оставался без присмотра. И потом — не могла она так уж осуждать ap`r` за желание иметь то, что есть у друзей. Но все это не означало, что Дана готова простить ему последний поступок.

— Как выглядит этот человек? — упорствовала Дана.

Не будучи уверенной до конца, что тот, на кого она напала в «Вашингтон Таверн», невиновен, она хотела убедиться в этом. Как она и сказала ему, ее не убедили ни одежда, ни манера говорить, ни чек, которым он махал у нее перед носом. Разве что его рафинированный дед слегка поколебал уверенность. Она подумала, что, возможно, вся семья хорошо зарабатывает и ведет роскошную жизнь.

И в то же время она никак не ожидала, что у вора могут быть глаза, способные растопить лед — нежные серо-голубые глаза, в которых светилось сочувствие, несмотря на то, что их обладатель схлопотал очень крепкий удар слева в челюсть. Дана не считала, что ей следует извиниться перед этим человеком. Меньше всего на свете ей хотелось снова увидеться с ним. Но он заставил ее нервничать так, как ни один мужчина до сих пор. Не значит ли это, что даже такая опытная женщина, какой она себя считала, не способна совладать с собой?

— Да я и не обратил особого внимания, — уклонился от ответа Сэмми.

— А как же ты собирался снова с ним встретиться? Или он должен найти тебя? — она не могла сдержать сарказма в голосе.

Сэмми заерзал.

— Ага. Нет. Да не знаю. Слушай, сестра, отстань.

Дана вздохнула. Все это ни к чему не привело.

— Он высокий? Примерно шесть дюймов с хвостиком?

Сэмми пожал плечами.

Она подумала о человеке с взлохмаченными золотистыми волосами, но намеренно спросила:

— Темноволосый?

— Ага.

Дана внимательно вглядывалась в бледное лицо Сэмми, но ни за что в жизни не смогла бы определить, где он врал, а где говорил правду.

Да и какая разница? Она же не собиралась посадить того парня, тем более что совсем не была уверена, что это он. Надо кончать. Она ладонями приподняла подбородок Сэмми и силой заставила брата посмотреть ей в глаза.

— Если хоть одна вещь появится в этом доме без чека из нормального магазина, я сама отведу тебя в полицию, и пусть они делают с тобой, что хотят. Дошло?

Не похоже, чтобы Сэмми испугался, но он пробормотал какое-то обещание. Дана кивнула.