И Боб успокоился.

Ранним утром следующего дня он нашёл искомое кладбище автомобилей, брошенных избалованными пребыванием в ЕС поляками. Приземлился в самом дальнем закоулке, достал выданные ему Толяном фотографии и список, вытащил инструменты и принялся за работу. Многого из списка не было; кое-какие особо красивые блестяшечки брал впрок. В общем, часам к одиннадцати набил багажник и то отделение, где в его «Москвиче» когда-то был двигатель. Карданный вал от «Киа» и молдинги разместил на крыше.

Первых людей, занятых сходным делом, заметил, уже начав заполнять салон.

И тут к нему подошёл настолько типичный качок, что Боб сразу понял: «смотрящий».

– Ты откуда взялся, тютя? – закричал тот издали.

– Я тут с утра, – ответил Боб.

– С какого «утра»! Тут заперто было! Ты плату внёс?

– Плату?

– Да, да, плату, пень, – качок подошёл вплотную и постучал костяшками пальцев Бобу по лбу.

Боб отшатнулся.

– Я плату не вносил, я в первый раз тут.

– В первый раз двойная.

– Вы знаете, я не при деньгах, вот обернусь с товаром, в следующий раз подвезу.

– Не будет у тебя следующего раза, тютя, – осклабился парень. – Без платы я не дам тебе пропуск, и ребята на трассе выкинут тебя на хрен из тачки. Где твоя тачка?

– Там, – кивнул Боб, – в тупичке.

– Веди.

Они пошли к «Москвичу», причём Боб нёс полную сумку собранного барахла.

– Как зовут? – спросил качок по дороге.

– Борис, – ответил ему Боб. – Борис Дмитриевич.

– Ты гляди! – поразился тот. – Я тоже Борис Дмитриевич!

– Тёзка, значит.

– Ага! Первый раз вижу полного тёзку! – И неожиданно остановился: – Слушай, а если ты мой полный тёзка, то с тебя, может, в тройном размере взять?

– С меня лучше вообще не брать, – от души посоветовал Боб, открыл дверцу «Москвича» и стал запихивать в салон принесённую сумку.

– Это и есть твоя тачка? – вторично поразился качок.

– Она.

– Ты на этом приехал из России?

– На этом.

– Вот с этим номером, с надписью «В ремонт» и без талона техосмотра?!

– Опять угадал.

– И к тому же без денег?!!

– Да. А ещё у меня нет паспорта, визы и страховки.

– Ну, ты, тёзка, нарываешься, – посочувствовал парень. – Заводи свою железяку и дуй за мной к офису. Будем с тобой разбираться.

Он повернулся к Бобу спиной, сунул руки в карманы и вразвалочку пошёл прочь. А когда через минуту, не услышав за спиной скрежета стартёра и завывания двигателя, опять обернулся в тот тупичок, там не было ни тёзки, ни его железяки.

3.

Владимир Степанович Черняк, начальник отдела «Антитеррор-Москва» Генпрокуратуры РФ, был крайне раздосадован. Зная о его загруженности и даже посочувствовав, начальство – глава Управления «Антитеррор-Россия», замгенпрокурора Шарфинский, которого все подчинённые не звали иначе, как «генералом» – всё-таки велело ему раздуть «дело о ядовитой водке».

– Дохляк дело, к тому же не наше, – доказывал Черняк. – Отдайте его в МВД, ГУБЭПу[7]. Нету там никакого терроризма, ни финансирования, ни намерения отравить. Сплошное жульничество. К тому же азербайджанцев тех давно выслали из страны…

– Просьба президента, – объяснило начальство.

– Ой, ой, – ответил он. – «Просьба президента»! Это, извините, из области художественного свиста. Будто президент в курсе наших дел…

– В Администрации смотрят косо, – выдвинуло начальство новую версию. – На Кавказе что ни день кого-нибудь грохают, а в Москве тишь да гладь, уже два года никого не взрывали. Так, глядишь, и отдел распустят…

– Пиаром заниматься, это не наше дело, – отбивался Черняк, соображая, что Шарфинский не сам до этого додумался.

– Володя, да учти же ты политический момент! – воскликнул замгенпрокурора с нотками заискивания в голосе. Он, сугубый чиновник, побаивался этих своих подчинённых, мощных парней, надёрганных за последние годы в кадры Генпрокуратуры с бору по сосенке: из армии, ФСБ и ещё Бог знает, откуда. – Президент в выступлении перед парламентом выразил озабоченность. Нам надо подтвердить её чем-то конкретным… А кроме твоей газовой водки у нас в Москве ничего подходящего нет.

– У «Антитеррора-Кавказ» есть, у Серёги Гришина, – защищался Черняк. – Там вообще метиловый спирт разбавляют. Я знаю…

– А вот по кавказским делам уже выступал ГУБЭП. Зачем же нам подставляться? Нам, наоборот, надо выдать что-то своё… А с Гришиным ты посоветуйся, он как раз в Москве… Я сам ему скажу, чтоб к тебе зашёл… – Шарфинский помялся, и вдруг выдал такое, что Черняк едва не подпрыгнул: – И ещё надо с импортным корреспондентом поработать. Ввести в курс дела.

– О, Боже! Корреспондент!.. – завопил Черняк. – На кой чёрт секретному отделу светиться перед иностранцем? Он же наверняка шпион.

– Володя, он – мировая знаменитость. Лично генеральный прокурор просил. По рекомендации из администрации президента. Надо иностранного товарища уважить, и вообще показать товар лицом.

– «Товар», – усмехнулся Черняк. – Самый секретный отдел прокуратуры, оказывается, товар! Знакомить с нашей работой американца – такого никогда в истории не было. Да ещё липа эта, с ядовитой водкой. Столько на неё всегда времени уходит, а дело-то! Настоящее дело в загоне.

4.

Ещё только выходя из кабинета начальства, Черняк уже решил, кого включить в опергруппу. Лёню Бейлина и Юру Грачёва. Надёжные офицеры; на этих он мог смело положиться. Оба прошли суровую школу боёв и розыска. Всегда собранные, деловитые, оперативную задачу ловят на лету и выполняют честно. Для них интересы Родины превыше всего. Если надо сваять туфту – такую сваяют, комар устанет нос просовывать.

Нашёл их; вызвал; скоро они уже были в его кабинете.

– Вам дело Муршуда Газиева знакомо, – хмуро сказал он им. – Надо раздуть для прессы.

– Владимир Степанович! – взвыл Бейлин, сразу всё поняв. – Там же никаких концов уже нет!

– Значит, надо сделать.

– Áзеров для процесса можно подобрать на Тишинке, – рассудительно сказал Грачёв, – я даже со сходными фамилиями найду. Но диаспора будет шуметь, а то и демонстрацию устроят. А если брать в обезьянниках, то это второй сорт. Такие отбросы, что прессе их показать нельзя.

– А никто и не обещал, что будет легко, – отрезал Черняк.

Распахнулась дверь, и в кабинет вальяжной походкой вошёл Сергей Гришин, начальник отдела «Антитеррор-Кавказа». Он был слегка поддат и весел.

– А-аа, заговоры строите, герои невидимого фронта! – дурашливо крикнул он. – Привет, Володя! А я на сегодня уже всё. Отбываю к месту постоянной дислокации. Генерал велел перед отлётом к тебе зайти, – и он плотоядно оглядел стол, – сказал, тебе надо помочь с водкой. Но что-то я не вижу водки, дорогой!

– Так это с тебя отходную, – ухмыльнулся Черняк.

– Отлётную! С ней я справился без помощников, – Гришин плюхнулся к столу, придвинул к себе пепельницу и распорядился:

– Рассказывай, что там у тебя за трудности.

– У меня дохляк с палёной водкой. Взяли группу áзеров. Они гнали спирт из бытового газа.

– Ни хрена себе! Совсем оборзели гражданские.

– Генерал просит подверстать это дельце к антитеррору. У тебя опыт, и он сказал…

– Откуда у меня такой опыт? Да, водочное жульё мне попадается. Но я их скидываю на экономистов. Или просто потрошу попутно. Да ты сам знаешь! Если отвлекаться на всякую дрянь, то когда заниматься делом? А? Снайперами, взрывниками, агитаторами? Где взять время ловить полевых командиров?.. Конечно, если тебе делать нечего… Нет, я не понимаю, зачем это надо.

– Официальная версия, что президент озаботился судьбами народа. Говорит, пьёт народ безбожно, и всё норовит палёной водки стрескать, мимо государевой кассы. Надо народ попугать на конкретном примере водки, отравленной террористами.

Гришин радостно заржал:

– Если речь о водке, то народ ничем не испугаешь, даже ценой, ну, разве что низким градусом. Террористы? Они в террористов не верят. Если выпустить водку в 45 градусов с портретом Бени Ладена, расхватают вмиг…