Степанов сразу решил, что раз специалисты его профиля здесь не требуются, то хорошо бы оказаться от этих шумных ребят подальше. Поэтому по мере сползания стрельбы в конец колонны он высмотрел себе машинку с целыми покрышками, с высотой протектора выше 1,6 мм, вскочил в неё и дал по газам.

И ехал он, и ехал, любуясь открывающимися за каждым поворотом новыми ландшафтами, как вдруг услышал стоны на заднем сиденье. Сунулся туда, а там, частично мокрый от приключившегося с ним шока, лежит знатный демократ. И словно рыбка из мультфильма заговорил демократ человеческим голосом и посулил Степанову исполнение трёх желаний за то, что Степанов спас его, страшно нужного родной России демократа, от лютой погибели. Степанов загадал: в Москву, квартиру и должность.

Так он в очередной раз надул судьбу-злодейку… А теперь – о, проклятая судьба! – опять попал в какую-то дыру! Хотя последнее время и здесь отчего-то оживилось дорожное движение!

2.

Боб возвращался из Москвы. Он съездил туда на денёк, во-первых, чтобы уточнил со Стражестраховым программу управления эквиполем, во-вторых, чтобы повидался с Лидой. Может человек пойти повидаться с другим человеком просто, без задних мыслей?.. Отвёз яблок из своего сада для её дочки, Кати.

Формально Боб был человеком женатым. Это так. Даже привезённые им яблоки выросли, если говорить формально, в саду его тёщи. Но практически он уже два года холостяковал. И за эти годы узнал о женщинах больше, чем за десять лет супружества. Поскольку женился он, скажем прямо, рановато, не успев разобраться, что к чему.

Оказалось, брак – вроде стоячего озера, даже, правильнее, болота. Зарастает он, как болото – илом и ряской, помаленьку привычками, словечками, намёками и жестами, которые, будто ядовитыми испарениями, окутывают разум. И тонешь, тонешь, тонешь… Превращаешься в замшелую корягу. А внешняя жизнь – как стремительная река. Кинешься туда, и тебя то об один берег шмякнет, то о другой – интересно! – а женщины – вот они норовят тебя выловить и утащить в тихую заводь и обрасти там новым болотом, а потом, ясное дело, будут тебя пилить, что ты превратился в ленивую корягу. И бросят тебя, отравленного испарениями, чтобы нырнуть в бурную реку и выловить себе там новую жертву. Вот, как его бывшая жена.

За два года холостого существования Боб понял, что в этом сумасшедшем мире найти себе даму для милых утех – не проблема. Проблема в том, как от неё избавиться после утех. А самая большая проблема, можно сказать проблемища – найти такую, от которой не хотелось бы избавляться. Пока он таких не встречал. Впрочем, и не искал. Зайдя в патентную библиотеку, передав Лиде завёрнутый в бумагу пакет с фруктами, договорившись о встрече вечером и даже уже сидя у неё дома, он и мысли не допускал, что находится в поиске. Просто почему-то хотелось её видеть и слушать… Хотелось чем-то её удивить и порадовать…

Поздним утром, шагая просёлком от автобусной остановки к тёщиной деревне, он думал о произошедшем между ними, надеясь, что сумел её удивить и порадовать. И так задумался, что, только разгоняя перед лицом пыль от третьей подряд машины, проехавшей, ухаб за ухабом, мимо него, стал соображать: а что за праздник? Ведь сёдни вроде будень? Да он и в выходные никогда за много лет не видел на этой дороге три машины подряд! И две не видел! А машины-то непростые, навороченные!

Мимо пропылил ещё один джип. Боб прибавил ходу.

Следующая кавалькада из пяти, судя по столбам пыли, машин догнала его через десять минут. Первая остановилась рядом с ним, и водитель, коротко стриженный здоровяк лет сорока в чёрной майке, спросил из окна:

– Мужик! В деревню, где живёт колдунья… как её? – И крикнул в салон: – Как её?

– Баба Тоня! – хором ответило сразу несколько женских голосов.

– Баба Тоня! – повторил здоровяк. – Правильно едем?

– Правильно, – ответил Боб, а брови его при имени тёщи сами собою полезли вверх. – Только там ещё поворот будет.

– Куда?

– Да к деревне этой.

– Вот балда. Куда поворот-то? Направо, налево?

– А я тоже туда иду, – сказал Боб. – Могу показать.

– У меня и так полная кибитка, – ответил водитель.

– Пусть, пусть садится, – заверещали изнутри женские голоса, и задняя дверь отворилась. Боб забрался внутрь, огляделся: помимо водителя, здесь были три женщины разных возрастов. «Лендкрузер», вставший позади их машины, нетерпеливо загудел.

– Да еду уже, еду, – раздражённо сказал здоровяк и, тронув машину, взялся рассуждать: – Врут газеты, будто на селе плохо живут. Думал, попаду в глушь, а здесь всё то же самое. На какой-то грунтовке, того гляди, крутые подрежут. Гаишник у моста, капитан, прямо как настоящий, из рук рвёт. Главное, расценки знает, зверюга!

– А вы в той деревне живёте? – кокетливо спросила Боба та из женщин, что сидела рядом с ним.

– Живу.

– Постоянно?

– Нет, в сезон.

– А вы сами с бабой Тоней знакомы? – спросила другая, с переднего сиденья.

– Да. Мы, можно сказать, родня.

– Ой! – взвизгнула третья. – Правда, родня?

– Мужик! – подал голос водитель. – Объясни ты им, дурам. Вбили себе в головы, что твоя родня на метле рассекает по небесам. Скажи ты им, что это всё сказки.

Тут-то изобретатель и понял, что он наделал, отправив тёщу в полёт. Конечно, услышав её хохот из-под облаков, все повыскакивали на улицу. И все видели, как она летит на метле в лес и обратно, и он сам – вот что обидно, сам понаклеил к прибору веток, превратив свой эквиполь чёрт знает во что. А в их деревне половина живущих – дачники, и у каждого мобильный телефон в кармане и толпа знакомых в Москве.

Какое счастье, что я увёз с собой мономагнитные шарики, – подумал Боб. А то Антонина Николаевна ни за что бы не удержалась, устроила бы на потеху публики авиакосмический салон деревенского разливу…

Заметив, что женщины жадно смотрят на него в ожидании ответа, и не имея времени придумать что-нибудь в пользу тёщи, он нехотя буркнул:

– Почему сказки? Летает. Чего ей не летать-то? Все видели.

– Вот! Летает! Человек-то видел! – вразнобой заголосили женщины.

– Ща высажу, – пригрозил водитель.

– Кого это ты тута высадишь? – на повышающихся оборотах завелась та, что сидела рядом с ним. – Меня?!!

– Да не тебя, а этого брехуна. Эй, брехун! Может, ты тоже летаешь?

– И я летаю.

– Вижу я, как ты летаешь! Прётся по полям, будто дохлая сороконожка. Чего пешком ходишь, летун? Лети!

– Здесь направо, – сказал Боб.

3.

Вскоре Шилину посчастливилось самому лицезреть «зверюгу»-гаишника, которого упомянул в разговоре подвёзший его до деревни здоровячок. Но сначала ему пришлось выдержать битву с тёщей, организовать авиашоу на метле и создать новое летающее средство.

Антонина Николаевна, как и предположил Боб, ввиду наплыва богатых клиентов с их явственным желанием узреть чудо, действительно хотела полетать. Выражаясь политэкономическими категориями, намеревалась покрыть спрос предложением. Увидев в окно, что Боб, обойдя импровизированную автостоянку, направился в хозблок, она бросила очередную паломницу, жаждущую от провидицы немедленного счастья, и метнулась вслед за ним.

– Борька, – задыхаясь, сказала она, затворив поплотнее дверь. – Твоя метла чегой-то не заводится!

Глаза её горели, ноги выколачивали чечётку.

– Тонь, ты соображаешь, что делаешь? – спросил он. – Ты же сама говорила, что занимаешься психотерапевтическими беседами. А теперь? Потакаешь суевериям? «Избушка, избушка, встань к лесу задом»? А ещё бывший член КПСС! Разгони этих мракобесов, а чтобы быстрее разбежались, покажи им свой партбилет. Я знаю, ты его за божницей прячешь.

– Я пятнадцать лет партвзносов не платила, – зачем-то сообщила тёща. Она определённо не могла мыслить разумно. Все его доводы: что чудеса не должны происходить часто; что надо хранить секретность; что привлечённые её полётами люди загадят окрестности деревни и никому здесь не дадут спокойно жить, разбивались об одно – её желание пролететь по небу всем на диво.