это устав: “Проводить террористические акты в отношении еврейской полиции, еврейского самоуправления и фабричной охраны” - 29 октября убит заместитель начальника Службы Порядка, на следующий день воззвания на улицах гетто объяв-

ляют войну предателям и всесильная охрана боится сорвать листовку; и тринадцать казненных подонков - скорая наука многим евреям-полицейским, они снимают форменные шапки и прячутся; и фабричный охранник облит кислотой, и 21 февраля убиты четверо агентов гестапо, и подозрительно близкий к гестапо А. Носсиг уничтожен в собственной квартире;

это Гиммлеру, озабоченному польским сопротивлением, приходится лично посетить гетто - “гнездо разложения и бунта”, и на мертвых улицах рейхсфюрера в его автомобиле берегут офицеры СС, а спереди и сзади едут танкетки в боевой готовности;

это в преддверии полного уничтожения гетто (немцами решено, евреями - понято) бросок во встречный бой: на 22 января БОЕ планирует поминание трехсот тысяч, погибших полгода назад, костром на площади, венками, транспарантами и избиением Службы Порядка на улицах гетто;

это опережающий удар нацистов: восемнадцатого января в семь тридцать утра двести немецких жандармов, восемьсот литовских и латвийских фашистов, усиленных польской полицией, ворвались в гетто выселять евреев в концлагерь; вспыхнула листовка БОЕ: “Евреи! Боритесь!”, рванула гранатой немцев и себя семнадцатилетняя Эмилия Ландау, и снег на улицах гетто расцвел кровью боя; “Евреи стреляют!” - изумились оккупанты и взялись за дело основательно: легкие танки, артиллерия, пулеметы, полевые кухни, автомобили с боеприпасами, штаб на Мурановской площади, оперативные карты на столах, вестовые на мотоциклах - достаточно, чтобы совладать с группой грузчиков Моисея Чемпеля, чтобы прикончить портного Яшу Гринштейна, поднявшего нож на эсэсовца, или чтобы перестрелять шестьдесят евреев, которые взбунтовались перед погрузкой в вагоны, - достаточно для отдельных боевых успехов, но остались не добитыми до конца группы Вениамина Лейбгота, Бронислава Яворского и Израиля Канала, хотя в каждой было лишь два револьвера и одна граната, к тому же у Канала граната не взорвалась, боевики отступили в другой дом и, умирая один за другим в отчаянном бою, заставили все-таки немцев откатиться; не все погибли и на центральном участке гетто, где Захария Артштейн, Ицхак Цукерман, Сильвия Любеткин и их товарищи, засев в домах, пропускали гитлеровцев внутрь, а потом, отрезая выход, атаковали со всех сторон; и в группе Анелевича кое-кто уцелел после того, как они со своими пятью револьверами, пятью гранатами, бутылками, ломами и палками сначала заставили эсэсовцев бежать, бросая оружие и каски, потом, под напором свежих немцев, забаррикадировались в доме на Низкой улице, а когда осаждающие прорвались в дом, подожгли лестницы и отстреливались до последнего патрона; сам Анелевич (он убил несколько фашистов, отобрал у жандарма карабин и парабеллум, попал в окружение) – тоже выжил, его выручил Ицхак Сукенник;

это не хватило немцев на то, чтобы ходить за евреями в огрызающиеся огнем дома, а на улицах да взрывая подвалы, набрали они только шесть с половиной тысяч смертников вместо предписанных Гиммлером шестнадцати тысяч; недостало им техники и штабных талантов и тысячи воинов, чтобы одолеть гетто - 22 января они отступили, потеряв около двадцати убитых и полсотни раненых и имея в перспективе дальнейшее сопротивление евреев, нападения на эсэсовские патрули, поджоги немецких грузовиков, обезоруживание евреями украинских охранников, убийство группой грузчиков немецкого летчика, явившегося в гетто побаловаться грабежом, схватки БОЕ с польской полицией (в конце марта полицейские отобрали у группы Артштейна деньги и патроны и засели в банке Юденрата, боевики Артштейна осадили банк, оборвали телефон и вынудили полицейских все вернуть) - и хотя немцы неоднократно “усмиряли” гетто, только 13 марта за два часа убили около двухсот человек, вытащенных из убежищ и просто прохожих, в том числе четырнадцать детей - все-таки Анелевич мог в тот же день заявить: “...с 18 января еврейское население Варшавы находится в состоянии постоянной борьбы с оккупантом и его прислужниками”, и Лихтенбаум честно ныл немцам: “Власть в гетто уже мне не

принадлежит. Тут правит другое правительство”;

это - Боевая Организация Евреев, БОЕ.

Я - из БОЕ.

Я стою у стены, исковерканной взрывом. Блондин еще возится с фотоаппаратом, брюнет, скучая, раскуривает сигарету. Солнце прыгает в объективе и ласкает ствол автомата. Мне бы тот автомат!.. Я - из БОЕ.

БОЕ и СС - раненая девчонка и два вооруженных эсэсовца...

БОЕ и СС - букашка против танка, а вот поди ж ты...

Сам генерал-губернатор Франк, обеспокоясь, 23 января прибыл в Варшаву - лично разобраться... Время для немцев хлопотное: под Сталинградом кончается армия Паулюса, англичане жмут в Северной Африке, бомбы молотят немецкие города, всполошилась партизанами Европа... И Польша бурлит: диверсии, саботаж, покушения... В гетто от новостей - подъем: БОЕ реорганизуется, изживает промахи, пополняет ряды, не упуская случая прикончить немца или предателя, сближается с ЕВС, организацией евреев-фронтовиков, те тоже не дремлют: 11 февраля убили эсэсовца, 18 февраля - двух жандармов... Евреи рвутся умереть в бою. Генерал-губернатору было о чем поговорить с варшавскими властями: в геройском теле Великой Германии докучной занозой этот город и его гетто.

Волнение достигло вершин: Борман доложил о Варшаве Гитлеру. Гитлер, по словам очевидца, подумал...

...о чем подумал? Не Вену ли вспомнил, свой нищенский 1909 год и еврея Неймана, соседа по ночлежке для бедняков, который подарил ему, еще не Гитлеру, еще не фюреру, длинный, до колен сюртук, - но нет, чушь сентиментов, паутина под железной пятой Истории... Пожалуй, об Истории он и подумал, об исторической своей миссии...

...подумал, - заканчивает очевидец, камердинер Гитлера, - и сказал, что нужны репрессии.

Стандартный ход их мысли. И стандартно раскатывается отлаженная машина: 16 февраля сорок третьего года Гиммлер приказывает ликвидировать варшавское гетто. “Иначе никогда не добьемся умиротворения Варшавы”, - наставляет рейхсфюрер СС главного эсэсовца Генеральной губернии генерала Крюгера.

Они приняли радикальное решение: уничтожить гетто, а заодно и близлежащие польские кварталы. Варшаве быть урезанной, с концлагерем для поляков на месте еврейского района, с “усмиренными” жителями - город с переломанным хребтом.

Варшавский начальник СС фон Саммерн стал готовиться к операции. Он не оставил попыток “мирно” переманить евреев в лагеря смерти: им обманно сулили новую жизнь, одновременно подталкивая запугиванием, облавами и расстрелами. Но БОЕ развернула контрпропаганду, поджигала вывозимые станки и сырье, отбивала у конвоя “переселенцев”. В щеточных мастерских из четырех тысяч человек согласились на выезд лишь двадцать - и тех пришлось вести к вокзалу “арийскими” улицами, подальше от боевиков. Нет, не хотели евреи “добром” умирать, и семнадцатого апреля незадачливого Саммерна сменил заслуженный генерал СС Струп. (Он, впрочем, предоставил Саммерну честь начать войну с гетто).

Пришел наш момент истины.

Стоять бы мне сейчас не под изодранной стеной, а возле классной доски, - я такую бы для наглядности расписала таблицу:

н е м ц ы

е в р е и

Ц е л ь

Уничтожение евреев Варшавы - 70 тысяч человек.

Умереть борясь.

С р о к и

3 дня

“Немцам придется месяцами воевать в гетто” (Анелевич).

П л а н ы о п е р а ц и и

План Саммерна: усилить изоляцию гетто дополнительной охраной и сокращением движения снаружи стены; внутри гетто облавы и расстрелы.

План Струпа: не распылять силы на облавы, а колоннами двигаться по двум основным улицам гетто, Налевки и Заменгофа, последовательно подавляя огневые точки и сужая территорию повстанцев, в конце массированным ударом прикончить их.