* * *
Мы зовемся, увы, серафимы,
Но отнюдь посему не томимы,
Проживая не в Пантикапее,
Но туманной Кассиопее;
Там летает гугнивый сирокко
И ломает нам крылья жестоко,
Там играет святая водица,
Помавает хвостом кобылица, —
Прилетай посмотреть, как струится
Ледяная соленая…[1]
* * *
Проглоти уголек и тверди
Ту-ру-ру ла-ди-да ди-ла-ди.
* * *
Усни, мертвый человек, не тревожь наш дух,
Усни, мертвый человек, не тревожь наш слух
И не тревожь себя.
Услышь, вслушавшись, шептанье воды на дне,
Усни, вслушиваясь в шелест воды в Неве,
Свой молчок не бубня.
Вода движется, струящее никогда…
* * *
Ты привыкнешь жить без друзей, подруг,
Без надежд на что-либо-нибудь,
Твоя жизнь будет проще, чем ад,
Ибо ты не захочешь назад.
Ты привыкнешь жить в пустоте
Среди тысячи полых тел,
Твоя жизнь будет лучше, чем рай,
Это будет бесплатный трамвай.
Если даже и выйдешь куда
Всюду будет везде и всегда,
Ты бутылку откроешь свою,
Ты молитву закончишь свою.
VII Голоса
1-й
Ту-ру-ру, ту-ру-ру,
Я когда-нибудь умру.
Добрый дяденька пилот,
Забери меня в полет,
Если, сука, не возьмешь,
Значит, скоро я умру.
Ту-ру-ру, ту-ру-ру,
Значит, скоро я умру.
2-й
Уважаемый пилот,
Пропустите в самолет,
Если, сука, не возьмешь,
Значит, скоро я умру.
Ту-ру-ру, ту-ру-ру,
Значит скоро я умру.
3-й
Если ты меня не выручишь, пилот,
Если ты меня не пустишь в самолет,
То от холода и мраза на двору
Я зимою следущей умру.
Ту-ру-ру, ту-ру-ру,
Я зимою и помру.
Ту-ру-ру, ту-ру-ру,
Я зимою и помру.
VIII
Подонки пасть разевают и выдыхают: «Лето»,
И ха-ха идиота к лицу и в тему;
Гнус встает над болотом, гады ползут на стены,
Самое время в петлю.
Мирные чукчи, мы теплых ночей не знаем,
Все комары кусают, рядом матросы воют,
Ляжешь на землю — геморрой и чего похуже
Будут тебе наградой.
Сверху мелькнут, прокричав вья-а-кха,
И стремятся к югу обратно чайки.
Остановившимися глазами
Смотрю далеко.
Надо смириться и не мечтать о большем.
Лучше не думать, что будет дальше,
Чем сидеть и ждать смертного часа,
Пока не стукнет.
Как освоивший последние два квадратных,
Я края родные люблю, я здесь прижился,
И в раздольях вязких сырой земле
Кости свои отдам.
IX
1
Все на душе моей ангельския трубы,
Все надрываются оне, и ей неймется.
Но все равно поставь дурацкую пластинку,
Чтоб она крыльями махала.
Мусoргского далече забивая,
Крути, печаль, верти свою канцону.
Когда похабная зима прервется
Я подпою тебе, как раньше.
Давай с тобой поселимся в Иране,
Там, где в тени чинары реют баобабы,
Жара, в чадре стыдливо шастают юницы.
Переживем прелестные позывы.
И в жилах бьется ком вина густого,
Тяжелое струенье разгоняя.
2
То ангелы, а то стрекозы, в клюве
Несите ящерку. Златая младость
Вкушает радость и мученья
И в тишине любви неловкие движенья.
Помедли; еще раз мы вот что скажем:
Перед вами сухое иранское небо,
А я навеки пропал для мира и жизни
И вокруг меня ходят гнусные люди…
Летите скоро: рассекая воздух
Обжили небо перелетных стаи,
Стрекочет ширь звенящими крылами
И синевы уста смыкаются за нами.
1998 — 1999
Счастливая жизнь
Прекрасное время продолжается.
вернуться
1
Это слово не орканчивалось каким-либо звуком, и поэтому невозможно его воспроизвести.