Спят вечные горы… И немы

Их выси… И строен их ряд…

Лишь ярко их снежные шлемы,

Забрала и копья горят…

И молкнет в лазурном их дыме

Весь трепет долинный и гул…

И полдень, раскрытый над ними,

В их раме зубчатой уснул…

Лишь плавно, цепляясь за кручи,

Где строит свой храм тишина,

Плывут, чередуются тучи,

Как звенья их белого сна…

И в область томленья и пени,

К nopory тревоги людской

Нисходят их строгие тени,

Их светлая тишь и покой…

И в мире бессменной недоли

Я снова молюсь бытию,

И клятву безропотной боли

Безмолвным вершинам даю…

Жертву живую

Ведут к алтарю…

В сумрачном храме

Не я ли горю!

Грозно мелькает

Сквозь жертвенный дым

Древняя жрица

Со взглядом седым…

Тянется к жертве

Костлявой рукой —

Горестный камень

Ждет крови людской!

Мечется пламя

И блещет, дрожа,

Алым пыланьем

На стали ножа…

В храме пустынном

Безмолвен и строг,

Каменноликий,

Неведомый Бог…

Зарево Смерти

Над зыбким огнем

Красной улыбкой

Пылает на Нем…

Жребий свершился,

И глухо легла,

Жизнь замыкая,

Великая мгла…

Смерклось, и в храме

Таинственно пуст

Жертвенный кубок

У каменных уст!

В час пустынный, в час метели,

В легком беге карусели,

     В вихре шумном и лихом,

В вечер зимний, в вечер серый,

Мчатся дамы, кавалеры,

     Кто — в карете, кто — верхом…

Зыбля прах, взрывая иней,

Князь с маркизой, граф с княгиней,

     То четою, то сам-друг,

Длинной цепью, пестрой ротой,

Кто в раздумье, кто с зевотой,

     Пробегают малый круг…

И поет им беспрерывно

Зов шарманки заунывной,

     Хриплой жалобой звеня…

И от песни однозвучной

Часто-часто, в час докучный,

     Рыцарь валится с коня…

Часто-часто рвутся звенья,

Иссякает нить забвенья

     И скудеет свет в очах,

Но вплетенных в вихрь случайный

Строго гонит ворот тайный,

     Им невидимый рычаг…

Из лунных снов я тку свой зыбкий миг,

Невольник грез, пустынник дум моих…

И в лунных далях близится межа,

Где молкнет гул дневного мятежа…

И призрачны, безмолвствуя вдали,

Дневная явь и пестрый круг земли…

И в звездный час разъятия оков

Я весь — пыланье лунных облаков…

И длится тишь, и льется лунный свет,

Вскрывая мир, где смертной боли нет…

И тих мой дух, как сладостен и тих

Пустынный цвет пустынных снов моих…

И молкнет мысль, и меркнет, чуть дрожа,

Все зарево земного рубежа…

И, будто тая, искрится вдали

Немой простор в серебряной пыли…

И в тайный миг паденья всех оков

Сбывается алкание веков…

Все — сон, все — свет, и сам я — лунный свет,

И нет меня, и будто мира нет!

Как в мой разум беспокойный

Входит светом пенье грез,

Дикий тополь век свой стройный

В мир дробления принес…

Я свирелью многодумной

Славлю солнце в майском сне,

Он своей листвою шумной

Повествует о весне…

Если я теряю и плаче

Ясность сердца моего,

Той же грустью, лишь иначе,

Дышит шелест, речь его…

В час смятенья грозового

Стойко встретит свист и вой,

Он, как я, качает снова

Непреклонною главой…

В нем — во мне — все тот же жребий,

Долг опальных, долг живых —:

Лишь тянуться к солнцу в небе,

К звездам в далях мировых…