Она снова повернулась и увидела, что Гарви буквально пожирает ее взглядом. Но Рэчел это не устрашило.

– Я вижу, что я не одна испытываю на себе щедрость мистера Маклина, – усмехнулась она. – Кажется, он очень заботится об окружающих. Не так ли, Гарви?

Он перевел взгляд с нее на Кайла и назад и выдавил улыбку, больше похожую на гримасу.

– Похоже, что так.

Оставив позади Стоктонов, Кайл двинулся прямо к Рэчел, оглядывая ее темно-синими глазами, окаймленными густыми черными ресницами.

Гарви притворялся, что не замечает его, до тех пор, пока Рэчел не сказала:

– Добрый вечер, мистер Маклин.

Без намека на улыбку Гарви оглянулся.

– Кайл, я рад, что ты смог это сделать.

– Да, я тоже, – говорил Кайл, не сводя глаз с Рэчел. – Добрый вечер, моя леди. Я был занят неотложными делами. – Он обратился к Гарви, слегка взглянув на него: – Я хотел бы поговорить с тобой утром о том деле, что мы обсуждали в Орегон-сити. В девять у меня в конторе.

Кровь вновь отхлынула от лица Гарви. Одна мысль о встрече с Кайлом, похоже, выводила его из состояния равновесия.

– Прекрасно. Тогда увидимся. – Гарви взял вилку, и его рука заметно дрогнула.

В противоположность этому разнервничавшемуся мужчине, Кайл расслабился и продолжал стоять позади.

– Добрый вечер, Жанет, – сказал он, дотронувшись двумя наманикюренными пальцами до полей своей черной фетровой шляпы, сокращая приветственные жесты. – Рой, Коук!

– Присядьте, – сказал мистер Лайэнс, указывая на свободное место за столом. – Рядом с миссис Стоун сколько угодно места.

– Ну что ж, спасибо. Надо и мне немного передохнуть.

Он обошел вокруг с другой стороны, пока Рэчел двигалась ближе к Жанет, освобождая больше места. Он перешагнул через лавку и сел, снимая и ставя перед собой шляпу. Пробежав пальцами по богатству черных, как вороново крыло, волос, он зачесал назад выбившиеся пряди.

Жанет поднялась.

– Я схожу принесу вам тарелку, мистер Маклин. Вам лимонад или кофе?

– Мне бы лучше стакан лимонада, – и он очаровательно улыбнулся пожилой леди.

Не обратив на его улыбку внимания, она ушла.

– Хорошо, что сели здесь, – начала Рэчел, поворачиваясь к нему.

– Я с вами полностью согласен. Я сел рядом с самой милой леди на всей нашей территории.

Краем глаза Рэчел видела, как бьется жилка на лбу у Гарви.

– Как прекрасно, что вы мне это говорите. Но я имела в виду удобство. Я надеюсь поговорить с вами по поводу лошади и коляски.

Брови Кайла изогнулись, и морщины покрыли лоб.

– Почему? С ними что-то не так?

– Нет, абсолютно нет. Они действительно великолепны. И коляска такая элегантная. Я хотела поблагодарить вас за беспокойство, но я никак не могу принять такой дорогой подарок.

Кайл взглянул на Гарви, а потом на нее.

– А разве Бест не объяснил? Все это было приобретено для того, чтобы вы могли ездить к больным даже в плохую погоду.

– Я объяснял это, – сказал Гарви с очевидным негодованием.

– Не в этом дело, – сказала Рэчел. – Вы наверняка понимаете, как неудобно мне его принять. Особенно с тех пор, как…

– Думаете, кого-то заботит, как коляска вам досталась? Когда они в беде, они хотят, чтобы вы приехали. Побыстрее!

– Он прав, мэм, – сказал мистер Торнтон. – Она вам нужна.

– Я этого не отрицаю, – сказала она.

Но ей не удалось продолжить. Встала Пенни Симпкинс и сказала, что пора поблагодарить.

«Это, возможно, к лучшему, – решила Рэчел. – Нужно найти момент, когда он будет один. Будет легче прийти к соглашению, когда решать будет он сам. Надо, чтобы и коляска осталась, и ее доброе имя было сохранено».

Когда обед закончился, Кайл принялся расписывать славное будущее Орегона и как он засветится от ее присутствия. Она не могла ничего поделать, кроме как наслаждаться увлекательной болтовней. Мистер Торнтон и мистер Лайэнс изумлялись. Но Жанет молчала почти так же, как и Гарви. Выражение ее лица напоминало то же, что было раньше у Амоса.

– Вам надо проехаться со мной вверх по Колумбии…

Прерывая приглашение Кайла, встала Пенни Симпкинс.

– Женщины, пора убирать посуду и столы. А мужчинам надо отнести лавки в сарай.

Никто не стал ждать, чтобы повторили еще раз. Все вскочили и в радостном возбуждении принялись исполнять поручения.

– Рэчел, – позвала стоявшая в нескольких ярдах Орлетта.

Она была похожа на мать семейства в голубом с серым длинном платье.

– Конечно. – Рэчел пробилась через других женщин, ходивших туда-сюда между столами и фургонами, перенося оставшуюся еду и грязную посуду.

– Этот большой чайник слишком тяжел для такой бедной старушки, как я, – сказала Орлетта, недовольно сдвинув губки.

Подпрыгивая, Рэчел подхватила почти пустой железный чайник, широко распахнув глаза.

– О, да, я вижу это. Давай помогу.

Подобрав юбки, чтобы не испачкаться закопченным чайником, женщины понесли чайник к фургону Колфакса и поставили на тележку.

Рэчел хотела возвращаться, но Орлетта рукой остановила ее.

– Подожди. Я хотела поговорить с тобой наедине. Чем ты думаешь, когда позволяешь крутиться вокруг себя этим двум койотам? Амос говорит, что ни одному нельзя доверить стирать пыль с твоих туфель.

– Я видела, как Амос смотрел на Маклина, когда тот приехал. Почему он его не любит?

– Он мне не говорил. Но из того, что я слышала, тот, похоже, хуже всякой грязной свиньи.

– Вот, даже так? Он всегда был истинным джентльменом в обращении со мной. И вежливым. Он однажды одолжил мне свой фургон, и мне не пришлось ехать домой с Эстер, Розой и их мужьями. Ты видела их с тех пор, как вышла замуж?

– Нет. Но я видела, за кого они вышли. Мне этого достаточно.

– В любом случае, Кайл одолжил мне фургон и теперь пригнал мне коляску, чтобы ездить к больным. Я собираюсь…

– Кайл? А теперь слушай, милая. Такой человек, как Маклин, ничего не делает просто так. Они всегда хотят что-то взамен. И я думаю, он хочет тебя.

– Да, я знаю. Он этого не скрывает. И мистер Бест тоже. И я знаю, они оба настроены развести нас с Джейком.

– Кстати говоря, о Джейке. Клайтон Дженнингс сказал, что он уехал в Орегон-сити на два-три дня. И если ты сказала что-то, чтобы оттолкнуть его, тебе будет стыдно. Он тебя очень сильно любит. И выглядит он гораздо лучше тех двух надутых типов.

– Успокойся, Орлетта, – Рэчел взяла за руку свою верную подругу.

– Все уже пошли в сарай.

– Все, кроме твоего сладкоречивого Гарви Беста. Ну, разве не самая прекрасная у него фигура из всех, что я видела? – сказала она с издевкой, указывая на дверь хлева. – Он ждет снаружи, чтобы войти вместе с тобой – чтобы все уверились, что ты с ним. Особенно твой самый щедрый друг, Кайл Маклин. Но, конечно, если Сара Бет его уже охомутала, то он этого не заметил. Она будет тянуться за ним, как глупый барашек.

– Послушай, Орлетта. Гарви сказал, что каждый в нашем обществе согласился собирать деньги и помочь доплатить за лошадь и коляску после сбора урожая.

– Правда? Я слышала, как весь день народ восхищается этой коляской, но не слышала, чтобы кто-то сказал, что собирается платить.

– Ты уверена?

– Спроси у Амоса. Поговори с ним. И заодно спроси о Маклине и этом напыщенном ничтожестве, – Орлетта кивнула в сторону Гарви. – И, Рэчел, – ее голос внезапно зазвенел от злости, – поговори с Амосом о Джейке. И внимательно слушай, что он тебе скажет.

– Прекрасный вечер для танцев, – сказал Гарви, когда к нему подошли две женщины.

По легкости, с какой он это произнес, было видно, что он уже овладел собой и был склонен шутить. К тому же Кайл ушел к сцене. Обрадовавшись, что он не испортит ей вечер дурным настроением, она сказала:

– Вы обещали мне первый танец, так что нам надо бежать. Похоже, заиграли «Золотые туфельки».

Лицо Гарви осветилось как ряды фонарей, когда они вошли рука в руке через открытые двери. Парочки и четверки стояли по углам и вдоль стен, заполняя почти целиком полхлева. В дальнем углу стояли на построенном из застольных лавок возвышении Амос, трое его сыновей и еще один скрипач. Они играли нежную мелодию. Костлявый мужчина, которого Рэчел видела с Женевой Лумис, стоял перед ними и отстукивал ритм.