Наши телесные ощущения, когда мы их выражаем, так же сильно действуют на пациента, как и наши свободные ассоциации или фантазии. Нередко, начиная с телесного симптома, спонтанно переходим к свободным ассоциациям или важным инсайтам. Вчера, например, мы с одним стажером беседовали с пациенткой, которая училась на последних курсах на физико-химическом факультете. И через какое-то время я начал ощущать жжение в желудке. Поделившись этим переживанием, я тотчас же вспомнил, что в Окридже видел сотни похожих на пациентку ядерных физиков. Если бы я не обратил внимания на этот телесный симптом, наверное, не осознал бы того, что идентифицировал ее с этими людьми, и не заметил появления моего переноса.

Если вы начали чихать, можно сказать пациенту: «Что-то происходящее между нами заставляет меня чихать. Как вы думаете, что бы это могло быть?» Возможно, пациент тотчас же ответит: «А у меня последние десять минут сильно болит задница». Внезапно вы вдвоем начинаете переживать глубокое чувство вашей общности друг с другом.

(N + 1) — й терапевт

Психотерапия все больше становится самой заурядной вещью — чем-то вроде новой религии, и неудивительно, что пациенты переходят из церкви в церковь, от одного терапевта к другому. И многие наши пациенты используют нас, чтобы в очередной раз доказать себе, что психотерапия не помогает. Они приходят к нам уже с богатым опытом, подтверждающим это убеждение. Таково положение вещей.

Что можно с этим поделать, когда приходится быть (N + 1) — м терапевтом? Многие из нас, страдая манией величия, полагают, что наша техника и наши личные качества позволят справиться с проблемой и вылечить пациента. Но лучше заранее обезопасить себя от краха, к которому приводит этот бред, чтобы не страдать потом сердцебиениями и не вздыхать. Очевидна одна вещь: при первой встрече надо дотошно выяснять, как пациенты пытались ранее справиться со своими проблемами с помощью профессионалов и непрофессионалов. Сюда входит перечисление всех предыдущих психотерапевтов, список измен — сексуальных и психологических, всех групп общения и религиозных групп, всех прочитанных по теме книг. Такой обзор поможет вам представить, чего ожидать от пациента, который скорее всего будет воспроизводить те же игры, в результате которых он оказался в тупике вместе с предыдущим терапевтом, вынужден был покинуть его и пришел к вам.

Вторая тактика: необходимо с огромным подозрением еще в самом начале относиться к себе — прежде чем разовьется бред, что вы будете исключением в этом ряду неудач. Лучше всего, чтобы предотвратить развитие подобного бреда, пригласить предыдущего терапевта на первую встречу. Но еще лучше отослать пациента назад к своему предыдущему терапевту для разрешения проблемы негативного переноса, которая привела его к вам. В это сплетение стресса, тревоги и негативного переноса как раз и надо войти пациенту. Ваша поддержка может заставить его совершить это, и тогда вы окажетесь, во-первых, в прекрасных отношениях с предыдущим терапевтом и, во-вторых, вас не удастся поймать на крючок, что обыкновенно кончается еще одной неудачей.

Если пациент отказывается вернуться к предыдущему терапевту, а того не удается пригласить на первую встречу, хорошо пригласить кого-нибудь из прошлых терапевтов на вторую. Если и это невозможно или почему-нибудь нежелательно, надо пригласить консультанта, который фактически станет вашим ко-терапевтом, даже если больше и не появится на встречах. Им не обязательно должен быть кто-то опытный. Это может быть коллега или сравнительный новичок — даже непрофессионал, поскольку очень важно, чтобы кто-то во внешнем реальном мире свидетельствовал, что работа профессиональна.

Если почему-либо консультант не может прийти, стоит расширить фантазии, с которыми вам предстоит встретиться, и попросить пациента привести кого-нибудь из его реального мира. Лучше всего супруга, супругу, мать или отца, брата или сестру; если же они недоступны, в этом случае подойдет кто угодно из окружения — его подружка или ее парень, начальник, секретарша, ближайший друг. Когда на встрече присутствует кто-то из мира пациента (или вашего мира), это сильно снижает заботу о том, как отнесутся ко всему они. Они вторгаются в любую психотерапию, и эти они влияют отнюдь не только на пациента — и на вас. Мой бывший терапевт… мой бывший супервизор… мои коллеги… мои пациенты… — все толпятся рядом со мной, когда я открываюсь перед новым пациентом и становлюсь ранимым.

Видео — еще один ко-терапевт

Видеоаппаратура может использоваться для многих целей. Меня больше всего интересует использование видео в качестве консультанта для семьи. Мне нравится также, что видеозапись может быть моим консультантом. Она входит в систему терапевтической семьи. Но я также пользуюсь и видеокамерой как средством терапевтической манипуляции. Я получаю от нее обратную связь, чтобы объективнее относиться к собственной субъективности. Раньше говорили, что человек должен быть объективным, то есть отдаленным и холодным, но это для меня совершенно неприемлемо. Или можно быть субъективным — слабым, неполноценным и малоэффективным. Над обоими этими крайностями возвышается возможность объективно относиться к своей субъективности, в чем нам и помогают видеосредства.

Не стоит преуменьшать их возможностей. Видеокамера (в качестве ко-терапевта) помогает не превращаться в заботливую мамашу для пациента. Она дает возможность диссоциировать, служит для контакта с реальностью, что позволяет вам расслабиться и играть, вместо того чтобы зацикливаться на своих реакциях или искать нужные мысли.

Поскольку одна из задач психотерапии — быть местом и временем для метаобщения, видеозапись может выполнять и эту функцию. Еще более ценно, что она помогает приостановить метаобщение вне терапии, благодаря чему люди прекращают растворяться, убегая в свои собственные мысли. Вместо этого они приносят свои тревоги на следующую встречу с психотерапевтом. Его кабинет с видеокамерой может стать приглашением: «Давайте обсудим то, что происходит, остановимся и поглядим вокруг».

Одна супружеская пара просматривала видеозапись прошлой встречи непосредственно перед следующей. Муж сказал, что увиденное очень его расстроило и впечатлило. Он увидел, как прячется за толстой стеной вежливых манер, и заметил, что ни разу в течение часа не взглянул на жену:

«Я сам себе показался фальшивым. Я по-новому ощутил, как обманываюсь в отношении самого себя. Я выгляжу прекрасным и компетентным профессионалом, но за этот час я ни секунды не был самим собой. Я просто испугался, увидев себя на экране».

Его жена продолжила: «Я беспокоюсь за нас и теперь понимаю, как мне не хватает живых чувств».

«Мне кажется, если я откажусь от этой стены, — ответил муж, — меня растопчут, а затем съедят, или я сам заставлю людей меня растоптать. Вчера вечером звонили мои родичи. Я общался с ними из-за этой стены. Для них мои манеры — признак компетентности, а я не понимал всей правды, пока не посмотрел запись. Теперь понимаю, что сразу перепрыгнул от роли сына моей матери к роли отца дочери. Я никогда ни с кем не был на равных, не был сверстником. Я понял, что таким же человеком был и мой отец, а я-то все время гордился, что не похож на него».

Такова магия движущихся картинок!