Вы можете взять власть в свои руки только в один момент: когда обвините членов семьи во лжи, услышав их первый рассказ о симптоме. Вы сразу начинаете с того, что пытаетесь понять, что же происходит. Если бы я принял на веру предложение социального работника взять семью с той пациенткой к себе на семейную терапию, тогда бы три терапевта, больница и мать с отцом были в ярости, поскольку я брался за то, что у них у всех не получилось. Ею занимались уже десять лет, а социальный работник наивно думала, что все можно начать как бы сначала. Вы не можете себе представить, как часто я сталкивался с подобными вещами!

Не так давно я проводил семинар в Торонто. В семье, выбранной для демонстрации, приемный брат изнасиловал свою новую маленькую приемную сестру. Его арестовали и поместили в тюрьму. Отец и мать уже обращались к психотерапевту, так что я начал со своего обычного вопроса: кто еще был среди участников этой ситуации? Кто первый занимался с семьей? К кому они обратились со своей проблемой сначала? В результате я выявил шестерых профессионалов, которые по-разному работали с этой семьей последние семь лет. Мать и ее первый муж ходили к одному терапевту, отец и его бывшая жена — к другому, потом возник этот брак, и тогда они ходили со своими двумя детьми от предыдущего брака еще к одному терапевту, и, наконец, суд назначил социального работника для защиты детей, оставшихся дома, поскольку дурной брат изнасиловал маленькую сестренку, которая почему-то жила с ним в одной спальне.

Я собрал всех специалистов вместе и предложил рассказать об их работе с семьей, а семья сидела тут же и слушала. Сразу стало видно, что трое из шестерых профессионалов соревновались друг с другом, стремясь доказать, что именно они помогают семье. Женщина, которую назначил суд, негодовала, что семья ничего не получает от работы с терапевтами; терапевт, работавший с мальчиком, возмущался, что того не отпустили из тюрьмы на эту встречу. Когда они закончили свои дискуссии, мне стало ясно, что, если бы они все исчезли, семья, возможно, справилась бы с проблемами сама. Что я и предложил, и представительница суда меня поддержала. Семнадцатилетний мальчик должен был выйти из тюрьмы уже через четыре недели, и я думаю, они справились. Мы отошли в сторону, чтобы предоставить семье возможность жить.

Когда кто-то звонит вам и говорит: «У меня возникла проблема. Сможете ли вы мне помочь?» — надо быть внимательным, потому что политика извращает все что угодно, и дело решает ваша смелость. «У меня было три жены, много гомосексуальных отношений в прошлом и сейчас один гомосексуальный партнер». Вам надо только лишь спрашивать! И вы бесцеремонно говорите: «Между прочим, есть ли в вашей семье случаи инцеста?» И папа отвечает: «Ох, да, я не хотел про это говорить, но…» Смелым можете быть только вы, и только в самом начале. Мы как мамаши, если же мы думаем, что не похожи на сказочную мамашу, то лучше поискать себе другую работу.

Однажды я около года был супервизором группы, состоящей из трех социальных работников из сельской местности в Миннесоте. Я только общался с ними по телефону и никогда их не видел. Они жили в какой-то сельской местности, где был один врач, один полицейский, еще не знаю кто, может быть, деревенский почтмейстер. И целых три социальных работника! Наконец, я поехал навестить их, и что же я увидел? Группа только что закончила трехнедельные курсы по подготовке торговцев сельхозтехникой. Работники собирались заниматься психотерапией полдня в неделю, а все остальное время — торговать техникой. Так что, если у вас есть вариант работы, где не нужно быть мамашей, советую его не упускать!

Я всегда любил работать с ко-терапевтами. Ко-терапия удивительна: вас двое, двое людей, заботящихся о ребенке. Достаточно трудно растить ребенка вдвоем, я это знаю, пробовал шесть раз! Думаю, невозможно это делать одному, потому что неизбежно возникает психологический инцест между разными поколениями. Мать и ребенок, играющие в партнеров и сверстников. Она становится ребенком, он — взрослым, потом наоборот, как в известном английском стишке о лестнице: я сижу на ступеньках, в середине лестницы, и другой такой лестницы нет. Я не в комнате и не на улице, и мысли в моей голове начинают кружиться, кружиться, мне кажется, я нигде или где-то еще.

Я думаю, такое случается в психотерапии, где вы действуете сами по себе, как фальшивая проститутка. Вы предлагаете подделку. Это не настоящая любовь, а искусственный, прописанный, назначенный заместитель близости и человеческих взаимоотношений. Только от вас зависит успех или неудача. Они принесли все, что у них есть. Может быть, немного, но себя целиком. А вы — не весь. Вы отчасти дома с женой, отчасти со своим собственным терапевтом, с детьми, на прогулке с собакой — есть множество мест, где вы можете находиться. Так что вам стоит быть более параноидным, чем вашим клиентам. Вам надо подозревать себя, их, сомневаться, может ли изменить эту большую систему ваше маленькое вторжение. Сегодня политики думают в одиночку поменять мир. Надеюсь, мне не позвонят с предложением помочь с осуществлением этого проекта. Просто отвечу: «Извините, я сейчас как раз умираю».

Меня кто-то просил побольше рассказать о семьях с одним родителем, потому что сегодня таких одиноких женщин, воспитывающих детей, очень много. Рад буду это сделать. Крайне печально, что примерно 93 % таких семей возглавляют женщины. Это ужасно. Ужасно характеризует мужчин, и что касается мужчин, то, я думаю, они совершенно безнадежны и навсегда такими останутся. Они влюблены в вещи и не замечают людей до самой старости, и мы это терпим. Наверное, виноват естественный отбор. В эволюции выживали женщины, оберегавшие пещеры и детей, и мужчины, убивавшие животных и отнимавшие у всякого встречного все, что можно. Через сто миллионов поколений мы страдаем от этих последствий.

Когда Бог утомится, уйдет на покой и передаст свое дело мне, я сделаю так, чтобы второго ребенка рожал мужчина. Это бы все перевернуло. Но чего я не могу понять, так это того, почему одинокие женщины живут только со своим ребенком. Почему не с другой одинокой матерью с детьми? Почему не со своей матерью? Или — забавная идея — почему не со свекровью? И еще одно обобщение. Последние двадцать лет я занимался исключительно семьями, и они постепенно заставили меня думать системно. Я не хотел этому верить — только через мой труп! Но мне пришлось узнать, что все семьи, как это ни печально, одинаковы, и если прилагать то, что ты знаешь о семье вообще, к любой семье (не ожидая их согласия, оно не имеет отношения к делу), это будет метатерапия. Терапия бессознательного, а не их фантазий, рационализаций или социопатии. Тогда имеешь дело с реальной семьей.

Так вот, причина всего разрыва между мужчиной и женщиной в том, что мать влюбляется в ребенка. Потому мужчина и уходит. Мать выходила замуж, думая найти другого человека, который любит так же, как она. Но такого нет, разве что им может оказаться другая женщина или ее собственная мать. Она получает убогий суррогат, да и тот портится, как только появляется ребенок, к которому она открывает настоящую любовь. В нашем мире безусловное принятие можно найти только у младенца до девяти месяцев. С того момента, как во младенчестве мы начали играть в гляделки, все становятся социопатами. Мать открывает новую любовь, глубочайшую биопсихосоциальную связь со своим ребенком, а отец — в стороне. Для равновесия он влюбляется — в трактор или свой «Мерседес», в психиатрические теории или в другую женщину. Это происходит неизбежно, если у матери нет силы держать своего мужа рядом.

Скажу о себе. Однажды я участвовал в радиопередаче, и ведущий спросил меня: «Как вы можете говорить о разводе, когда сами женаты 46 лет и ни разу не разводились?» Я услышал свой ответ: «Да ведь я разводился пять раз и всегда с одной и той же женщиной». Лишь через два дня меня осенило: когда родилась шестая, я не разводился. Я чувствовал себя отвергнутым ради пяти предыдущих младенцев. Когда моя жена уходила к очередному ребенку, я обращался к психиатрическим теориям, к стажерам, студентам, еще черт знает к чему. Но к рождению шестого я уже достаточно нагулялся — с 1937 по 1955 годы — и первый раз был способен остаться в близости со своей женой во время ее беременности и развития романа с внутриутробным любовником.